Второе правило волшебника, или Камень Слёз - Терри Гудкайнд

— Что случится, если открыть одну шкатулку?

— Тогда... тогда врата между двумя мирами откроются. Завеса прорвется, и печать, удерживающая Безымянного, будет снята!

— И Камень Слез появится в этом мире? — Уоррен кивнул. — А если шкатулки закрыть, это восстановит печать?

— Нет. То есть да. Но закрыть их сможет только тот, кто владеет магией. Но если волшебник закроет шкатулку, равновесие все равно будет нарушено, потому что все волшебники владеют лишь Магией Приращения. И тогда Безымянный вырвется из Подземного мира. Точнее говоря, наш мир будет поглощен миром смерти.

— А как же закрыть шкатулку, чтобы снова разделить миры?

— Так же, как она и была открыта. Силой Магии Приращения и Магии Ущерба.

— А при чем тут Камень Слез?

— Не знаю. Мне надо изучить это.

— Тогда прошу тебя, поторопись! — прошептал Ричард.

— Пожалуйста, ответь, — Уоррен испуганно посмотрел на него, — не хочешь ли ты сказать, что тебе известно, где эти шкатулки? Ведь ты не нашел их? Правда?

— Нашел ли я их?! — переспросил Ричард. — Последний раз, когда я их видел, одна из них была открыта. И тогда моего подонка-отца забрал Подземный мир.

Уоррен потерял сознание.

Глава 57

Вечерело. Старушка посыпала золой ступени, покрытые ледяной коркой. Кэлен прошла мимо, вздохнув с облегчением. Если бы старушка подняла голову, она бы без труда узнала в этой по-зимнему одетой женщине с вещевым мешком и луком Мать-Исповедницу, вернувшуюся в Эйдиндрил.

А Кэлен была вовсе не настроена на торжественный прием. Она слишком устала. Прежде чем вернуться домой, она уже побывала в замке Волшебника в горах, но там было пусто, темно и холодно, как в склепе. Волшебные щиты были на месте, но Исповедница все же могла войти туда.

Зедда там не было. Замок мало изменился с тех пор, как много месяцев назад она ушла, чтобы найти исчезнувшего Великого Волшебника. Тогда она нашла его и помогла остановить Даркена Рала. Но теперь Великий Волшебник снова ей понадобился.

Месяц назад она оставила галеанское войско и отправилась в Эйдиндрил искать Зедда. В горах бушевала непогода. Снежные завалы на дорогах не давали пройти, и приходилось возвращаться и искать обход. Путешествие было тяжелым и изнурительным, но доконало Кэлен то, что она не смогла достигнуть цели своего путешествия: найти Зедда.

Кэлен шла переулками, избегая Королевского Ряда. Там, в Королевском Ряду, проживали со своими слугами и охраной знатные особы из многих стран. В этих дворцах останавливались короли и правители, когда приезжали по делам Совета.

Для страны свой дворец был предметом гордости, и поэтому любой дворец поражал великолепием, хотя им было далеко до дворца Исповедниц.

Кэлен избегала Королевского Ряда потому, что там бы ее обязательно узнали, а сейчас пока ей это ни к чему. Она лишь хотела найти Зедда, а когда это не удалось, решила сразу поговорить с членами Совета. Поэтому она шла через район, где жили слуги.

Чандален остался в лесу. Он не захотел идти в Эйдиндрил. Огромный город с толпами людей вызывал у него беспокойство, хотя сам он не признавался в этом и только сказал, что привык спать на свежем воздухе. Кэлен не осуждала его. Она сама столько времени провела в горах, что теперь чувствовала себя не слишком уютно, хотя выросла здесь и знала город так же хорошо, как Чандален — равнины вокруг поселка людей Тины.

Чандален хотел вернуться к своему народу — теперь, когда он проводил ее в Эйдиндрил. Кэлен понимала его, но все же попросила задержаться ненадолго в лесу, чтобы он попрощался с нею на следующий день утром.

Орску она велела остаться в лесу вместе с Чандаленом. Его присутствие утомляло ее. Он постоянно ходил за ней по пятам, выражая готовность помочь, защитить или выполнить хоть какое-нибудь поручение. Это было все равно что таскать с собой верного пса. Кэлен хотела отдохнуть от Орска, и Чандален, похоже, понял ее.

В кухне было жарко и душно. Услышав, как хлопнула дверь, худенькая женщина в белоснежном переднике обернулась.

— Что тебе здесь надо? — грозно спросила она. — Убирайся, попрошайка.

Женщина пригрозила ей большой деревянной ложкой, явно для удара. Кэлен откинула капюшон. Женщина ахнула. Кэлен улыбнулась:

— Хозяйка Сандерхолт! Рада тебя увидеть!

— Мать-Исповедница! — Женщина опустилась на колени. — Прошу тебя, прости меня! Я тебя не узнала. О, хвала добрым духам, это действительно ты!

Кэлен подняла ее с колен.

— Я так скучала по тебе. — Она протянула к ней руки. — Обними меня!

Хозяйка Сандерхолт упала в объятия Кэлен.

— О, дитя мое, я так рада! — На глазах ее появились слезы. — Мы ведь не знали, что с тобой и где ты. Я боялась, что больше тебя не увижу!

Хозяйка повела Мать-Исповедницу к одному из столов.

— Тебе надо поесть супу. Кажется, сейчас он будет готов, если, конечно, эти болваны, так называемые повара, не переперчили его.

При этих словах повара и их помощники сразу опустили головы, вернувшись к своим занятиям.

— Но мне сейчас некогда, хозяйка Сандерхолт, — сказала Кэлен.

— Однако я должна рассказать тебе о некоторых важных вещах, Мать-Исповедница.

— Знаю. Мне тоже есть о чем тебе рассказать. Но сейчас мне необходимо увидеться с членами Совета. Это очень важно. Я долго путешествовала и очень устала, но я должна сделать это прежде, чем буду отдыхать. Мы поговорим с тобой завтра.

Кэлен снова обняла хозяйку Сандерхолт.

— Конечно, дитя мое, — ответила та. — Желаю тебе хорошо отдохнуть. Поговорим завтра.

Кэлен пошла самой короткой дорогой, через огромный зал для торжественных церемонии. Сейчас этот зал был пуст, и эхо ее шагов гулко отражалось от стен.

Когда-то отец Кэлен раскладывал на каменном полу этого зала орехи и желуди, чтобы преподать ей основы искусства ведения войны.

Кэлен свернула в коридор, направляясь в палату Совета. Она шла сейчас по галерее Исповедниц с черными мраморными колоннами и сводчатыми потолками. В конце галереи, перед входом в палату Совета, был устроен круглый зал высотой в два этажа, посвященный памяти первых Матерей-Исповедниц. В зале было семь колонн и между ними на стенах огромные изображения ее предшественниц.

Глядя на суровые лица семи древних героинь, Кэлен обычно чувствовала себя несколько не на месте, словно они спрашивали ее: «А кто ты такая, Кэлен Амнелл, что осмелилась стать Матерью-Исповедницей?» А поскольку она знала истории жизни некоторых древних героинь, то это еще больше ее смущало.

Кэлен открыла большую дверь красного дерева и вступила в палату Совета огромный зал со сводчатым потолком. Напротив входа — фреска с портретом Магды Сирус, первой Матери-Исповедницы, рядом портрет волшебника Мерита, пожертвовавшего ради нее жизнью. Теперь они навечно соединились здесь, на этой фреске, словно наблюдая за новыми Матерями-Исповедницами и их волшебниками, которые являлись в этот зал. Зал был украшен колоннами с золотыми капителями, вдоль стен тянулись балконы; ниши в стенах были украшены барельефами с героическими сценами. Свет лился в зал сквозь круглые окна у самого потолка. В дальнем конце зала виднелось полукруглое возвышение, где за столом восседали члены Совета. В центре стояло роскошное кресло — кресло Матери-Исповедницы.