У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Облученных лечили? - отрывисто спросил князь.

   - Не знаю, - призналась Лейшина. - Слушай дальше, ты же хотел. Тысяча девятьсот восемьдесят пятый год, бухта Чажма, Японское море. Суть истории очень похожа на то, что случилось на ЛАЭС, но тот реактор был частью подводной лодки, она стояла в доке, и ей решили перезарядить активные зоны. Для этого крышку реактора надо приподнять, но крайне осторожно и штатными средствами, а не чем под руку попадется. И сам реактор шевелить ни в коем случае не следует, а он, напомню, часть корабля, который находится хоть и в доке, но в воде. Но это же Советский Союз! И непобедимый русский характер! Который от сааланского отличается, насколько я поняла за время судебного процесса, только большей долей негативизма и фатализма, а общее у них очень большое. Оно называется "а, обойдется". И хотя никогда не обходится, никто выводов не делает, потому что помнят об этом, только пока лоб болит от встречи с реалиями... Да, так вот, суть событий. "А, обойдется", - говорят ремонтники, берут какое попало оборудование и поднимают крышку реактора. А в это же самое время "а, обойдется" говорит командир катера-торпедолова, добавляет скорости и чешет мимо дока на максимальной возможной, поднимая волну. Подводную лодку качает, крышка реактора поднимается выше допустимого - и не обходится. Но даже отметить этот факт участники процесса не успевают. Взрыв превращает их в пар и небольшое количество пепла в считаные секунды. "А, обойдется", - в свою очередь говорит руководство порта и начинает тушить пожар - с радиоактивными изотопами и прочим - чем попало, без спецсредств и оборудования. На этом месте руководство флота начинает понимать, что кажется не обошлось и делает единственное доступное: отрезает территорию завода и прилегающий к ней поселок от внешнего мира качественным плотным оцеплением. Когда пожар удается ликвидировать, по немногим найденным останкам измеряют уровень заражения, получается девяносто тысяч рентген в час.

   - Как был наказан командир катера? - осведомился Димитри.

   Лейшина, закурив, махнула рукой.

   - История этих мелочей не сохранила. По сравнению с довольно быстрой смертью от лейкоза, постигшей несколько сотен облученных, и списанием кроме погибшей лодки еще и второй, стоявшей в соседнем доке, такими мелочами, как судьба отдельного офицера, никто не интересовался. Что характерно, за пятнадцать лет до того, в семидесятом, подобный же взрыв реактора подводной лодки произошел прямо на заводе во время испытаний. Судьба смены монтажников, двенадцати человек, я думаю, и так понятна, а под облучение попало шестьдесят тысяч человек. Причем это тебе не снимок в кабинете у стоматолога, а шестьдесят тысяч рентген в час. Дальше было именно то, почему такие вещи нельзя замалчивать и следует обнародовать точно так же, как любые репрессии, и даже активнее, потому что они хуже репрессий. В репрессиях гибнут те, кто имел точку зрения или выглядел как человек, оную точку зрения имеющий. Поэтому может показаться, что лояльным и послушным быть безопаснее. Но судьба лояльных и послушных ничуть не краше, что и видно по всем историям с такими авариями.

   - И что же было? - обреченно проронил князь, ожидая запредельной мерзости.

   Лейшина, стряхнув пепел, глянула ему в лицо.

   - Работникам судостроительного завода раздали ведра, швабры, тряпки и обещания премии. Кажется, речь шла о сумме пятьдесят рублей в день, что при среднемесячной зарплате около ста рублей выглядит реально царским подарком. Каждый из них дал подписку о неразглашении на двадцать пять лет. К истечению этого срока в живых не оказалось более половины ликвидаторов аварии, почти все выжившие были инвалидами. Нетрудоспособными инвалидами, Димитри. Кстати, лодку починили. А информацию засекретили, но ее вытащили в нулевые или в самом начале десятых годов. Одновременно с данными о более ранних и более вопиющих случаях. Будешь слушать дальше?

   - К старым богам все это... - ругнулся князь невесть на что. - Буду, Марина. Рассказывай.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   - Рассказываю. Время событий - пятьдесят седьмой год. Между прочим, очень вегетарианские времена, период во внутренней политике страны, определяемый не иначе как "оттепель". Место действия - Кыштым. Поселок, которого нет на карте, так называемый "номерной", в нем стратегический завод. Производящий оружие. Атомное оружие, Димитри. Точнее - заряды к нему. Ну и - если есть производство, то есть и его отходы, а если есть отходы, то есть и проблемы хранения. И в названном году на неназываемом заводе взорвалась емкость для хранения таких отходов. По последствиям вышло даже хуже, чем в Чернобыле, но поскольку завод был секретный, об этом узнали не все и не сразу.

   - Почему хуже? - спросил Димитри.

   - Выбросило другие изотопы, распадающиеся лет по тридцать и более агрессивные к живым организмам, особенно к костям и костному мозгу, - Марина ткнула окурок в пепельницу и вздохнула. - Конкретику не спрашивай, лучше поищи в сети, данные теперь уже есть, попроси поискать "Кыштымская авария". И она тоже отлично иллюстрирует тезис о судьбе лояльных вольно и невольно. Взрыв на химкомбинате, который на самом деле был секретным заводом, увидели аж в Челябинске, столб мерцающего оранжевого дыма поднялся на километр. Согласись, не то явление, о котором можно промолчать. И службы безопасности страны попросили ведущую газету города и области подобрать адекватное объяснение явлению, "чтобы успокоить людей". И оно было подобрано. Красивейшее полярное сияние, редкий цвет, необычайная игра природы, о да. Только большая часть населенных пунктов, над которыми светилось это "полярное сияние", были уничтожены, животные убиты, а жители отселены. После чего аж до Питера докатилось народное поверье о том, что полярные сияния радиоактивны и вредны для здоровья. Чем ближе к красной части спектра, тем вреднее. К семидесятым годам байка ходила по окраинам Питера как народное обоснование для "северных надбавок". За полярное сияние, ага. Я от Поли впервые и услышала, а она - от матери. Кстати, по итогам той аварии была создана первая в мире зона отчуждения - ВУРС, Восточно-Уральский радиоактивный след, так она называлась. Но это был секрет, военная тайна страны. И оплачена она была тысячей жизней облученных, в том числе военных и заключенных, отправленных ликвидировать последствия аварии, и двенадцатью тысячами жизней семей, снятых с места из-за отселения из зоны заражения. Эта авария занимает третье место в мире по масштабам за всю историю Земли. На первых двух местах - Чернобыль и Фукусима.

   - Не потому ли, что о них не удалось промолчать? - предположил Димитри.

   - Улавливаешь связь, - кивнула Марина и прикурила третью. - Я почти закончила, но дальше совсем жестко. Я не уверена, что ты хочешь это слушать.

   - Я хочу, Марина, - сказал Димитри, пальцем крутя ручку Лейшиной на ее рабочем столе. - Рассказывай.

   - Твое дело, - правозащитница пожала плечами. - Это было в пятьдесят четвертом году, тоже уже после смерти Сталина, так что на ненавистного диктатора никак не списать. Но в принципе, если очень захотеть... Советский Союз тогда готовился к Третьей мировой войне, которая по задумке тогдашних лидеров должна была пройти в Западной Европе. Повторяю, Сталина на момент событий уже примерно год как похоронили. Армия страны активно осваивала новое оружие.

   - Ядерное? - догадался князь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

   - Да. И командование армии страны назначило учения. Если не выбирать слова, отрабатывался захват города войсками после бомбардировки. Задачи для армии обычные, во Вторую мировую это было нормальной тактикой... и через десять лет после ее окончания эти же решения приспосабливались к ядерному оружию.

   - Подожди, - сказал Димитри свистящим шепотом. - Ты хочешь сказать, что эти офицеры... что они своих собственных солдат погнали туда, где только что произошел ядерный взрыв?