Этногенез и биосфера Земли. В поисках вымышленного царства - Лев Николаевич Гумилёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Принеся рог с кислым молоком, тот же Джельмэ сам бежит за водой, приносит, разбавляет кислое молоко и даёт испить хану (значит, вода была близко, но всё-таки потребовалось достать молока, хотя бы с риском для жизни. — Л.Г.). «Трижды переведя дух, испил он и говорит: «Прозрело моё внутреннее око!» (Помогло! — Л.Г.). Между тем стало светло, и, осмотревшись, Чингисхан обратил внимание на грязную мокроту, которая получилась от того, что Джельмэ во все стороны отхаркивал отсосанную кровь (курсив наш. — Л.Г.). «Что это такое? Разве нельзя было ходить плевать подальше?» — сказал он. Тогда Джельмэ говорит ему: «Тебя сильно знобило, и я боялся отходить от тебя, боялся, как бы тебе не стало хуже. Второпях всяко приходилось: глотать так глотнёшь, плевать так плюнешь. От волнения изрядно попало мне и в брюхо» (Джельмэ намекает на то, что глотал гадость ради хана. — Л.Г.).
«А зачем это ты, — продолжал Чингисхан, — голый побежал к неприятелю, когда я лежал в таком состоянии?» — «Вот что я придумал, — говорит Джельмэ, — вот что я придумал голый, убегая к неприятелю. Если меня поймают, то я им скажу: «Я задумал бежать к вам, но те, наши, догадались, схватили меня и собирались убить. Они раздели меня и уже стали стягивать последние штаны, как мне удалось убежать к вам».
Так я сказал бы им. Я уверен, что они поверили бы мне, дали бы одежду и приняли бы к себе. Но разве я не вернулся бы к тебе на первой попавшейся лошади? Только так я могу утолить жажду моего государя, подумал я, и в мгновение ока решился» (и опять-таки речь идёт не о жажде, а о противоядии, так как жажда лучше утоляется водой, а не молоком. — Л.Г.). Тогда говорит ему Чингисхан: «Что скажу я тебе?! Некогда, когда нагрянули меркиты, ты в первый раз спас мою жизнь. Теперь ты снова спас мою жизнь, отсасывая засыхавшую (точнее, выступавшую или умиравшую. — Л.Г.) кровь, и снова, когда томили меня озноб и жажда, ты, пренебрегая опасностью для своей жизни, во мгновение ока проник в неприятельский стан и, утолив мою жажду, вернул меня к жизни (отсасывание крови и несколько глотков молока расценено как спасение жизни и приравнено к неравной героической обороне горы Бурхан. — Л.Г.). Пусть же пребудут в душе моей эти твои заслуги». Так он соизволил сказать»[1119].
Не менее характерен другой эпизод. После боя с кераитами «…Борохул и Огодай. Подъехали. У Борохула по углам рта струится кровь. Оказывается, Огодай ранен стрелой в шейный позвонок, а Борохул всё время отсасывал у него кровь, и оттого-то по углам рта его стекала спёртая кровь… Чингисхан приказал тотчас же разжечь огонь, прижечь рану и напоить Огодая»[1120]. Ниже описание подвига Борохула повторено, причём подчёркнуто, что своевременным отсасыванием была спасена жизнь Огодая (Угедея).
Я полагаю, что в обоих случаях картина отравления несомненна и даже можно определить, какой яд употреблялся. Известно, что растительные яды-алкалоиды действуют чрезвычайно быстро, а здесь мы имеем медленно действующий яд, против которого действительны отсасывание крови и прижигание. Таков змеиный яд. Его могли доставить гадюки, которыми изобилует Забайкалье. Способ добывания этого яда крайне прост — выдавливание из зубов гадюки на блюдечко. Высушенный яд можно хранить сколько угодно и, растворив в воде, пустить в дело. Поскольку змеиный яд не впитывается желудком, то отсасывать кровь неопасно. Отравлялись, по-видимому, только стрелы, так как Хуилдар мангутский, будучи ранен копьём, умер лишь оттого, что на охоте, во время скачки, открылась рана. О признаках отравления источник не говорит.
В более ранние эпохи у тюрок и уйгуров оружие не отравлялось, так как китайские летописцы, до IX в. вполне осведомлённые, чрезвычайно внимательно относившиеся к военной технике соперников, указывают только на один вполне специфический случай. Тюркский каган Сылиби Ли-Сымо, любимец императора Тайцзуна Ли Ши-миня, был в походе на Корею случайно ранен стрелой, и император лично отсасывал ему кровь[1121].
Это последнее указание даёт нам возможность проследить, откуда заимствовали степные кочевники употребление яда для стрел. На стороне корейцев сражались мохэ или уги, их северные соседи, обитавшие по берегам Сунгари. Это потомки древних сушеней и предки чжурчжэней. В «Бэй ши» про них сказано: «Употребляют лук длиной в 3 фута, стрелы — в 1, 2 фута. Обыкновенно в седьмой и восьмой луне составляют яды и намазывают стрелы для стреляния зверей и птиц. Пораненный немедленно умирает»[1122]. Характерно, что лук — небольшой и сильным быть не может, а стрела — не длинная и не тяжёлая, так что пробойность её ничтожна. Весь эффект даёт только яд[1123]. Не менее важна другая деталь: яд приготовлялся осенью. Сила змеиного яда варьируется в зависимости от времени года; осенью он наиболее опасен.
Ещё несколько слов
Примером, сходным со словом «хины», является часто встречающееся слово «харлуг», что объясняется комментатором как «булат» (стр. 406). Отмеченная выше монголизация тюркских слов даёт право усмотреть здесь слово «каралук» с заменой «к» (тюрк.) на «х» (монг.), т.е. вороненая сталь[1124]. Предлагаемое толкование не противоречит принятому, но обращает на себя внимание суффикс «луг» вместо «лык». Такое произношение характерно для архаических диалектов тюркского языка домонгольского периода и для XIII в.; например, Кучлук — «сильный», имя найманского царевича[1125]. Суффикс «луг» принят в орхонских надписях[1126] и в тибетском географическом трактате VIII в.[1127].
Подмеченная закономерность фонетической транскрипции позволяет привести ещё один довод в пользу большей древности «Слова» сравнительно с «Задонщиной». В «Задонщине» слово «катун» («царица», переносно — «возлюбленная») приводится уже с тюркской огласовкой[1128], по монгольской было бы «хатун». В XIV в. тюркский язык вытеснил в Поволжье монгольский, и русский автор записал слово, как его слышал. А автор «Слова» слышал аналогичные слова от монголов; значит, он писал не позже и не раньше XIII в.
Загадочное слово «Деремела», по утверждению Д.С. Лихачёва, неясно (стр. 446). Предложенное А.С. Соловьёвым объяснение, что «деремела — вероятно, ятвяжская область и ятвяжское племя Dernen, Derme»[1129], представляется слишком большой натяжкой, тем более что ятвяги упомянуты рядом. Но есть монгольское имя «Дармала», частое для эпохи Чингисхана. В персидской записи это будет
, которое с восточными огласовками читается как «тармала», а с
