БронеМашина времени - Владислав Морозов

И, словно отвечая на мой мысленный вопрос, за поворотом зафырчал мотор какого-то транспортного средства. Через полминуты я увидел и само транспортное средство. Это был немецкий разведывательный броневичок, который Борис Полевой в своей «Повести о настоящем человеке» назвал «похожим на колун», видимо, за остроносо-наклонную форму бронекорпуса. Броневик был щедро измазан белилами поверх стандартной серой краски, из башни с откинутой в стороны сетчатой крышей торчал дырчатый кожух пулеметного ствола и голова фрица в сером подшлемнике и стальной каске. Завывая мотором и трясясь на неровностях, броневик протащился в то самое Дубосеково. Стало быть, фронт был именно там. Но на всякий случай я решил посмотреть и в противоположном направлении — там перелесок тянулся значительно дальше. Пройдя метров триста, я выбрался на горушку и, увидев вдалеке очертания каких-то строений, залег от звука моторов.

Наведя бинокль на цель, я осмотрел пейзаж. На дальних буграх виднелись домишки какой-то деревни (видимо, то самое «с. Муромцево»), а вот ближе ко мне у длинных низких зданий барачного типа (типичная колхозная ферма, надо полагать) происходила куда более интересная возня. Между построек фермы густо стояли танки. Много и разных типов. Но все немецкие. Присмотревшись, я насчитал до семидесяти (может, их было больше, но самый дальний конец фермы с моей позиции не просматривался, мешали строения) единиц различной техники — здесь были танки Pz-4,3,2,1 и два десятка колесных бронемашин. Вокруг техники шла суета — бегали солдаты в черной и серой форме, где-то грузили снаряды, где-то натягивали гусеницы. В стороне буксовал в снегу здоровенный бензовоз, чуть дальше него танкисты спинывали на снег из кузова длинного трехосного «Бюссинга» (так было написано на радиаторе грузовика — хороший мне все-таки бинокль достался) тяжелые темные бочки. Надо полагать, с горючкой. В центре композиции возле двух серых «Кюбельвагенов» и черного лимузина непонятной марки кучковалось несколько офицеров, которых легко было узнать по высоким фуражкам и шинелям с меховыми воротниками. Собственно, герры официры толпились вокруг некоего «бога войны» (в шинели с красными отворотами, каким-то крестом на шее и то ли лисьим, то ли енотовым воротником), который орал на них и размахивал руками. Понять, о чем речь, можно было и не слыша слов. Надо, понимаешь ли, «нах Москау». А танки отчего-то стоят… Я бы на его месте тоже рассердился. Эх, снайперку бы мне… Вдруг это сам Бок или Браухич? А вообще, у меня сразу возникла мысль — наслать на этих гадов авиацию. Вот только для этого надо было добраться до своих. Здесь я поймал себя на мысли, что уже начинаю употреблять термины типа «свои» и «чужие». Хотя, рассуждая логически, мне здесь все чужие, а точнее, чужой здесь я — некий субъект, чьей-то волей севший «не в свои сани».

Нацепив бинокль на шею, я побрел-таки в направлении неизвестного Дубосекова, в очередной «тур», по тем самым задворкам и неведомым дорожкам. Получать или звиздюлей, или ордена. По обстоятельствам… Перелесок, как я и предполагал, оказался недлинным, и как раз на его краю располагались немецкие передовые позиции — рассредоточено стояло три десятка танков (в основном легких) и броневиков, промеж которых сидели и лежали на снегу «арийские сверхчеловеки» (я насчитал не меньше батальона), их офицеры, разместившись на холмике, пялились в бинокли в светлеющую даль перед собой. В этой дали можно было различить поля, перелески, у горизонта — нитку железной дороги и какие-то домики. А кроме того, у этой самой «железки» копошились маленькие серые фигурки, явно занятые экстренными земляными работами. Слава богу, нашел своих… На мое счастье, немцы не рыли окопов и не расставляли боевое охранение далеко по сторонам от дороги, явно собираясь наступать дальше. Так что обойти их боевые порядки с фланга мне труда не составило.

Только полные идиоты или законченные романтики считают, что воспетое поэтами «русское поле» широкое и ровное, как стол. На самом деле оно всегда изобилует ямами, впадинами, оврагами, отдельно стоящими деревьями и кустами. Так было даже в мое время, а уж здесь, где тракторной вспашки почти не знали, всего этого было вообще сверх меры. Хотя оно, конечно, пришлось ползти, но что тут поделаешь? На мое счастье, накануне это поле то ли обстреливали, то ли бомбили. Во всяком случае, истыкавшие снег неглубокие воронки были для меня лишним шансом на незаметное подкрадывание к своим.

Пока полз, я, помимо прочего, думал о том, что бы было, если бы в 1941-м Москву сдали бы? И что было бы? А скорее всего, ничего. Просто советское контрнаступление началось бы с рубежей восточнее столицы. Все равно не было у товарища Гитлера силенок выполнить план «Барбаросса» до третьего знака. То есть, может, шанс у них и был бы, «когда б не грязь и мухи с комарами», — начни немцы на месяц раньше и будь в Красной Армии чуть меньше людей и техники, черт знает, как все бы повернулось… Но, как известно, не сложилось. Здесь я поймал себя на мысли, что история сослагательного наклонения не терпит. В том времени, откуда я сюда пришел, тоже много и цветисто рассуждали о перспективах. Захватил Ирак Кувейт — ах, они не посмеют притащить в залив свой воинский контингент. Притащили. Тогда светлые головы в Кремле решили перебросить в Ирак тактическое ядерное оружие. Как в конце 60-х в Египет и Сирию как «средство сдерживания агрессора». Тогда же проканало, почему же теперь нет? Разумеется, оговорили, что применять его следует только для ответного удара. То есть Вашингтон не решится ударить первым. Да что там, они вообще не посмеют отбивать Кувейт обратно — это же нефтеносный регион, основа капиталистической экономики, как можно?! Забыли, идиоты, что, кроме экономических резонов, есть идиотизм высокой политики и неодолимое желание генералов повоевать — все равно когда и где… И что? Янки полезли-таки в Кувейт потом, когда они за сутки потеряли 75 самолетов и полторы сотни крылатых ракет, без колебания вдарили тактическим ядерным, с тем чтобы враз вырубить электромагнитным импульсом передовую иракскую ПВО. А поскольку иных запасных вариантов не задумывалось, оставалось только вдарить в ответ, после чего пошел взаимный обмен ударами на истощение. И в итоге мы оказались там, где и следовало ожидать. Удивляюсь, как не дошло до взаимного испепеления в Европе. А еще говорили: «Нефть — основа экономики». И где теперь те теоретики?

Отогревая дыханием одеревеневшие руки (ей-богу, сниму рукавицы или перчатки с первого же встреченного покойника!), я вдруг услышал буквально в нескольких шагах от себя русскую речь. Добрался, слава тебе господи. Я на всякий случай переложил ТТ из кобуры в карман полушубка и выглянул из воронки.

— Сатой, кыто идет?! — услышал я вблизи. Метрах в десяти из-за бугорка (или бруствера окопа?) торчала шапка со звездой и трехгранный штык трехлинейной винтовки (два раза по три — каламбур…). Лицо у хозяина шапки было раскосое, как у древних каменных баб, непроходимо-азиатское. Сатывалды Кербабаевич. Типичный…

— Не идет, а ползет! — отозвался я и добавил: — Веди к командиру, урюк!

— Палзы сюда! — охотно отозвался урюк.

— Только не стреляй! — уточнил я и пополз.

Точно, это был окопчик на двоих, от которого к основной траншее тянулся ход сообщения. Кроме урюка, здесь был еще один изюм (или курага), такого же облика. Только вместо шапки этот индивид нацепил стальную каску. Какая-то второочередная дивизия, присланная сюда из глубины сибирских руд? Вполне возможно…

— Товарыщ сяржа-ант! — заорал урюк в сторону траншеи.

— Чаво? — заорали оттуда.

— Чаловик с тай стараны!

После этих слов во вход сообщения влез субъект вполне славянского облика, в серой шинели с двумя треугольниками на петлицах и подшитых валенках.

— Ты кто? — поинтересовался субъект.

— Танкист, из окружения, — отрекомендовался я и сразу же объявил: — Веди к какому ни есть командиру, у меня сведения важные.

К моему удивлению, сержант спорить не стал, и мы пошли. А точнее — поползли по ходу сообщения. Потом свалились в траншею полного (или близкого к полному) профиля. Картина, открывшаяся мне в траншее, не то чтобы впечатляла. Нет, парой мотоциклеток здешнюю оборону, конечно, было не расшугать, но в остальном… Короче, это были плохо обученные и обмундированные люди, среди которых было слишком много азиатов и людей явно непризывного возраста. Вооружены они были тоже далеко не идеально — сплошь «родимые образца 1891/30 года» винтовки. Ни автоматов, ни ручных пулеметов. Я рассмотрел в траншее только пару максимовских «станкачей». Противотанковых ружей и пушек в пределах видимости тоже не имелось. Вообще противотанковая оборона здесь выглядела необычайно колоритно и фантастично. Если бутылки зеленого стекла со смесью КС и неуклюжие на вид противотанковые гранаты (более всего похожие на поллитровые консервные банки, насаженные на ручки) можно считать атрибутами этой самой обороны… Цацки и пецки…