Оттепель - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Просто девчонок жалко. Им ведь в жизни труднее приходится, нежели мальчишкам.
Разумеется, их отдавали либо с согласия матерей и прочих родственников, либо в том случае, если девушка оставалась круглой сиротой. Такое редко, но было. А еще в этот же год ввели новшество. Выпускницы получали диплом, который давал им право преподавать музыку и иностранные языки в начальных школах, в Церковно-приходских школах, Духовных училищах (это уже по согласию иерархов), а ещё — в случае успешной сдачи экзамена, можно было поступать даже в вузы. Выдержит экзамен — диплом приравнен к аттестату гимназии. Нет, тогда готовься и жди до следующего года.
И это для того, чтобы девушка-выпускница, не кинулась опрометью замуж (может, ей это сейчас и не нужно?), а имела возможность заработать на кусок хлеба с маслом своим трудом, а еще при желании и сделать карьеру.
Женских технических училищ в России немало, но тех, в которые поступают дочки погибших воинов, всего четыре. Учится на полном коште, с пансионом, в каждом училище по двести человек. Немного, но и не каждая мать отдаст своего ребенка в школу-интернат.
— Саша, сама понимаю что глупость, но почему-то у меня душа не на месте. Вот будто что-то плохое должно случиться, а что именно не знаю. Хоть у тебя и хватает государственных дел, но может поинтересуешься по своим каналам? Если всё хорошо, то и мне спокойнее будет, и ты будешь знать что в империи дела делаются.
Эх, думаю от пары минут у меня не убудет, а так хоть отвлекусь. Да и для Сони что-то сделаю.
— Соня, а ты помнишь, как выглядит девочка? — поинтересовался я.
— Да я даже ее имя знаю, и фамилию, — пожала плечами супруга. — Вера Карнаухова.
— Вот молодец, — похвалил я жену.
— Так чего тут молодцом быть? У девушек на груди кармашек, а на нем бирка с фамилией и именем.
Бирка с фамилией? А зачем ученицам бирки? Там их и всего-то по двести человек учится. Это что, армия или тюрьма? Ладно, с этим потом. Значит, нужно выяснить — отчего ученица Женского технического училища вдруг загрустила. А вот как бы это сделать тихонько, ненавязчиво? Если позвоню сам — такой переполох начнется, ой-ой. Девчонку же потом замордуют.
Я открыл дверь, выглянул. Секретарь сразу же вытянулся во фрунт. Может, его и попросить? Нет, голос нужен попроще… о, придумал.
Спустя несколько минут телефонная трубка была уже в руках моего верного Трофим, который получил от меня инструкции, а также заверение в том, что иногда ложь должна служить на пользу дела.
— Здравия желаю госпожа директор, — деловито, очень по-простонародному заговорил камердинер, имеющий чин, равный поручику. — Я ведь, это самое, денщик покойного господина Карнаухова… Вот, по чистой ушел, домой отправили, так хотел дочку евонную навестить, а она в приюте… Да, прошу прощения, не в приюте… но мы люди темные, разницы-то не понимаем… Ох, нельзя навестить? Ох… Жалко, а не то я обещал барину, что стану присматривать за девочкой… А что, разве у господина Карнаухова две дочери? А куда старшая делась? Ох ты, горе какой! Туберкулез? Так младшая-то переживает, что старшая заболела…
Трофим держал трубку у уха еще несколько минут, охал, вздыхал, а по завершению разговора сообщил:
— Ваше величество, тут такое дело. У Верочки есть еще старшая сестра Люба, но Люба заболела туберкулезом и ее велено было изолировать от остальных девочек. Да, тут какая-то эпидемия — у пяти девочек выявлена легочная чахотка. Дескать — два месяца назад приезжал господин Горностаев из МВД, а с ним два доктора. Вот, они девочек обследовали и у пятерых девочек эту болезнь нашли. Так их сразу же в какой-то пансионат перевели, для дальнейшего лечения и выздоровления. А Вера очень переживает, хотя ей объясняют — мол, как поправится Люба, так сразу и вернется.
Я отпустил Трофима, довольного, что сумел быть полезен императору, но в тоже время слегка озадаченному. Не сомневаюсь, что бывший пограничник завтра же пойдет к исповеди, чтобы покаяться в грехе.
— Саша, ты думаешь, девочка переживает из-за сестры? — спросила Соня.
— Переживает, разумеется, — кивнул я. — Но нужно кое в чем разобраться. Ты иди, я потом приду.
Соня ушла, а я задумался. Легочная чахотка? Не велик из меня медик, могу ошибиться, но это что-то тяжелое, если не смертельное. Кажется, открытая форма туберкулеза? В моей реальностью до сих пор не смогли полностью победить туберкулез, хотя он уже не настолько опасен, как это было, скажем, в девятнадцатом веке. И в этом мире, несмотря на наличие магии, туберкулез встречается. Но пять девочек сразу? А что с остальными? Еще вопрос — как медики сумели выявить туберкулез? Приехали и сразу же определили? Без исследований, без лабораторных анализов? Хм… Почему-то фамилия кажется знакомой. Горностаев? А, так это тот радетель всеобщего образования, включая детей из тундры? Он же у нас назначен начальником управления новаций в департаменте образования. А Женские профессиональные училища, где учатся девочки — дочери погибших, как раз и относится к новаторским учебным заведениям (хотя в чем здесь новаторство, непонятно?) и находятся в его подчинении.
Предположим, врачи такие умелые, что могли на глазок определить болезнь. Но отчего я не знаю? Пять девочек — это, конечно, не повод бить во все колокола, но это случай сверхординарный. А что у нас в других училищах?
Через минуту я уже разговаривал с Кутеповым.
— Александр Павлович, пока я не вывел медицину из вашего ведомства, будьте любезны — прикажите начальнику медицинского департамента подготовить мне справку о заболеваниях в учебных заведениях империи. Особое внимание на Женские училища.
— Ваше величество, а я вам и без статистики могу доложить — только вчера разговаривал с Семашко, которого вы прочите в министры. Мы с ним как раз обсуждали проблемы инфекционных заболеваний. Имеется два случая заражения туберкулезом среди солдат, которых по ошибке отправили в армию. Докладную на имя премьер-министра уже отправили, чтобы он разобрался с военными врачами. (Ага, надо взять на заметку — узнать у Джугашвили, чей прокол. Но Иосиф Виссарионович и сам разберется так, что никому мало не покажется). Еще есть отдельные случаи, но среди воспитанников учебных заведений, тем более, находящихся под патронажем Ее Величества, туберкулеза нет. Образование тоже пока моя епархия, знаю, что говорю.
Так. Совсем интересно. Туберкулеза нет.
— Александр Павлович, слушайте приказ. Из Санкт-Петербургского женского технического училища пропало пять девушек. Официальная версия — девушки заболели, их увезли в какой-то пансионат для больных туберкулезом.
— Вот так вот взяли, и увезли? — недоверчиво переспросил Кутепов. Я хотел рявкнуть — мол, когда государь говорит, перебивать нельзя, но лишь вздохнул и сказал:
— Директриса утверждает, что был Горностаев — вы его знаете, а с ним врачи. Они и определили, что у пяти девочек чахотка легких. Были два месяца назад.
— Ваше величество, да быть такого не может, — всполошился Кутепов. — У нас же регулярно всех учеников и учениц проверяют. И откуда медицинская комиссия? Мы же с Семашко всегда графики составляем, по учебным округам. Никакой комиссии не было. Вернее — она была, но еще в сентябре. Все комиссии в сентябре проходят.
— Александр Павлович, быть или не быть, я не знаю. Я вам дал информацию, извольте проверить. И мне отчего-то не нравится вся эта ситуация. В общем, проверить училище, а заодно и все остальные учебные заведения. (Хотел сказать — для девушек, но пусть проверяют все). Начните с Санкт-Петербургского. Зацепки я вам дал. Проверять осторожно, неофициально. Вы поняли?
— Так точно. Я все понял, — мрачно доложил Кутепов.
— Вот и хорошо. Все выяснить, доложить. Срок… Неделя. Хватит?
— Так точно, ваше величество. Ради такого дела, да чтобы у нас девчонки-сиротки пропадали — лучшие силы кину.
Кутепов и на самом деле бросил на выяснение обстоятельств своих лучших людей, потому что ему потребовался только один день чтобы узнать подробности, один день отыскать «пансионат для больных», который оказался на деле домом для увеселений. Ещё день понадобился, чтобы накрыть с поличным всех сотрудников пансионата, провести аресты и забрать нечастных девчонок.
Времени у меня мало, но я все-таки отыскал в своем расписании час, чтобы съездить вместе с Кутеповым в Кресты и побеседовать с Горностаевым.
Чиновник от образования (а на мундире Горностаева галунные петлицы без просвета и звезда, означавшие чин статского советника) понуро сидел на табурете
