Франкенштейн, или Современный Прометей. Последний человек. - Шелли Мэрри

133 ...начинавшейся болезни... - В тексте изданий 1818 и 1823 гг. значилось: "<...> подобным симптомам <...>".

Глава пятая

134 В изданиях 1818 и 1823 гг. эта глава была четвертой главой первого тома романа.

135 ...едва успел запечатлеть поцелуй на ее губах, как они помертвели ~ копошатся могильные черви. - Ср. сходное описание в поэме П.-Б. Шелли "Восстание Ислама" (1817, опубл. 1818; песнь Ш, строфа 26):

Труп женщины, холодный, сине-белый,

В котором жил червей кишащий рой,

К себе я притянул рукою смелой

И тощей повернул его щекой

К своим губам горящим.

(Пер. К. Бальмонта.)

136 ...нечто более страшное, чем все вымыслы Данте. - Подразумеваются страшные деформации и трансформации тел грешников в аду, описанные в первой части поэ564 Приложения мы Данте Алшъери "Божественная комедия" (1307-1321, опубл. 1472; см. особенно:

Ад, песни XXV, ХХУШ-ХХХ).

137 Так одинокий пешеход ~ Ужасный враг идет. - Цитата из "Сказания о Старом Мореходе" (ст. 446-451) Колриджа.

138 ...не все нужные человеку знания заключены в благородном искусстве бухгалтерии... - В тексте изданий 1818 и 1823 гг. вместо этих слов значилось: "<...> негоцианту совершенно необходимо знать кое-что, кроме бухгалтерии <...>" (пер. наш. - С. А.).

139 ...отвечал то же, что голландский учитель в "Векфилдском священнике": "Мне платят десять тысяч флоринов в год - без греческого языка; я ем-пью без всякого греческого языка". - М. Шелли приводит точную цитату из романа английского писателя-сентименталиста Оливера Голдсмита (1728-1774) "Векфилдский священник" (1762, опубл. 1766); в гл. XX эти слова произносит ректор старинного университета фламандского города Лувене.

Глава шестая

140 В изданиях 1818 и 1823 гг. эта глава была пятой главой первого тома романа.

141 Оно было от моей Элизабет. - Эти слова добавлены в текст романа в издании 1831г.

142 Дорогой кузен/ ~ как попала к нам в дом Жюстина Мориц? - В тексте изданий 1818 и 1823 гг. вместо этих слов значилось:

"В. Франкенштейну

Милый кузен!

Не могу описать, как встревожило всех нас состояние твоего здоровья. Нам поневоле думается, что твой друг Клерваль скрывает, насколько ты болен, ибо вот уже несколько недель мы не видим ничего написанного тобою самим, и ты, значит, вынужден диктовать свои письма Анри. Наверное, ты был тяжко болен, Виктор, и поэтому все мы горюем, почти так же, как после смерти твоей дорогой матушки. Дядя убежден, что болезнь твоя крайне опасна, и мы с трудом удержали его от поездки в Ингольштадг. Клерваль все время пишет, что ты уже поправляешься; я всей душой надеюсь, что ты скоро подтвердишь это, написав нам собственноручно, потому что мы, Виктор, измучены тревогой за тебя. Избавь нас от этой тревоги, и мы станем счастливейшими созданиями в целом мире. Здоровье твоего отца настолько окрепло, что он выглядит лет на десять моложе, чем прошлой зимой. Эрнест также стал молодцом, и ты его едва узнал бы. Ему скоро шестнадцать, и у него уже нет болезненного вида, как несколько лет назад; он стал сильным и очень подвижным.

Мы с дядей долго совещались вчера о выборе профессии для Эрнеста. В детстве, постоянно болея, он не мог научиться прилежанию, а теперь, окрепнув, он все свое время проводит на воздухе, то взбирается на холмы, то гребет в лодке на озере. Поэтому я предложила сделать из него фермера; как тебе известно, это всегда было моим желанием. Фермер живет очень здоровой, счастливой жизнью.

Из всех людских дел его труд всего менее приносит вреда, вернее, всего более приносит пользы. Дядя желал, чтобы Эрнест учился на адвоката, думая впоследствии доставить ему место судьи. Но не говоря уж о том, что Эрнест совершенно Примечания. Мэри Шелли. Франкенштейн. Глава шестая 565 непригоден для этого занятия, обрабатывать землю, доставляя людям пищу, лучше, чем быть поверенным, а то и соучастником, людских пороков; а ведь именно в этом состоит профессия адвоката. Я сказала, что труд преуспевающего фермера если не почетнее, то по крайней мере приятнее, чем обязанности судьи, вынужденного постоянно иметь дело с темной стороной человеческой природы. Дядя улыбнулся и сказал, что адвокатом следовало бы стать мне самой; так закончился наш разговор на эту тему.

А теперь я должна рассказать тебе нечто такое, что тебе понравится, а может быть, позабавит. Помнишь Жюстину Морица)?"

143 Республиканский строй нашей страны породил более простые и здоровые нравы, чем в окружающих нас великих монархиях. Здесь менее резко выражено различие в положении общественных групп, низшие слои не находятся в такой бедности и презрении и поэтому более цивилизованны. - В этих словах, добавленных в текст романа П.-Б.

Шелли, очевидно влияние идей французского философа и писателя Жан-Жака Руссо (1712-1778): сходные рассуждения о патриархальной чистоте, естественности и демократичности нравов швейцарцев содержатся, в частности, в его "Письме д'Аламберу о зрелищах" (1758) и романе "Юлия, или Новая Элоиза" (1756-1758, опубл.

1761).

144 В Женеве прислуга - это нечто иное, чем во Франции или Англии... в нашей счастливой стране это положение не означает невежества или утраты человеческого достоинства. - Эти слова, также добавленные в рукопись романа П.-Б. Шелли, опять-таки отсылают к Руссо, в частности, к описанию дома Юлии и Вольмара в Кларане ("Юлия, или Новая Элоиза", ч. IV, письмо X). Ср.: "<...> в Кларане слуги отличаются особым усердием, как будто каждый, помимо своих обязанностей, считает своим долгом трудиться и за остальных семерых, и работа идет так согласно, словно все делается одним человеком. <...> Чтобы получить таких хороших слуг, их приучают к делу с юности. Здесь не придерживаются правила, господствующего <...> и в Париже, и в Лондоне, где предпочитают нанимать хорошо вышколенных слуг, то есть законченных мошенников, которые без конца меняют места, ища условий повыгодней, и в каждом доме, где они промелькнут, успевают перенять недостатки и лакеев, и хозяев и, ловко угождая всем, никогда и ни к кому не привязываются. <...> Зато в Кларане выбор слуг признается важным делом. Тут их не считают просто наемниками, от коих требуют только исправного исполнения обязанностей; на них смотрят скорее как на членов семьи и глубоко огорчаются, ежели они дурно ведут себя.

Прежде всего от них требуют честности, во-вторых, хотят, чтобы они любили хозяина, в-третьих, служили бы охотно. <...> Живется им хорошо, они чувствуют вокруг достаток, какого дома у них не было; но им не дают изнежиться в безделье, ибо праздность - мать всех пороков. <...> Они продолжают работать, как работали в а) Имя этой героини, родственное именам раннехристианских мучеников св. Юстина (ок. 100 - ок. 165) и св. Юстины, ассоциируется с жертвенностью и мученичеством и как бы предсказывает ее трагическую судьбу. В свою очередь, фамилия героини предположительно обязана своим происхождением немецкому писателю Карлу Филиппу Морицу (1757-1793), автору книги путевых очерков "Путешествие немца по Англии в 1782 году" (1783), английский перевод которой (1795) М. Шелли читала в 1816 г. Из этой книги, по-видимому, заимствована и фамилия Кремле.