Мир. Наследники ушедших - Анна Крутова

- Ну?

Я растерянно оглянулся, не понимая чего, собственно, он от меня ждет. Судя по лицам, не понимали этого и мои однокашники.

- Сила? Дар? Направленность?

- Огонь и воздух, - немного неуверенно ответил я, потянувшись за ручкой. Есть у меня вредная привычка - когда я нервничаю мне нужно чем-то занять руки, досталась в наследство от мамы. Только она постоянно тянет руки к своим волосам.

- Продемонстрируйте, - учитель откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и нетерпеливо произнес: - Я жду.

Я судорожно вздохнул (никогда раньше не делал этого при свидетелях, Серафима и Сир - не в счет), закрыл глаза, мимоходом пытаясь нащупать необходимые чакры и преобразовать прану в огонь. И как это у меня тогда получилось зажечь газ?! Про огненный шар я вообще молчу, без помощи Сира мне его не сотворить. А про полеты я пока боюсь даже думать. Я сосредоточился, освобождая энергию, попытался ее сконцентрировать и освободить, как делал уже не раз. Прошло мгновение, стукнуло испуганно сердце ("Не получилось!"), еще секунда, сердце замерло, словно в предвкушении... я открыл глаза и воздел обе руки к потолку, дабы случаем не поджечь никого. И для безопасности поднялся на полметра от скамьи.

- Хорошо, - сухо произнес Александр Константинович, - но долго. Погасить сможешь?

Я честно попытался, но, как и во время первой тренировки с Сиром, безрезультатно. Огонь равномерно обхватив мои ладони, горел ровным синим пламенем. Я попытался сбить его, но единственно чего добился - прекратил парить в воздухе. Даже прекращение подачи энергии не дало никакого результата. Я беспомощно посмотрел на преподавателя.

- Садитесь. Боровиков Андрей.

Места рядом со мной в экстренном темпе освободились, только одна моя соседка, бросив на меня пренебрежительный взгляд, даже не удосужилась пошелохнуться. Тем временем знакомство продолжалось. Один за другим поднимались и демонстрировали свои Силы мои однокашники, но я не обращал на них внимания, пытаясь унять огонь. Только двое из них меня интересовали - мой сосед и девушка с моего выпускного. Хотелось бы все-таки узнать, как ее зовут. И вот, наконец:

- Радмила, - девушка встала, задумчиво посмотрела на него и ехидно спросила:

- Демонстрировать?

Александр Константинович хмыкнул, качнул головой и вернулся к списку:

- Рощин Михаил.

Никто не встал. Серпуховской удивленно посмотрел на нас и повторил:

- Рощин Михаил.

- А мне нечего демонстрировать, - отозвался мой сосед.

Мастер отложил список в сторону, встал и, подойдя к нему, заставил поднять голову и смотреть ему в глаза. В полной тишине, нарушаемой изредка шепотом однокашников, пытающих понять, что делает учитель, прошло несколько минут. Наконец, он ожил, слегка покачиваясь, вернулся к своему столу и тяжело опустился на стул.

- Шувани, значит... очень интересно... очень!

- Александр Константинович, - осторожно окликнул его кто-то из девчонок.

Серпуховской вздрогнул, рассеянно провел рукой по лице и произнес:

- Интересно, но об этом позже. Итак, - он снова откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и, обведя своих учеников взглядом, произнес: - В последний раз я преподавал в 1745 году, однако, не надейтесь на то, что я отстал от жизни. Уверяю вас, все это время я не спал и не прятался от мира в пещере. Кроме того, помимо меня с вами будут работать еще около двадцати преподавателей, с каждым из которых вы познакомитесь в свое время. Магия - это наука, ее надо изучать, причем, не так, как вы это делаете школах, что за Гранью. Двойка за экзамен и возможность остаться калекой на всю жизнь - надеюсь, вы видите разницу. На этом все, я свободен.

Дверь в аудиторию распахнулась, впуская в кабинет слегка запыхавшегося Сира. Одет он был в обычный джинсовый костюм, через плечо у него была перекинута сумка, поэтому нет ничего странного в том, что его приняли за последнего нашего однокашника.

- Сейчас он получит за опоздание, - шепотом во всеуслышание сообщил Митя.

- Прошу прощения, меня задержали, - Сир подошел к столу преподавателя, поздоровался за руку с нашим мастером и обернулся к классу. - Речь толкать не буду, знакомиться тоже. Знаю всех и в лицо и по имени, и даже если вы не знаете меня - это не страшно и легко исправимо. Зовут меня Сир, я ваш второй мастер, всех слабонервных предупреждаю сразу - я вампир. Всех хулиганов и экспериментаторов - чеснока я не боюсь, серебра и дневного света тоже. А теперь нас ждет экскурсия. Все на выход.

Все, пребывая в некотором пребалдении от знакомства со вторым мастером, поднялись и потихоньку потянулись к выходу. Я направился вслед за остальными и, честное слово, думал, что иду последним, когда меня догнала девушка, которая сидела по правую руку от меня.

- Ты Дима? - спросила она.

- Да, - я кивнул, всем своим видом показывая, что рад знакомству (не очень уверен, что получилось - с перекошенной физией и воздетыми к потолку руками) и попытался вспомнить, как ее зовут. Лина, Кира, Лида, Люба?

- Люда, можно Мила, - пресекла она мои потуги и протянула руку, - рада знакомству!

Все-таки воспитание, - великая вещь. Совершенно забыв об огне (привык я к нему, честное слово!), я тоже потянул к ней руку, а в тот момент, когда вспомнил, было уже поздно. Однако, вместо того, чтобы закричать, она продолжала улыбаться, и потянулась за моей левой рукой. Огонь на правой уже начал шипеть, сжиматься, пока окончательно не исчез. Я поднес ладонь к лицу, прикоснулся пальцем к носу, подул даже. Рука как рука, не горит, не полыхает.

- Ветер и вода, - улыбнувшись, заметила девушка, отпустив вторую мою руку, - хорошее сочетание, не правда ли?

- Спасибо, - от всего сердца поблагодарил я. - А то ведь ни к чему не прикоснись, все шарахаются, как от прокаженного.

Мила относилась к той категории девушек, о красоте которых говорят - классическая. Округлое лицо, высокие скулы, полные губы и слегка курносый нос, придающий ей задиристо-насмешливый вид, прическа короткая, волосы заправлены за уши. Одета в простое голубое платье прямого покроя на бретельках, сверху белый короткий жакет, на ногах босоножки на шпильках того же цвета, что и жакет. Нет ничего удивительного в том, что Митька, решивший посмотреть, что со мной случилось и не сгорел ли я полностью, и заставший меня мило беседующим с Милой, поспешил вернуться ко мне и влезть в наш разговор:

- Почему как? Ты бы видел себя со стороны - насупленный, глаза горят, руки тоже, только в прямом смысле. Митрофан, - повернулся он к Миле, - но лучше Митя.

Я представил себе себя, и мне ничего не оставалось, как признать правоту брата. Но он все равно - лис, вон как Милу охаживает...