Адептус Астартес: Омнибус. Том II - Энди Смайли

И поэтому я свободен от сомнений и не ведаю страха. Мертвецу нечего терять, он идет в битву не только ради победы над врагом, но и за единственной вещью, которую вечно жаждет обрести. Я мертв, и отправляюсь на войну, чтобы с боем забрать свою жизнь.

Но мне ещё не удалось отыскать её, и, возможно, никогда не удастся. Быть может, эта заря станет для меня последней, и тридцать три дня безмолвного бдения завершатся в огне и крови. Если мне предстоит погибнуть, то быть по сему. Но я уйду, прокричав о своем конце так, чтобы все услышали отзвуки смертного эха. Когда придет час, я оставлю после себя россыпь болтерных гильз, ярко сияющих латунью, или неровный обломок клинка во вражеском сердце, отражающий свет чужих солнц. Далекий Гатис запомнит мое имя, даже если его прокричат в сотнях световых лет от покрытых черных песком берегов, где я делал первые шаги среди Обреченных Орлов.

Движение.

Наконец, враги явились ко мне. Свирепыми рядами они выступают из-под сени деревьев, и в утренней мгле тускло сияет оружие. Неприятелей много, и жажда убийства распаляет их сердца. Но они глупы, и ловушка, расставленная Обреченными Орлами, вот-вот захлопнется здесь, на холмах, что кажутся врагам безлюдными и лишенными угрозы.

Так завершается мое бдение. Мышцы, каменно-неподвижные благодаря химблокаторам и управляемому кровообращению, вспыхивают жизнью и обретают привычную быстроту движений. Камуфляжный плащ, скрывавший меня от вражеских глаз, распахивается и плещет на ветру, давая свободу для битвы. Поднимается болтер, для которого я могу выбрать любую из множества целей.

Воздух наполняет грудь, и я кричу, словно впервые за целый век. Всего лишь два слова, боевой клич моего ордена. Два слова, сулящих пламенную ярость, что могут принести лишь ангелы смерти Императора. Клич несется вниз по склону холма.

«Горе тебе!»

И мои братья восстают, отвечая ему. Сотни окопов и потайных ям вдруг открываются глазу, когда Обреченные Орлы один за другим взмывают из укрытий, держа наготове мечи, болтеры и ракетные установки.

Из прыжкового ранца вырывается пламя, вознося меня в туманное небо, и болтер грохочет, посылая заряды в ряды врагов, обрывая их пути на полушаге.

Сила тяжести ловит меня в высшей точке полета и бросает навстречу войне.

Мои враги мертвы, так же, как и я. Но я ещё тысячу раз заставлю их упасть, прежде чем смерть заберет меня.

Саймон Спурриер

На крыльях скорби

Небеса превратились в зеркало, отражающее гнев океана. Клубящиеся облака бурлили и перекатывались, борясь за место над горизонтом.

Стена ветра, пыли и воды вырвалась из вихря и вонзилась в землю как коготь.

Кто-то закричал.

И все умерли.

Ика вздрогнул и проснулся, когда из глубин памяти всплыли воспоминания о кричащих голосах.

Глайдер трясся, его неумело собранный фюзеляж словно возмущался давлению снаружи. Ржавый болт вывалился из соединения где-то над головой и загремел по полу.

Ика не смог заставить себя заинтересоваться этим.

Дал спал рядом, подергиваясь во сне. Ика задался вопросом, неужели у него, как и у его брата-близнеца, темные круги вокруг глаз, преждевременные морщины и бледное от усталости и недоедания лицо? Возможно. Сон стал настоящей пыткой с тех пор, как… как это произошло.

Дал беспокойно забормотал и заворочался в своем неудобном сиденье.

Снижение глайдера стало более ощутимым, и пассажиры, все мальчики тринадцати лет, торопливо зашептали молитву о защите. Мучительный скрип возвестил о выходе древнего шасси.

Пусть он разобьется, сказал голос в голове Ики. Ударится о посадочную полосу и развалится на тысячу частей. Пусть мы покатимся по этой узкой пластбетонной полосе над Плоским городом, взорвемся как перезрелый фрукт и остановимся, полузаваленные гранитными обломками, сгорая заживо, крича и умирая.

В крошечной часовне Экклезиархии в Кальтуме был священник, у которого вместо одного глаза поблескивал имплантат. Щеки жреца были покрыты шрамами, а под холщовыми одеяниями он носил армейский жетон. Сидя в содрогающемся глайдере и желая забвения, Ика вздрогнул от укола совести, вспомнив слова священника.

— Не ищи в смерти спасения от страданий, — гудел его голос, сопровождаемый пощелкиванием и жужжанием глаза, — ибо Он, Могущественнейший, не приемлет умерших ради себя.

Тот священник был уже мертв. Все в Кальтуме были мертвы.

Тормозная система глайдера была забита солью, отчего, приземлившись среди стоящих под хлещущим ливнем труб Плоского города, машина издала звук, похожий на детский визг. Ничего не понимающие пассажиры покорно вылезли наружу.

Столица Гатиса II пребывала в запустении: увеличенный вариант племенных стойбищ и мрачных деревень, местами встречающихся на клочках суши. Хибары как будто сбивались в кучу в целях безопасности. Ветхие домики покрывались веществом, которое было единственным полезным ресурсом планеты — чамаковым маслом.

Эту вязкую жидкость, получаемую из перемолотых в кашицу стеблей и листьев растения чамак, Администратум экспортировал в качестве дешевого, хотя и дурно пахнущего изоляционного материала. Круглые сутки грузовые глайдеры перевозили свой зловонный груз от далеких островных племен. В одном глайдере помещался урожай целого года. За доступ к водным плантациям постоянно шла ожесточенная и зачастую кровавая борьба.

Ика отвернулся к залитым дождем противовзрывным щитам, поскольку огромный транспортник поднял с земли извивающиеся подобно щупальцам клубы пыли.

— Гадаешь, куда они отправились? — спросил Дал, усталым взглядом провожая исчезающий в дождевых облаках кусок металла.

Ика кивнул. Голос внутри него сказал: Это не имеет значения. Ничто не имеет значения.

— Не останавливаться! — крикнул кто-то, и близнецы вернулись в неровную колонну юношей, подгоняемых людьми в плотных дождевиках. Они тащились через посадочную площадку между смутно виднеющихся по сторонам силуэтов Имперских судов со всеми их огромными, таинственными двигателями.

— Не задумывайтесь о том, что готовит вам судьба, — говорил священник. Мертвый голос эхом отдавался в голове Ики, — Довольствуйтесь тем, что служите Ему-На-Троне — сколь бы скромным ни было ваше положение.

Ика видел любопытные взгляды, которые кто-то из колонны бросал на вырисовывающиеся по сторонам гигантские сокровища. На лицах словно было написано, ''Как они работают? '' ''Куда они направляются? '' ''Что там? '' Но они никогда этого не узнают, никогда не покинут побитой дождями поверхности Гатиса; никогда не увидят звезд.

И никто не вспомнит ничего из того, что они когда-либо сделали.

Впереди показался обветшалый фасад. Высокое архаичное здание, украшенное башенками и ухмыляющимися горгульями, резко выделялось среди окрестных доков. С нарастающим ощущением тяжести Ика понял, что юношей направляют прямо в светящийся проем погрузочных ворот сбоку строения.

Над воротами можно было увидеть великолепное в своей угловатой симметрии изображение, составленное из вырезанных в форме перьев и покрашенных в черный цвет огромных каменных плит. Не изящные изгибы герба Администратума с его плавными очертаниями и адамантиевыми омегами, а скорее строгость и четкость, напоминающая жесткие линии фаланги. И в середине зазубренных крыльев хищной птицы с немой меланхолией на колонну молодых людей смотрела цвета слоновой кости маска смерти.

Крылатый череп.

В небе раздался отдаленный грохот. Близнецы едва подняли взгляд.

— Опять буря, — проворчал возящийся с эластичными крыльями Дал. Занятый храповым механизмом Ика кивнул.

— Горные призраки дерутся, да, отец? — усмехнулся он.

Отец близнецов улыбнулся, морщины на его лице были похожи на складки на поношенной коже. Он перегнулся через плечо Ики, помог сыну закрепить скобу крыла и мягко взъерошил волосы на его голове.

— Точно, сынок.

Дал пристально проследил за этим движением из другого конца комнаты, затем с удвоенной энергией взялся за работу над глайдером.

Ика никогда не видел столько людей. Внутреннее убранство здания казалось бесконечно тянущимися во все стороны эбеновыми горизонтами, взирающими на безбрежный океан молодых ошарашенных людей.

Каждый мужчина тринадцати лет да явится в Плоский город в тринадцатый день тринадцатого лунного месяца каждого года. Волею Империума.

Каждый год одно и то же: глайдеры прилетают в Кальтум и забирают юношей. И иногда, примерно раз в десятилетие, возвращаются не все.

Ходили слухи, что их забирают во Флот.

Или посылают в качестве пушечного мяса в битвы с орками.