«Дней минувших анекдоты...» - Иван Алиханов

Однако вернемся к старому городу, из которого вверх по Сололакам — по району богатых негоциантов, предпринимателей и представителей нарождающегося капитализма, расходились торговцы фруктами и овощами — «кинто», покупатели старых вещей, мойщики ковров.

Ремесленники, носившие вне рабочее время черные чохи (откуда и происходит их тюркское название «кара чохели»), считались людьми серьезными и рассудительными, а торговцы-разносчики, известные под именем «кинто», были бесшабашными шутниками и балагурами.

Появлению кинто, предшествовал его зычный крик, разносящийся вдоль улицы и сообщающий о том, чем он торгует. Звучал он примерно так: «Помидори, бадриджани, сухой луки, немецкий слива!!!» Одеты кинто были весьма традиционно в черный архалук (кафтан со множеством мелких пуговиц), подпоясанный тяжелым, сплошь из серебряных чеканных накладок с чернением поясным ремнем. Шаровары были с напуском на мягкие полусапожки, из-под архалука на груди проглядывала яркая, обычно красного цвета сорочка со стоячим воротником. Кинто во множестве изображены на картинах Пиросмани.

Товар свой кинто носил на огромном деревянном блюде — табахи, водруженном на голову. Непременным атрибутом торговца были коромысловые весы с висящими на цепочках большими медными тарелками, а также весовые гири в 1, 2 и 5 фунтов.

Анекдоты, загадки так и сыпались из уст кинто — они были живыми носителями обширного городского фольклора. Шутками кинто не уставали обмениваться обыватели.

Приведу некоторые на них.

Кинто Сико встречает прогуливающегося князя и вежливо осведомляется:

— Князь-джан, скажи, пожалуйста, который час?

Князь перекладывает прогулочную палку из правой руки в левую, достает из жилетного кармана золотые часы на цепочке, открывает крышку, внимательно смотрит и отвечает:

— Половина двенадцатого.

— Князь-джан, — говорит кинто, — через полчаса поцелуй меня в задницу!

Возмущенный князь устремляется с поднятой палкой за убегающим обидчиком, и на пути встречает другого кинто Сако, который спрашивает у него:

— Князь-джан, куда бежишь?

— Этот сукин сын Сико сказал мне, чтобы я через полчаса поцеловал его в задницу!

— А зачем так спешишь? — говорит Сако, — у тебя впереди есть еще много времени…

А вот другой анекдот.

Ах, ах! Кекела, скорей открой зонтик, дождь вроде накрапывает.

С плоской крыши раздается голос кинто:

— Мадам-джан, не беспокойся… Облако в руках держу!

В вот монолог кинто, пытающегося разговаривать по телефону:

— Барышня! Соедините меня, пожалуйста, номер сто-стру-стру-стру, пожалуйста! Что, ви не понимаете? Это угловой дом, улица Мачабели и Ебутовски… Что ви сказали… По углам не даете? Хорошо, не волнуйся, пожалуйста. Я тебе подробно скажу… Это такой архитектурный, красивый подъезд… Что ты говоришь? По подъездам ви не даете? А как даете? По номерам? Каким номерам? В бане Орбелиани? Ааа… по телефонным номерам? Вах! Я же сразу сказал по телефонным номерам. Соедините меня номер сто-стру-стру-стру, пожалуйста!

А вот загадки кинто и типичные истории:

— Что такое спереди 9, сзади 9, а посередине заяц?

Ответ:

— Это я еду на трамвае в Авлабар.

— А при чем тут заяц? — спрашивает озадаченный слушатель.

— Вах! Я же билет не взял!

Или другая загадка:

— Что такое — зеленое, на балконе висит и поет?

Ответ:

— Шемая[6].

— А почему зеленая?

— Моя шемая. Я покрасил.

— А почему поет?

— Это я сказал, чтобы ты сразу не догадался.

Кинто сидит, убивается и восклицает:

— Вах, вах! Я все потерял!

— Что ты потерял, Сико?

— Шемаю потерял.

— Ну и что же ты плачешь. Купи себе другую.

— Я не потому плачу, что шемаю жалко. А как представлю, что какой-нибудь пьяница найдет, примет шемаю за селедку и сожрет, обидно делается!

Кинто сидит над Курой с удочкой, но улова все нет. Тогда, обращаясь к небесам, он просит:

— Святой Георгий, если по твоему соизволению я поймаю крупного сома, я вот такую свечку для тебя в церкви поставлю, — при этом разводит руками на пол-аршина. Тут же поплавок начинает прыгать. Кинто выуживает большого сома. Когда рыба у него уже в руках, кинто вновь обращает взор на небо, приговаривая:

— Обманул, обманул!

В этот момент, рыба дергается, выскальзывает у него из рук. Кинто обиженно смотрит на небо и произносит:

— Что ты, Георгий, шутки не понимаешь, что ли?

Кинто спорят друг с другом.

Сико: Ты знаешь, что мой покойный отец был самым высоким человеком в Тифлисе. Даже при входе во дворец князя Орбелиани ему приходилось наклоняться…

Сако: — О чем ты говоришь!? Все знали, что мой покойный отец был выше твоего. Даже в палатах князя Орбелиани он стоял все время с опущенной головой, чтобы не удариться о потолок.

Сико: — При чем тут потолок? Мой отец в облачный день упирался головой в облака.

Сако: — А ты его не спрашивал, облако мягкое или твердое?

Сико: — Вах! Конечно, мягкое!

Сако: — Это он упирался головой в задницу моего отца!

Кинто едет в поезде и беседует с попутчиком.

Попутчик спрашивает:

— Скажи, Тифлис большой город?

Кинто: — Москву знаешь? В Тифлисе на один фонарь больше…

— А Кура большая река?

— Неву знаешь? В два раза шире…

— Говорят, у вас пчелы крупные?

— Да, очень крупные, почти как кошка…

— Какие же у вас ульи?

— Ульи, как ульи. Обыкновенные.

— Как же ваши пчелы-кошки залезают в обычные ульи?

— Надоел прямо. Как, как? Пищит, пищит и лезет.

Жанровая сценка:

Сико идет по улице с двумя арбузами в руках.

— Послушай, милейший, — останавливает его приезжий человек, — подскажите, где здесь у вас полицейский участок?

— Возьми, дорогой, на минутку эти арбузы, — просит Сико. После чего, поднимая обе освободившиеся руки с растопыренными пальцами выше головы, темпераментно отвечает: — Вах! Откуда я знаю, где полиция, когда прохожу мимо — отворачиваюсь. Давай арбузы!

Существует оригинальный танец «кинтаури», полный смешных телодвижений и озорства. При всем том «стиль» кинто не допускал улыбки, что придавало его образу дополнительную долю комизма.

Известно, что еврейские анекдоты выдумывают и лучше всех рассказывают сами евреи. Во всяком случае, до «периода восстановления национального самосознания» было именно так. Авторами армянских анекдотов, загадок и смешных историй были армяне. Сами же над собой смеялись, и некому было на них обижаться и требовать сатисфакции.