Мир в XVIII веке - Сергей Яковлевич Карп

Часть британского общества испытывала тревогу за судьбы империи, причем пессимизм вызывали как утрата колоний в Северной Америке, так и приобретения новых территорий в Азии.

Высказывалось мнение, что Британскую империю погубит сверхрасширение — так, как оно погубило Римскую. Угрозу видели даже не столько в возможном перенапряжении сил, сколько в пагубных последствиях управления совершенно чуждыми Европе обществами с их автократическим характером власти. Опасались, что Великобритания может «заразиться» авторитаризмом, что у части власть имущих возникнет соблазн перенести на родину характерные для Востока методы управления и попрать ее свободы, тем более что у них в руках окажется подходящий инструмент — огромная сухопутная армия, которую создадут для завоеваний и обороны империи (во всем этом видели причину разложения и упадка Рима). Не случайно в британском обществе поднялось такое негодование против «набобов»: эти «новые англичане», сказочно разбогатев в Индии и привыкнув там править авторитарными методами, просачивались в парламент — по идее, sanctum sanctorum свободной страны, оплот ее конституции.

И все же подобные опасения постепенно уступили место гордости за цивилизаторскую миссию британцев, которые, по их собственным представлениям, сокрушали восточных тиранов и несли Азии мир, справедливость и процветание.

Войны в Индии возобновились сразу после египетского похода Бонапарта, который обещал Типу Султану освободить Майсур «от железного ярма Англии». Чтобы лишить Францию потенциальных союзников в Индии, Ричард Уэлсли (1760–1842), энергичный генерал-губернатор Бенгалии (1798–1805), старший брат будущего герцога Веллингтона, развернул экспансию по всему субконтиненту. По сути он и его куратор, председатель Контрольного совета по делам Индии и военный министр Генри Дандас, стремились создать в Индии континентальный противовес сухопутной империи Франции в Европе. Одновременно Компания привела к логическому завершению свои конфликты с рядом индийских княжеств, начавшиеся в 60-70-е годы XVIII в. и имевшие сугубо местные причины.

Сначала Уэлсли нейтрализовал Хайдарабад, разоружив там сипайский корпус под командованием французских офицеров. Затем он развязал четвертую войну с Майсуром, превратив его в сателлита Компании (1799). Наконец, в ходе второй англо-маратхской войны 1803–1805 гг. Компания «сломала хребет» союзу маратхских княжеств. В 1818 г., добив маратхов в третьей войне с ними, Компания провозгласила себя «верховной державой» Индии: значительная часть субконтинента стала Британской Индией, а остальную составили подконтрольные англичанам княжества (непокоренными до 40-х годов XIX в. оставались лишь Синд и Панджаб).

Имперская историография усматривала причины успехов Ост-Индской компании в Индии второй половины XVIII в. в техническом и особенно нравственном и расовом превосходстве британцев, а также в их особом экономическом динамизме.

Индийские историки 1950-1970-х годов и советские индологи объясняли успех Компании колоссальной разницей в социально-экономическом развитии Великобритании и Индии, а также предательством определенных слоев индийского общества (князей, крупных землевладельцев, «компрадорского» купечества).

В 1980-1990-е годы многие оценки в западной и индийской индологии подверглись пересмотру, не в последнюю очередь под влиянием Э. Саида с его концепцией «ориентализма» — сознательно сконструированного Западом типа знания о «статичном и отсталом» Востоке как идейного оружия колонизаторов. Современные историки подчеркивают, что азиатский мир в XVIII в. вовсе не был статичным, его экономика развивалась достаточно быстрыми темпами. Европейцы действительно заняли к середине столетия важное место в экономике Азии (прежде всего Южной), но переоценивать их вес не следует. Например, к 1800 г. общая стоимость торговых перевозок на средние и длинные расстояния в области среднего и верхнего течения Ганга намного превышала 40 млн рупий в год, тогда как прямые инвестиции всех европейских купцов в этом регионе едва ли превосходили 2,5 млн.

И все-таки к 50-м годам XVIII в. британцы стали ценными торговыми партнерами для купечества прибрежной Индии, которое во многом именно по этой причине поддержало их в борьбе с бенгальским навабом. Второй составляющей успеха было, конечно, военно-техническое превосходство европейцев. Существовал и третий, очень важный, фактор — принесенные Компанией институты британской государственной и правовой системы. Как подчеркивают индологи Б. Стайн, К. Бэйли, Д. Уошбрук, Ост-Индская компания смогла предложить новым господствующим группам Индии (вышедшим на первый план после распада Могольского султаната), а именно крупным землевладельцам, мелкому чиновничеству и купечеству, не только более стабильный порядок, но и более прочные, чем ранее, права собственности и привилегии. Поэтому во многих княжествах Индии второй половины XVIII — первой половины XIX в. повторился бенгальский сценарий: ключевые социальные группы переориентировались с собственных правителей на Компанию; она победила этих правителей в конкурентной борьбе за лояльность указанных групп.

В объяснении успеха Ост-Индской компании на поприще власти в Индии трудно переоценить двойственную, властно-торговую, сущность Компании. Она очень хорошо вписалась в набиравший силу с конца XVII в. процесс «коммерциализации власти» (термин К. Бэйли), который привел к гибели Могольскую империю. Из-за распространения к этому времени в Индии европейских вооружений и появления наемных регулярных армий правители все больше нуждались в звонкой монете. Это заставило пришедшие на смену Моголам режимы создать более безопасные условия для торговли, что способствовало укреплению социальных позиций купцов и работавших на рынок крестьян.

Рост денежных отношений привел к распространению откупов и взаимопроникновению властной, торговой, военной и налоговой сфер. Как отметил К. Бэйли, они оказались столь тесно переплетены, что любому крупному предпринимателю, чтобы преуспеть, стало необходимо действовать во всех них одновременно. В долгосрочной перспективе это и создало внутрииндийские предпосылки для прорыва Ост-Индской компании во власть. Компания оказалась лучше приспособленной к сложившейся ситуации, чем сами индийские участники событий. Никто из ее соперников не располагал одновременно мощной военной машиной и достаточными источниками финансирования, сочетающими доходы от успешной торговли и весьма эффективной системы налогообложения (которую вскоре ввела Компания на приобретенных территориях).

Наконец, еще один важный фактор, обеспечивший Компании триумфальное шествие по Индии, — организационный. Маратхи не могли расколоть ряды британских командиров и резидентов так, как в свое время сделали это с могольскими (играя на их противоречиях). Если индийские княжества напоминали сложносоставные молекулы, которые относительно легко перетягивали друг у друга образующие их атомы, то Ост-Индская компания представляла собой молекулу-монолит. Ведь она изначально была формально-рациональной бюрократической организацией в том смысле, какой вкладывал в это понятие М. Вебер. К тому же британцы были уже представителями качественно иной, пока чуждой для Индии, общности — нации. Все это обеспечило Компании иммунитет по отношению к действовавшим в Индии мощным силам ассимиляции и фрагментации.

Представляется ненаучным называть национальным предательством поддержку, оказанную британцам некоторыми индийскими социальными группами. В Азии XVIII в. не сложилось государств-наций, а, как пишет голландский индолог А. Винк, при их отсутствии суверенитет — это всего лишь вопрос лояльностей; патримониальное княжество организовывало себя вокруг какого-то уже существующего конфликта и оставалось открытым, с размытыми, принципиально подвижными и меняющимися границами, а