«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой» - Сергей Николаевич Зеленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его шестнадцать правил-заповедей «Как надо работать» — можно было увидеть висящими и в кабинете Ленина, которого он лично знал и, над верстаком простого слесаря.
Кроме лозунгов для плакатов, им было написано множество книг по научной организации труда и неисчилимое множество журнальных и газетных статей.
Гастев дружил по переписке с самим Генри Фордом, но в отличии от того и Фредерика Тейлора — отдающих предпочитание совершенствованию техники производства и организации, делал основной упор на человеческий фактор.
Он, был в конфликте с партийными идеологами, ибо талдычил им — что культуру труда, надо прививать регулярным тренингом в процессе производства — а не агитацией на митингах и собраниях. Это в конечном итоге, ему не простили…
Мы побывали у этого человека и побеседовали с ним, полностью не раскрывая свои планы, конечно.
Алексей Капитонович с Богдановым в Ульяновск не поехал, ибо в данный момент ему и так хорошо: он возглавлял «Центральный институт труда» (ЦИТ) — научно-методический центр в области научной организации труда СССР, коего сам и был основатель. Но он обещал нам с Александром Александровичем всемерное содействие в наших самых смелых замыслах.
Ещё одно славное, но забытое имя из этой четвёрки — Осип Аркадьевич Ерманский, основатель концепции «физиологического оптимума». Этот человек сумел увидеть будушее и, в этом будущем не было место для пролетариата. Ведь, если в середине 19 века, когда Маркс писал о «бродящем призраке» — на одного управленца приходилась сотня «гегемонов», то к началу Первой мировой войны — уже только двенадцать, после неё — всего лишь семь.
Вы спрашиваете — почему Мировой пролетарской революции не случилось…
А вот вам и ответ!
Ерманский оказался прав: в современном мне мире, ежегодно изчезают десятки — а то и сотни рабочих профессий, заменяемые автоматизированным производством. Освободившиеся люди переходят в сферу обслуживания или управления. И если какая мировая революция и случится — то это будет революция гостиничных и ресторанных халдеев или так называемых «офисных хомячков».
Представьте, каково это было слушать упоротым марксистам-ортодоксам?
В начале 20-х, Осип Аркадьевич успел отсидеть три раза и, хотя в 1925 году стал профессором экономики Первого Московского государственного университета — с удовольствием согласился поменять место жительства и преподавать менеджмент в Ульяновском рабфаке, планируемом мной в самом обозримом будущем.
* * *
«Группе четырех» противостояла так называемая «Платформа 17-ти» — тоже имеющая весьма и весьма нехилый состав.
Главой её считался Платон Михайлович Керженцев — но ныне он работал Полпредом в Италии и, был как говорится — «вне зоны доступа». Но мне удалось встретиться и побеседовать с одним из ведущих «антитейлористов» — Николаем Андреевичем Витке — видным представителем советской теории научной организации труда, автором собственной социально-трудовой концепции управления.
Сказать по правде, я так и не понял суть их разногласий… Концепции управления Гастева и Витке — имеют много общего, их понимании роли менеджмента и социальной инженерии — практически неразличимы.
Так чего же собачиться?
Ведь, в 30-е годы — перестреляют представителей и тех и, других!
Рисунок 65. С развитием производительных сил, рабочий перестаёт быть простым исполнителем и становится менеджером своего рабочего места.
Если рассказывать максимально упрощённо, то наши отечественные тейлористы считают, что с развитием машинного производства и техники — рабочий перестаёт быть тупо исполнителем воли организатора производства и сам становится менеджером. То есть — управленцем своего станка, верстака, рабочего места на конвейере. Даже более того — становился мини-директором своей мини-фабрики, под которой разумеется рабочее место сотрудника… Это, так сказать — индувидуальный подход к производству.
И я вынужден признать — они правы!
«Антитейлористы» же, словами Николая Андреевича Витке — считают такой подход неверным в принципе. Они уверенны, что коллективное чувство взаимопомощи — гораздо более сильное, чем мелкий «животный» эгоизм. Мол, сплочённый и дружный коллектив может сделать гораздо больше, чем холодная машина фабричного принуждения. Не только ради денег трудится человек, но и ради окружающих, для блага общества, предприятия, страны.
Он говорит:
— Сама по себе машина слепа и мертва. Лишь целесообразно построенная людская (социально-производственная) организация способна извлечь из машины все заложенные в ней возможности'.
Рисунок 66. Кружок качество на заводе «Toyota» в Шушарах под Петербургом.
По его словам, задача менеджера (специалиста по научной организации труда, НОТ) сводится к созданию благоприятной социально-психологической атмосферы на производстве — в цехах, отделах, производственных и вспомогательных подразделениях.
И, он тоже прав — чёрт его побери!
Даже не на примере отечественных передовиков и ударников производства (стахановцев), изобретателей и рационализаторов, должен признать его правоту… На «кружках качества», на крупнейших японских послевоенных концернах.
Это, ничто иное — как так называемая «корпоративная культура».
* * *
Несмотря на существующие острые разногласия, концепции управления Гастева и Витке — имеет очень много общего в понимании роли социальной инженерии. Поэтому мы с Александром Александровичем были едины во мнении, что надо рассматривать эти концепции вместе — как дополняющие друг друга.
Беседую после этого с Богдановым — уже в Ульяновске, уже после неоднократных споров-разговоров — наедине или в компании с Краснощёковым, очень осторожно подведя его к мысли что в деле социалистического строительства — «мы идём куда-то не туда», я как-то сказал:
— Александр Александрович! Наука — это не чьё-то личное мнение. Наука — это способность формулировать, концентрировать и в конце концов — объединять чей-то опыт и знания. Однако, чтобы построить совершенно новое общество — хотя бы его «зародыш» в лице нашей промышленной корпорции, нам с вами нужна не только наука — но и совершенно новая технология управления людьми для этого социалистического общества, иначе всё насмарку.
Так и не поняв — дошло до него или нет, говорю в открытую:
— Нужна новая идеология — способная заменить устаревший марксизм и, базирующаяся на вашей «Тектологии». Понимаю: это — трудно и опасно…
Взяв собеседника за пуговицу, кручу её и смотря прямо в глаза:
— Но кто же, если не мы⁈ За Вами — теория, за мной — воплощение теории на практике.
Вижу — колеблется и, тогда:
— Неужели не хотите стать основоположником? Классиком? Пророком, наконец — как Буда, Иисус, Магомет и Маркс⁈
Подражая отцу Гамлета:
— «Призрак ходит по Европе — призрак…». Как будет называться
