Властелин колец - Джон Толкин

— Может быть, — сказал Фарамир. — Однако же это дурной знак. Нам здесь, в Итилии, только беглецов из Лихолесья и не хватало.

Сэму показалось, что он при этом оглянулся на хоббитов, однако Сэм снова решил промолчать. Они с Фродо лежали рядом и глядели на огни факелов, на расхаживающих и тихо переговаривающихся людей Потом Фродо взял и заснул.

Сэм уговаривал себя не спать.

«Поди знай, — думал он. — С людьми дело темное. На словах-то хорош, да с тем и возьмешь. — Он зевнул до ушей. — Проспать бы с недельку — стал бы как новенький. А положим, не засну: как быть-то в случае чего? Больно уж тут много Громадин на одного хоббита И все равно, не спи, Сэм Скромби, не смей спать!»

И не смел. Дверной проем потускнел, серая водяная пелена потерялась в темноте. И лишь монотонный шум и переплеск падающей воды не смолкал ни вечером, ни ночью, ни утром. Бормотание и журчание убаюкивало, и Сэм яростно протер глаза кулаками.

Запылали новые факелы. Выкатили бочонок вина, раскладывали снедь, натаскали воды из-под водопада. Умывали руки. Фарамиру поднесли медный таз и белоснежное полотенце.

— Разбудите гостей, — сказал он, — и подайте им умыться Время ужинать.

Фродо сел, зевнул и потянулся. Сэм недоуменно уставился на рослого воина, склонившегося перед ним с тазиком воды.

— Поставьте его на пол, господин, если можно! — сказал он. — И вам, и мне удобнее будет.

К веселому изумлению окружающих, он окунул в тазик голову и, отфыркиваясь, поплескал холодной водой на шею и уши.

— У вас всегда моют голову перед ужином? — спросил воин, прислуживающий хоббитам.

— Да нет, обычно-то перед завтраком, — сказал Сэм. — Но ежели сильно не выспался, обдай голову холодной водой — и расправишься, что твой салат от поливки. Ф-фу-у! Ну, теперь авось не засну, пока не наемся.

Их провели и усадили рядом с Фарамиром на покрытые шкурками бочонки, куда повыше скамеек, на которых разместились люди. Внезапно все встали, обратились лицом к западу и с минуту помолчали. Фарамир сделал знак хоббитам поступить так же.

— Перед трапезой, — сказал он, садясь, — мы обращаем взор к погибшему Нуменору и дальше на запад, к нетленному Блаженному Краю, и еще дальше, к Предвечной отчизне. У вас нет такого обычая?

— Нет, — покачал головой Фродо, чувствуя себя неучем и невежей. — Но у нас принято в гостях перед едой кланяться хозяину, а вставая из-за стола, благодарить его.

— Это и у нас принято, — сказал Фарамир.

После долгой скитальческой жизни впроголодь, в холоде и грязи, ужин показался хоббитам пиршеством: золотистое вино, прохладное и пахучее, хлеб с маслом, солонина, сушеные фрукты и свежий сыр, а вдобавок — чистые руки, тарелки и ножи! Фродо и Сэм живо уплели все, что им предложили, не отказались от добавки, а потом и еще от одной. Вино приободрило их, и на сердце полегчало — впервые после Кветлориэна.

После ужина Фарамир отвел их в полузанавешенный закуток. Туда принесли кресло и две скамейки. В нише горела глиняная лампада.

— Скоро вам захочется спать, — сказал он, — особенно досточтимому Сэммиуму, который не смыкал глаз до самого ужина: то ли сберегал свой голод, то ли оберегал от меня хозяина. Однако после обильной еды, да еще с отвычки, лучше превозмочь сон. Давайте побеседуем. Вам ведь есть что рассказать о своем путешествии от Раздола. И не мешает поближе познакомиться с той страной, куда вас забросила судьба. Расскажите мне о брате моем Боромире, про старца Митрандира и про дивный народ Лориэна.

С Фродо сон соскочил, и он был очень не прочь поговорить. Но хотя вкусная еда и доброе вино развязали ему язык, он все же не распускал его. Сэм сиял благодушием и мурлыкал себе под нос, но сперва только слушал Фродо и усиленно поддакивал.

О многом поведал Фродо, умалчивая о Кольце и о назначении Отряда, расписывая доблести Боромира — в бою с волколаками Глухомани, в снегах Карадраса, в копях Мории, где сгинул Гэндальф. Фарамира задел за живое рассказ о битве на Мосту.

— Не по душе Боромиру было бежать от орков, — сказал он, — да и от того свирепого чудища — Барлогом ты его назвал? — пусть даже и последним, прикрывая остальных.

— Он и был последним, — сказал Фродо. — Арагорн шел впереди: он один знал путь, кроме Гэндальфа. Не будь нас, не побежали бы ни он, ни Боромир.

— Быть может, лучше бы он погиб вместе с Митрандиром, избегнув злой судьбины за водопадами Рэроса, — сказал Фарамир.

— Может быть. Но расскажи, как обещал, о превратностях ваших судеб, — сказал Фродо, опять уходя от опасного оборота беседы. — Мне хотелось бы услышать о Минас-Итиле и об Осгилиате, о несокрушимом Минас-Тирите.

Есть ли надежда, что он выстоит в нынешних войнах? — Есть ли надежда, говоришь? — переспросил Фарамир. — Давно уж нет у нас никакой надежды. Может статься, меч Элендила, если он и вправду заблещет, возродит ее в наших сердцах и срок нашей черной гибели отодвинется, но ненадолго. Разве что явится иная, неведомая подмога — от эльфов иль от людей. Ибо мощь Врага растет, а наша слабеет. Народ наш увядает, и за этой осенью весне не бывать.

Некогда нуменорцы расселились по всему приморью и в глубь Материка, но злое безумие снедало их царства. Одни предались лиходейству и чернокнижию, другие упивались праздностью и роскошью, третьи воевали между собой, пока их обескровленные уделы не захватили дикари.

Гондор обошло стороной поветрие черной ворожбы, и Враг, да не будет он назван, в почете у нас не бывал. От века славилось древней мудростью и блистало гордой красой, двойным наследием Заокраинного Запада, великое княжество потомков Элендила Прекрасного. Оно и поныне сверкает отблесками былой славы. Но гордыня подточила Гондор: в надменном слабоумии властители его мнили, будто Враг унялся навеки, изгнанный и недобитый Враг.

Смерть витала повсюду, ибо нуменорцы, как и прежде, в своем древнем царстве, оттого и погубленном, чаяли земного бессмертия. Князья воздвигали гробницы пышней и роскошней дворцов; имена пращуров в истлевших свитках были слаще их уху, нежели имена сыновей. Бездетные государи восседали в древних чертогах, исчисляя свое родословие, в тайных покоях чахлые старцы смешивали таинственные эликсиры, всходили на высокие холодные башни и вопрошали звезды. У последнего князя в колене Анариона не было наследника.

Зато наместники оказались дальновиднее и удачливее. Мудро рассудив, они пополнили свои рати крепкими поморами и стойкими горцами Эред-Нимрайса. И примирились с горделивыми северянами, вечной грозой тамошних пределов, народом, исполненным неистовой отваги, нашими дальними родичами, в отличие от восточных дикарей и свирепых хородримцев.