Особо опасны при задержании [Приключенческие повести] - Юрий Мишаткин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не мастак я речи говорить, — предупредил старик. Курганников успокоил:
— Речей не требуется. Нужны активные действия, а с этим ты справишься.
Огонек папиросы достиг мундштука — в нос ударил едкий запах тлеющей бумаги, и Курганников, скривившись, выбросил окурок, смяв его носком сапога. Затем втолковал старому казаку:
— Наша задача — подготовить округу к приходу немецких частей. Мобилизованную красную молодежь повернем на свою сторону. Хутор очистим от всяких большевистских агитаторов. Кто пожелает народ мутить и крамолу распространять, таких без разговора на месте расстреляем. Впрочем, тебя этому не учить.
…Курганников Иван Иванович, 1887 года рождения, уроженец Урюпинска, русский, капитан царской армии. Участвовал в формировании на Дону Добровольческой армии. Примыкал к Савинкову и с ним входил в Донской гражданский совет под председательством генерала Алексеева. Активный участник эсеровского мятежа в Ярославле. С отрядами Булак-Булаховича проводил кровавые налеты на советские города в Белоруссии. Был начальником охраны князя Кирилла Романова в Ницце (Франция), сотрудничал с польской разведкой, французской «Сюрете жэнераль». В 1936 году был перевербован абвером и продолжал активно участвовать во враждебных действиях против СССР. Тогда же вступил в эмигрантский «Союз защиты родины и свободы», позже член РОВСа и национал-социалистической партии Германии.
В 1940 году дважды забрасывался на территорию СССР. В июне 1941 года фланировал по дорогам Белоруссии, железнодорожным узлам Западного особого военного округа, собирая сведения о дислокации, передвижениях, боеготовности Красной Армии.
Совершал теракты против старшего командирского состава.
В порядке исключения получил чин майора германской армии.
Руководитель десантной группы.
Словесный портрет: брюнет, рост выше среднего, лицо овальное, лоб средний, брови дугообразные, глаза серые, шея мускулистая. Особые приметы: залысины, сломана переносица, шрам у левого виска.
Обращаем внимание на особую опасность, которую представляет разыскиваемый…
16
Со всех концов Артановского к клубу стекались люди. Многие хуторяне вели с собой детей — пронесся слух, что после собрания покажут кино. Укутанных в одеяльца грудных младенцев женщины несли на руках, осторожно обходя лужи.
У дверей клуба гомонили мальчишки. Тут же чадили самокрутками старики.
Хуторяне рассаживались по лавкам и продолжали начатые еще на улице неспешные разговоры. Говорили о разном. Интересовались здоровьем друг друга, ходом сбора подарков для фронтовиков, отелом коров на ферме, жаловались на отсутствие писем от мужей, на отбившихся от рук без отцовского глаза сыновей, горевали, что с раннего утра перестало работать радио — громкоговорители в домах онемели.
Перед сценой, где в глубине на стене висело полотнище экрана, крутилась малышня. На нее не действовали окрики взрослых. Споря из-за мест, дети задирались, за что получали подзатыльники от дедов и матерей.
Под низким потолком гудели голоса. Они смолкли, лишь когда на сцену поднялся Курганников. Сняв шинель и оставшись в гимнастерке с отпоротыми петлицами, перетянутый ремнями портупеи, он заслонил собой экран и повелительно поднял руку.
— Граждане вольного Дона! Казаки и казачки! Не удивляйтесь, что я не назвал вас «товарищи» — отныне и навсегда это навязанное большевиками слово изымается из речи! К вам вновь возвращаются привилегии, какие были вероломно отняты жидовско-большевистской властью, поработившей свободолюбивое донское казачество! С удовольствием передаю привет от атамана Краснова. Он помнит о вас, молится за вас, верит, что казаки встанут под овеянные славой знамена Донского Круга и грудью выступят на защиту родины! В борьбе с Советами вы не будете одиноки, к вам идет великая германская армия, призванная окончательно покончить с коммунистами, установить на нашей многострадальной родине новый порядок, новый государственный строй!
Курганников откашлялся в кулак, оглядел жителей хутора:
— Непобедимая германская армия, прошедшая с победоносными боями всю Европу, к началу лета промарширует по Красной площади Москвы, как это уже было в оккупированных Германией столицах Франции и Польши, Югославии, Чехословакии и Румынии! Дни большевиков сочтены! Они еще обороняются, но это агония перед смертью! Долой коммунистов-большевиков!
Последнюю фразу Курганников выкрикнул и сразу услышал настороженную и тяжелую тишину. Дети, и те приумолкли.
— Отныне вы станете жить и трудиться на благо родного Дона и себя лично. Вам и вашим детям не придется гнуть спины! Вместе с новым надежным порядком придет изобилие и достаток в каждый дом! Всех ждет счастливое будущее без опостылевшего каждому большевистского господства!
Почувствовав необходимость передохнуть, Курганников подумал, что для него легче прыгать с парашютом и проводить теракты, нежели произносить речи.
«Я, вроде Горбункова, не мастер на всякие речи. Лучше бы эту работенку поручить Эрлиху: как-никак „белая кость“, из графов, образованный…» — решил Курганников и всмотрелся в хуторян.
— А чего собрание без Кирьяныча проводим? — спросили из задних рядов. — Мы привыкли, что завсегда председатель сход открывает!
— Кто интересуется? — зычно крикнул Курганников.
В зале задвигались, приглушенно заговорили.
— Большевизм будет искоренен с корнем! И начнем с местных партийцев, кто лизал пятки Советской власти! Всех их ждет угодное богу возмездие!
С разных концов клуба раздались голоса:
— Кирьяныч справедливый! Нечего его искоренять! И остальных из Совета и правления тоже!
— Сами их выбирали, без принуждения! Сами уважение и доверие оказали!
— К стенке, что ли, как в гражданскую? Тогда вы больно скоры были на расправу!
— Брось про возмездие гутарить! Подавай всех наших!
— Ти-хо! — стараясь перекричать гул голосов, приказал Курганников. — Судить их будем! Бывшие активисты сейчас под арестом! А кто недоволен — можем рядом с ними поставить! — И добавил, как отрубил: — С прежней властью покончено раз и навсегда! Хутор переходит на самоуправление. Во главе становится староста. — Руководитель десантников отыскал взглядом в первом ряду Тимофея Горбункова: — Подымайся, Матвеич.
Старик степенно и важно одолел ступеньку и встал рядом с Курганниковым.
— Прошу любить и жаловать вашего старосту! Рассказывать о нем не буду — все хорошо его знают.
— Как не знать! — ответили из зала. — Одна кличка ему: «Жандарм» и еще «Душегуб»!
— Разговорчики! — прикрикнул Курганников, чувствуя, как по виску ему за ворот скатывается струйка пота. — Не жалея жизни, Горбунков грудью стоял за отечество и за это безвинно страдал многие годы! Верный делу освобождения народа, Тимофей Матвеич назначается старостой и командиром сводного хуторского отряда самообороны!
Курганников похлопал старика по спине — дескать, смелее! — и чуть подтолкнул.
Горбунков залез пятерней в бороду, еще больше растрепал ее, почесал подбородок, насупился, крякнул и выдохнул с хрипом:
— Давить всех антихристов будем! Рубить христопродавцев и богоотступников будем! Старую жизнь возвернем, без коммунии!
И он рубанул сжатым кулаком, словно в руке был клинок шашки.
Низкорослый, жилистый, Горбунков смотрел куда-то поверх голов хуторян. В глазах старика светился огонек жгучей ненависти, неуемное желание немедленно, на скорую руку, расправиться со всеми, кто стоит на его пути.
17
«Промедление смерти подобно… Чье это изречение, чьи слова? Очень хрестоматийны…»
Николай Степанович Магура не стал копаться в памяти для этого не было времени. Он смотрел на бегущую на него дорогу и, когда грузовик попадал в рытвину и подскакивал, старался не удариться затылком о крышу кабины.
«Десантники приземлились чуть раньше или чуть позже полуночи. Сейчас без двадцати одиннадцать: минуло почти полсуток. За это время можно было уйти далеко, тем более, если подвернулся транспорт. Десять с лишним часов десантники ходят по нашей земле, топчут ее, и никаких зацепок, никаких следов, которые помогли бы выйти на них! Может, притаились, ждут сигнала о начале действий? И почему не выходят в эфир? Повреждена во время приземления радия?»
Въезжая в заполненные стоячей водой глубокие колдобины, машина оседала, с трудом, надрывно гудя перегретым мотором, одолевала их и неслась дальше.
«Водитель попался лихой. Обещал за полчаса домчать и, кажется, сдержит слово… Зачем сержанта в Венцы спозаранку понесло? Что заставило его спешить? Не связан ли его отъезд с нарушением телефонной связи? Почему именно сегодня, в день появления в районе десантников, она вышла из строя? Минувшую ночь и утро стояла тишь: телефонные провода не могло порвать. Но кому-то могло понадобиться нарушить связь с двумя самыми дальними от станицы хуторами. Словно по плану, вначале с Венцами, затем с Артановкой…»
