«Пена дней» и другие истории - Борис Виан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Некоторые книжки я получал кипами с рекомендацией выставлять их в витрине. Я складывал их штабелями у кассы и всовывал в руки каждому вместе с рекламным буклетом на глянцевой бумаге. Обычно никто не отказывался: несколько фраз внутри буклета вполне соответствовали городской клиентуре. Эта система обеспечивала фирме распродажу скандальных книжонок за полдня.
Честно говоря, я не то чтобы заскучал, но, усвоив всю рутинную сторону коммерции, получил свободное время, чтобы подумать о главном. Пока все шло слишком хорошо. Это меня и беспокоило.
Кончалось лето. В тени под деревьями, у реки, уже становилось прохладно. С самого приезда я никуда не выбирался и совсем не знал окрестностей. Я испытывал потребность в свежем воздухе. Но, пожалуй, другая потребность беспокоила меня еще больше. Мне нужна была женщина.
Как-то вечером, опустив, как обычно, в пять часов на витрину железную штору, я не остался в магазине, чтобы еще поработать при свете лампы, а надел шляпу, прихватил пиджак и направился прямиком в аптеку. В аптеке сидели трое: юнец лет пятнадцати и две девицы примерно того же возраста. Они смерили меня отсутствующим взглядом и опять уткнулись в свои стаканы с молочным коктейлем. От одного вида этого продукта меня чуть не стошнило; к счастью, в кармане пиджака лежала фляга с «противоядием».
Я сел за стойку рядом с одной из девиц. Официантка, довольно невзрачная брюнетка, увидев меня, лениво повернулась.
– У вас есть что-нибудь без молока? – спросил я.
– Лимонный, – предложила она, – грейпфрутовый, томатный, кока-кола.
– Грейпфрут, – сказал я. – Доверху не наливайте.
Я сунул руку в карман пиджака и достал флягу.
– Здесь нельзя распивать спиртное, – вяло запротестовала официантка.
– Да-да, конечно, – усмехнулся я, – это всего лишь лекарство. Насчет своей лицензии можете не волноваться.
Я протянул ей доллар. Сегодня утром я как раз получил жалованье. Девяносто долларов за неделю. Да, Клем знал людей. Официантка дала мне сдачу, я довольно много оставил ей на чай.
Виски с грейпфрутом, конечно, не самый лучший вариант, но, во всяком случае, это лучше, чем виски без ничего. Выпив, я почувствовал себя лучше. Теперь я был вполне в своей тарелке. Эти трое меня разглядывали. Для таких сопляков двадцатишестилетний – почти старик; я улыбнулся своей соседке; это была маленькая блондиночка в тонком шерстяном джемпере небесно-голубого цвета в белую полоску, с рукавами, закатанными до локтя, в белых носочках и туфельках на толстой каучуковой подошве. Она была миловидна, хорошо развита; если прикоснуться, то, наверное, упруга, как спелая слива. На ней не было лифчика, и соски вырисовывались сквозь материю вполне отчетливо. Она мне тоже улыбнулась.
– Жарко? – начал я.
– Смертельно, – сказала она, потянувшись и показав два влажных пятнышка под мышками.
Это на меня подействовало. Я поднялся и бросил пять центов в автоматический проигрыватель, который стоял в углу.
– У тебя хватит духу потанцевать? – сказал я, подойдя.
– Ну, ты хочешь меня убить! – сказала она и приклеилась ко мне так плотно, что у меня перехватило дыхание.
От нее пахло как от ухоженного младенца. Она была такой тоненькой, что я смог достать правой рукой ее правое плечо. Я поднял руку повыше и скользнул пальцами по груди. Глядя на нас, те двое тоже начали танцевать. На пластинке Дина Шор пела свой «Летающий пирог». Девица подмурлыкивала. Официантка подняла нос от журнала, глянула на нас и снова углубилась в чтиво.
У нее ничего не было под кофточкой; это сразу чувствовалось. Я с нетерпением ждал, когда же кончится пластинка. Еще две минуты, и это стало бы уже неприлично. Наконец девица отлипла, вернулась на место и взглянула на меня:
– Для взрослого ты танцуешь ничего.
– Меня научил мой дедушка, – ответил я.
– Это видно, – пошутила она, – стиль немного староват.
– В джайве ты меня, может, и обставишь, но зато я могу тебя подучить кое-чему другому.
Она слегка прикрыла глаза:
– Чему-нибудь взрослому?
– Если тебе захочется.
– Так вот куда ты гнешь…
– Ты не знаешь, куда я гну. У кого-нибудь из вас есть гитара?
– А вы играете на гитаре? – спросил юнец. Похоже было, что тут он проснулся.
– Чуть-чуть, – сказал я.
– В таком случае и поете? – спросила вторая девица.
– Немного.
– У него голос как у Кэба Кэллоуэя, – пошутила первая.
Ей явно не понравилось, что те двое со мной заговорили. Надо было ковать железо, пока горячо.
– Найдите мне местечко, где была бы гитара, – сказал я, глядя на нее, – и я покажу, на что способен. Я, конечно, не В. С. Хэнди, но блюзы играть умею.
Она выдержала мой взгляд:
– Ладно, пошли к Би-Джи.
– У него есть гитара?
– У нее есть гитара – у Бетти Джейн.
– Это мог быть и Барух Джуниор, – пошутил я.
– Именно здесь он и живет. Пошли.
– Прямо сейчас? – спросил юнец.
– Почему бы и нет, – ответил я, – если ей загорелось.
– О’кей, – сказал он, – меня зовут Дик. Это Джики.
Он указал на ту девицу, с которой я танцевал.
– А я – Джуди, – сказала вторая.
– Ну а я – Ли Андерсон, – сказал я, – у меня тут напротив книжная лавка.
– Уже две недели, как это всем известно.
– Тебя это так заинтересовало?
– Конечно, – вставила Джуди, – тут мало мужчин.
Несмотря на явное неудовольствие Дика, мы все вчетвером вышли на улицу. У девиц вид был довольно возбужденный. Я прихватил с собой достаточно виски, чтобы возбудить их еще больше, когда понадобится.
– Следую за вами, – сказал я, когда мы оказались снаружи.
Машина Дика, «крайслер» устаревшей модели, стояла у дверей. Он посадил девиц вперед, а я устроился на заднем сиденье.
– Чем занимаемся, молодые люди? – спросил я.
Машина рывком тронулась, и Джики забралась коленками на сиденье и повернулась, чтобы мне ответить.
– Трудимся, – сказала она.
– Учеба? – предположил я.
– В том числе…
– Перебирайся сюда, – сказал я, повысив голос из-за шума ветра, – удобней будет
