Неподдающиеся - Иосиф Прут

��Куда же вы так решительно шагали?

��Мы идем к владыке.

Архиепископ Таврический и Крымский располагался в Пушкинской церкви, ибо, уходя, немцы взорвали одесский собор.

Я спрашиваю:

��Так зачем вы идете к владыке?

��Он знает, кто выдал!

��Не может быть!

��А вот нам сказали � точно.

��Хорошо. Тогда я пойду с вами.

��Будем очень рады, Иосиф Леонидович! Идемте!

Мы пошли. Церковь помещалась в конце улицы, почти около вокзала.

На звонок дверь нам открыл служка. Мы сказали, что идем к владыке. Нас повели�

Владыко оказался тучным человеком с бородой, как у Карла Маркса.

Офицеры представились. Я � тоже. Он протянул руку. Они руку ему поцеловали, я � пожал.

Владыко спросил:

��Чего пришли, дети мои?

Они сказали:

��Внести деньги на восстановление храма.

��Сколько вносите?

��По пяти тысяч каждый.

Он позвал служку. Велел принести квитанционную книгу и продиктовал:

��Пиши! Твоя фамилия как?

Петя сказал:

��Цушко.

��Зейф (еврей)?�� спросил на идиш владыко.

Петя ответил:

��Так точно. Дедушка торговал мылом на базаре.

��Помню его,�� кивнул владыко.�� А ты?�� обратился он к Сене.

��Герман!�� ответил тот.

��Отец работал у Менделя? В магазине одежды?

��Нет. Это был мой дядя.

��Ясно. Пиши!�� повернулся он к служке и продиктовал: � От прихожан иудейского вероисповедания Цушко и Германа � на восстановление храма � десять тысяч рублей.

Капитаны выложили деньги. Служка их забрал, выписал квитанцию и ушел.

Когда мы снова остались одни, владыко посмотрел на капитанов и сказал:

��Ну а теперь, дети мои, говорите: чего пришли?

Тогда офицеры рассказали о цели своего посещения.

Что, мол, так и так: жили наши старики, их прятали соседи! Кто-то выдал, и наших родителей расстреляли.

��Да-а,�� сказал владыко.�� На какой улице жили?

��На Костецкой.

��Правая или левая сторона?

��Левая.

��И какие же номера домов?

��Семь и девять.

Владыко подумал и произнес:

��Богатырчук выдал.

Офицеры поднялись. Поднялся и я. Они вновь поцеловали руку священнослужителю, а я сказал:

��Идите, ребята, подождите меня.

И когда мы остались вдвоем, я спросил:

��Как величать вас в миру прикажете, владыко?