Вечный бой - Альфред Ван Вогт

— Опасные для человека, — пояснило существо. Вдруг оно показало рукой: — Сверните на эту улицу, а потом пройдите через боковой вход на территорию цирка.

Я был все это время в напряжении, не зная, куда мы направляемся. Как ни странно, визит в это место оказался для меня довольно неожиданным. Через несколько минут мы входили в темный, беззвучный шатер, в котором располагались уроды. И я понял, что наступают последние минуты пребывания Кошки на Земле.

В темноте мерцал слабый свет. Он приближался к нам, и я увидел идущего в нем человека. Было слишком темно, чтобы узнать его сразу, но свет стал ярче. Я не мог понять, откуда он исходит. И вдруг я узнал Силки Трэвиса. Он был в глубоком трансе. Пройдя вперед, он встал перед Кошкой. Выглядел он неестественным и несчастным, как не успевшая привести себя в порядок и оказавшаяся на виду у всех женщина. В большом волнении я пристально смотрел на него. Затем, заикаясь, спросил:

— Что вы собираетесь делать?

Машина, которую несло с собой существо, ответила не сразу. Кошка повернулась и задумчиво посмотрела на меня. Затем одним пальцем мягко коснулась лица Силки. Глаза его открылись, но больше ничего не произошло. Я понял, что какая-то часть его сознания все же воспринимает происходящее, и поинтересовался шепотом.

— Он слышит?

Существо кивнуло.

— Может ли он думать?

Существо покачало головой и затем пояснило:

— Анализируя природу человека, вы используете только симптомы. Человек религиозен в силу своих определенных характеристик. Я дам вам подсказку. Когда чужестранец прибывает на обитаемую планету, у него, как правило, есть лишь один способ остаться незамеченным среди ее обитателей. Если вы его находите, это означает, что вы поняли основную особенность расы.

Мне было тяжело думать. Все, что происходило здесь, в мрачной пустоте шатра и в абсолютной тишине, казалось неестественным. Я не боялся Кошки. Но внутри у меня оставался темный как ночь страх, граничащий с ужасом. Я посмотрел на неподвижного Силки, его дряблое лицо отражало все пережитое им за эти годы. Я стал пристально смотреть на свет, сиявший над ним, И, наконец, посмотрел на Кошку.

— Любопытство, — догадался я. — Вы имеете в виду человеческое любопытство. Его увлечение необычными предметами позволяет человеку воспринимать их естественно, когда он видит их воочию.

Существо медленно повернулось.

— Кажется невероятным, что вы, разумный человек, еще не разобрались в главной особенности человеческой натуры.

Оно резко отвернулось и выпрямилось.

— А теперь пора заканчивать эту беседу. Я выполнил все основные требования моего пребывания здесь. Некоторый период времени я прожил среди людей, не вызывая подозрений, и я рассказал о моем визите одному местному жителю. Мне осталось только послать домой предмет, характеризующий вашу цивилизацию, и я могу отправляться… куда-нибудь дальше. — Боясь ответа, который услышу, я резко спросил:

— Это, конечно, не Силки?

— Мы редко выбираем для этой цели обитателей планет, — ответило существо, — но когда мы это делаем, даем некоторую компенсацию. В данном случае это, практически, бессмертие.

Я вдруг почувствовал полное отчаяние. Оставались считанные секунды, и дело было не только в том, что я переживал за Силки. Он стоял передо мной мертвой глыбой и, хотя потом он, возможно, все вспомнит, это не имело решающего значения. Мне показалось, что существо открыло некий врожденный секрет человеческой натуры, который я, как биолог, обязан узнать.

— Ради Бога, — взмолился я, — вы же еще ничего не объяснили. Что это за главная особенность человеческой натуры? И что насчет открытки, которую вы мне послали? И…

— У вас есть все, чтобы получить ответы на эти вопросы, — существо не смотрело на меня. — То, что вы не можете этого понять, меня не касается. У нас свои правила, мы студенты, это все.

— Но что, — выкрикнул я в отчаянии, — я должен сказать миру?

Существо снова посмотрело на меня.

— Если вам это удастся, сдержите себя, — посоветовало оно, — не рассказывайте никому и ничего.

На этот раз оно пошло прочь, не оборачиваясь. Я с изумлением увидел, что туманный свет над головой Силки расширяется. Он стал ярче и объемистей. Затем он начал мягко, непрерывно пульсировать. Внутри этого огненного облака света угадывались смутными тенями контуры Кошки и Силки. Внезапно тени исчезли, а вслед за этим стал угасать и этот странный свет. Он медленно осел на землю и еще несколько минут мерцал в темноте. От Силки и Кошки не осталось и следа.

Группа, сидящая в баре вокруг стола, некоторое время хранила молчание. Наконец Горд произнес: «Дык!» — а Джонс изрек утверждающе:

— Проблема с открыткой разрешилась, конечно?

Худощавый, профессорского вида мужчина кивнул.

— Я думаю, да. Все объясняется ссылкой в открытке на временную дифференциацию. Открытка была послана после того, как Силки занял свое место в школьном музее того мира, из которого явилась Кошка, но из-за изменения в способе передачи она пришла до того, как я узнал, что Силки будет в нашем городе.

Мортон показался из глубины своего кресла.

— А что относительно этой основной особенности человеческой натуры, лишь выражением которой является религия?

Незнакомец сделал неопределенный жест.

— Силки, показывая уродов, в действительности показывал себя. Религия — это представление своего я перед Богом. Любовь к самому себе, нарциссизм — мы, как умеем, показываем самих себя… и поэтому необычное существо может войти в нашу среду, не вызывая подозрений. — Кэти икнула и спросила:

— Меня интересует любовная сторона дела. Вы женились на Вирджинии? Ведь вы профессор Государственного университета, не так ли?

Он покачал головой.

— Я был им. Разумно было бы последовать совету Кошки. Но мне казалось очень важным поведать другим людям о том, что произошло. Меня уволили через три месяца, и я не хочу рассказывать, чем я занимаюсь сейчас. Но я не намерен оставить это дело. Мир должен узнать о той слабости, которая делает нас такими уязвимыми. Вирджиния? Она вышла замуж за пилота одной большой авиационной фирмы. Она была покорена тем, как он себя представил. Незнакомец поднялся.

— Ну, я думаю, что пора идти. Мне еще предстоит посетить кучу баров до конца ночи.

Когда он ушел, Тэд на минуту перестал корчить из себя дурака.

— Ну вот, — заявил он, — парень, который знает, что ему делать. Только представьте себе. Он собирается эту историю рассказывать раз пять в течение одной ночи. Какая исключительная возможность быть в центре внимания.