Хо - Raptor

— Ну вот, а ты говорила, что я всё придумываю, — довольно произнесла она. — Необычайное зрелище, правда?

— Это… В это просто не верится, — шептала Ольга. — Этого ведь не существует, да? Это выдумка? Иллюзия? Их голоса… Они… У меня кружится голова…

— Вообще-то, это вовсе не голоса, — ответила ящерка. — На самом деле они не поют, а только разевают рты. Как ваши эстрадные исполнители под фонограмму.

Она весело посмеялась, и продолжила:

— Зачем они разевают свои пасти в полёте — непонятно. Может быть ловят в воздухе что-то мелкое, или же так дышат — не знаю, если честно. Знаю только, что рты у них маленькие, но зато очень широкие! Когда они их открывают, воздух попадает им в пасть и выходит через жабры. При этом мы слышим такие необычные «пения». Кстати, я почему-то никогда раньше не задумывалась, зачем летающим рыбам жабры? Как ты думаешь, Оль, зачем они им?

— Почему они кружат надо мной? — не слушала её Ольга, вцепившись в поручень обеими руками. — Почему так протяжно воют?

— Да не бойся ты их. Любуйся воздушным балетом. Это ведь так красиво! Редкое зрелище.

— Аэроскаты… В них есть что-то пугающее. Как в грифах, кружащих над умирающей добычей. Почему ребята их не видят? Почему не слышат их «пение»?

— Ну, наверное, потому, что они не могут видеть того, что скрыто от их глаз за тонкой гранью сумеречной вуали. Они не умеют проникать за этот незримый рубеж. Их глаза закрыты… — ответила Лиша.

— Я понимаю. Это что-то вроде ясновиденья. Значит я сумела каким-то образом «открыть глаза», и увидеть то, что не видят другие, — сделала вывод Ольга.

— Не открыть, а приоткрыть. Сейчас твои глаза как две узенькие щёлочки, поэтому ты видишь далеко не всё, что сокрыто в сумерках.

— Почему?

— Потому что нельзя распахивать глаза. Смертельно опасно. Ты увидишь такое, что тебе не понравится, увидишь неприятные непостижимые вещи. В сумерки надо погружаться постепенно. Разум должен быть подготовлен для восприятия. Ну представь, что ты опускаешься в ванну с горячей водой. Если ложиться в неё медленно, постепенно — это будет мучительно, но безопасно, потому что ты даёшь своему телу возможность адаптироваться к высокой температуре воды. В конце концов, горячая вода начнёт приносить тебе уже не боль, а наоборот — удовольствие. Но попробуй резко запрыгнуть в этот кипяток — и моментально ошпаришься.

— Так вот что случилось с Настей и Володей. Они видели то, чего не видели другие. Так же как и я сейчас.

— Не так же. Вот они-то как раз и «бултыхнулись в кипяток». Слишком быстро и слишком широко открыли свои глаза, — с грустью вздохнула Лиша.

— Теперь я всё поняла, — Ольга посмотрела вниз — на тёмную воду. — Это ловушка. Заранее подстроенная, преднамеренная, неслучайная.

Из беспросветной морской глубины поднялась крупная фиолетовая рыбина, которая, остановившись у самой поверхности, замерла в почти вертикальном положении, и стала задумчиво глазеть на Ольгу. Туман между ними словно рассеялся и, не смотря на то, что борт корабля был довольно высоким, девушка отчётливо разглядела рыбу, смотревшую на неё снизу-вверх, и узнала её. Они виделись во время одного из иллюзорных путешествий, когда Евгений показывал Ольге подводный «котёл» посреди затопленного леса. Это была та самая рыба-умница, с которой она познакомилась таким необычным образом. Но как она здесь оказалась? Иллюзия и реальность незаметно наслаивались друг на друга, неторопливо перемешиваясь, превращаясь в нечто среднее — совершенно непонятное. Ольга больше не могла это выносить.

— Пора возвращаться, — сама себе сказала она, отходя от поручня. — Вдруг кто-нибудь из ребят заглянет в каюту, а меня там нет. Будут бегать-искать, волноваться будут… Так нельзя. Надо вернуться.

Пошатываясь, она побрела вдоль борта — к лестнице.

— Как она тебе? — улыбаясь, спросила Лиша, глядя вслед уходящей Ольге.

— Обычная сумасшедшая, — последовал задумчивый ответ рыбы.

— Именно это мне в ней и нравится! — хихикнув, ящерка кивнула, и быстренько побежала по поручню, догоняя Ольгу. — Эй, Оля, подожди меня!

Осмотрев пятнадцатую каюту, Бекас не обнаружил никаких подозрительных отверстий в стене и предположил, что кабель уходит ещё ниже. При этом ему показалось, что откуда-то доносятся сильно приглушённые голоса. Приняв их за речь Ольги и Лидии, он не придал им особого значения. Увлечённый своим поиском, Ваня не стал дожидаться возвращения Лиды, и отправился в трюм один. Размышления о странностях, произошедших с ним несколько минут назад, не давали ему покоя, и, направляясь к лестнице ведущей в трюм, он продолжал обдумывать случившееся.

Бекас всячески отвергал теорию призрачного присутствия на корабле. Вспоминая детали увиденного в каюте с привидениями, он отметил несколько странных особенностей. Основная из них заключалась в том, что когда он вошёл, в каюте было уже темно. А ведь время едва успело перевалить за полдень. Но каюта с призраками почему-то освещалась светильниками, а за окном царил полумрак. Иван отчётливо запомнил отблески от экрана ноутбука на лице парня, работавшего на нём. В голову полезли догадки из области научной фантастики, о пространственно-временных перекосах и путешествиях в прошлое. Сомнений не было — он видел пассажиров «Эвридики». Перед его глазами промелькнул маленький фрагмент из прошлого. Но каким образом подобное стало возможно? Чтобы не свихнуться окончательно, требовалось срочно придумать научное обоснование данного феномена. Пытливый ум Бекаса начал поспешно решать эту задачу.

— А что если в ту каюту пустили какой-то газ? — раздумывал он. — Тогда почему Лидка не нанюхалась? Нет… Точно не газ. Тогда что? Наверное дверная ручка была обработана каким-то веществом, способным проникать в организм через кожу и вызывать галлюцинации.

Наконец он остановился перед дверью, ведущей вниз. Чувствуя близость разгадки, Бекас открыл её и вошёл. Внутри была лестница, уходящая в полумрак. Пожалев, что не захватил с собой фонарик, Иван стал осторожно спускаться по крутым металлическим ступенькам.

Внизу он практически сразу наткнулся на тёмный ящик, на котором лежал большой фонарь, судя по всему оставленный здесь Генкой — последним посетителем трюма. К счастью, этот фонарь хоть и слабо, но работал. Его блеклый луч осветил беспорядок, царивший в трюме.

Бекас осмотрелся. Ближайший проход, судя по всему, вёл к машине. Последствия пожара сильно изуродовали помещение. Закопченные стены, горелые трубы и опалённые кабели, свисающие с потолка наподобие лиан, представляли из себя печальное зрелище. В дальнем конце прохода, едва различимо виднелся неопределённый завал, видимо возникший в результате взрыва. Идти туда Бекас не собирался. Развернувшись, он отправился в противоположную сторону.