Это смертное тело - Элизабет Джордж

От шеи жертвы он перешел к туловищу, поднял одну мертвую руку, потом другую, извинился перед Изабеллой, обходя ее, и сказал Кэти, что суперинтендант до сих пор стоит на своих ногах и цвет лица у нее хороший, но они еще посмотрят, что произойдет, когда он вскроет тело.

— Кэт, на руках жертвы нет ран, свидетельствующих о самозащите. Нет сломанных ногтей, нет и царапин. Обе руки в крови, но я думаю, что это произошло из-за ее попытки остановить кровотечение, после того как было выдернуто орудие убийства.

В такой же манере он говорил еще несколько минут, отмечая все, что видел. Возраст жертвы он определил между двадцатью и тридцатью годами, а затем приготовился к следующей стадии процесса.

Изабелла была готова. Он безусловно ждал, что она упадет в обморок. Так же безусловно Изабелла была намерена не позволить этому случиться. Когда он вскрыл грудную клетку и взял ножницы, чтобы разрезать ребра жертвы, Изабелла подумала, что ей не помешала бы сейчас еще одна порция водки. Самым отвратительным показался ей звук металла, режущего кость, однако все остальное было хотя и не просто, но, по крайней мере, переносимо.

— Милая Кэт, — сказал Уиллефорд, после того как сделал это, — как и всегда, это было приятно. Будь добра, напечатай это и передай отчет суперинтенданту Ардери, дорогая. Кстати, она до сих пор держится на ногах. Она — человек слова. Помнишь инспектора Шаттера[18] — и фамилия-то какая подходящая! — так он упал головой во вскрытый живот жертвы, это было в Беррик-он-Твид. Боже, что за скандал! А «разве мы не живем лишь для того, чтобы давать»… не помню что — «нашим соседям и, в свой черед, смеяться над ними?».[19] Я никак не могу запомнить эту цитату. Адье, дорогая Кэт, до следующего раза.

В этот момент ассистент начал уборку, а Уиллефорд снял халат и бросил его в стоящее в углу ведро, после чего пригласил Изабеллу «зайти ко мне в гости, как сказал паук мухе. У меня тут для вас есть кое-что еще».

«Кое-что» оказалось информацией о том, что в руке жертвы обнаружились два волоса, и Уиллефорд не сомневался, что криминалисты вскоре снимут с ее одежды множество таких волосков.

— Была слишком близко к убийце, если понимаете, о чем я, — подмигнул он.

Изабелла подумала, не означает ли это сексуальное насилие, и спросила напрямик:

— Что это было — половое сношение? Изнасилование? Борьба?

Ничего такого, сказал патологоанатом. Никаких признаков. Она была, если можно так выразиться, активным участником того, что происходило между ней и владельцем волосков. Именно поэтому она оказалась там, где ее нашли, и ничто не указывает на то, что жертву притащили туда помимо ее воли: нет ни синяков, ни кожи под ногтями, ничего подобного.

Изабелла задала патологоанатому несколько вопросов: каково его мнение относительно позы, в которой находилась жертва, когда на нее было совершено нападение? Как насчет времени смерти? Сколько времени она прожила после нападения? С какой стороны был нанесен смертельный удар? Убийца левша или правша?

Уиллефорд порылся в кармане своей ветровки — она висела у него за дверью, и он прихватил ее с собой туда, где они теперь сидели, — и достал питательный батончик. Признался, что таким образом удерживает сахар в крови на нужном уровне. Метаболизм был проклятием его жизни.

Так оно, очевидно, и было. Без халата он был худ, как садовая мотыга. При росте не меньше чем шесть футов шесть дюймов ему надо бы целый день принимать пищу, но при такой работе это было затруднительно.

На ее вопросы Уиллефорд ответил, что, судя по наличию личинок, можно предположить, что до момента обнаружения тела прошло от двадцати четырех до тридцати шести часов, хотя с учетом жары, скорее всего, двадцать четыре часа. В момент нападения женщина стояла, а ее убийца — правша. Токсикология покажет, были ли в крови наркотики или алкоголь, но это займет какое-то время, как и определение ДНК волос, потому что «на них есть фолликулы, чудесно, правда?».

Изабелла спросила, был ли убийца в момент нападения впереди или позади женщины.

Определенно впереди, ответил патологоанатом.

Из этого следует, заключила Изабелла, что жертва знала своего убийцу.

На очередное задание Изабелла отправилась в тот же день, причем одна. Она заранее изучила маршрут и с облегчением поняла, что доехать до Итон-террас совсем несложно. Главным было не напортачить возле вокзала Виктория. Если она будет начеку и не испугается движения, то сможет преодолеть лабиринт улиц и не окажется у реки или, напротив, у Букингемского дворца.

Прежде чем добраться до Итон-террас, Изабелла все-таки один раз ошиблась — повернула налево, а не направо, и поняла это, разглядев номера домов на солидных дверях. Она развернулась, и все стало просто, хотя, приехав на место, она просидела в машине добрые две минуты, прикидывая, какой подход будет наиболее уместным.

Наконец она решила, что правда всегда лучше. Тем не менее, чтобы высказать ее, требовалась помощь, и эта помощь лежала на дне ее сумки. Хорошо, что она захватила с собой сегодня не одну бутылочку.

Изабелла выпила водку. Последний глоток она задержала на языке, пока водка не согрелась. Изабелла проглотила ее и положила в рот пластинку «Джуси фрут». Пройдя по дорожке к дому и к мраморной доске, служившей вместо крыльца, она вынула жвачку, наложила на губы блеск и разгладила лацканы пиджака. Потом позвонила в дверь.

Она знала, что у него есть «человек» — странное слово! — и дверь ей отворил именно этот субъект, молодой, лупоглазый, одетый как теннисист. Необычный костюм для слуги, личного помощника, дворецкого и т. д. у графа под прикрытием. Именно так называла про себя Изабелла инспектора Томаса Линли: граф под прикрытием, — потому что искренне не понимала, отчего человек в таком статусе предпочитает проводить свою жизнь в качестве копа, если только это не своего рода маска, за которой он прячется от людей своего круга. Фотографии людей его круга можно было увидеть на обложках таблоидов, когда те становились героями скандалов, либо на страницах журналов «Хэлло!», «ОК!», «Татлер» и прочих модных изданий. Такие люди позировали перед фотографами с бокалами шампанского в руке, они посещали ночные клубы и оставались там до рассвета, катались на лыжах в Альпах — Французских, Итальянских или Швейцарских, какая разница? — уезжали в Портофино, Санторини или в другие места с экзотическими названиями где-нибудь на Средиземноморском, Ионическом или Эгейском морях. На обычную работу такие люди не ходили, а если это и случалось, то только когда у них возникала потребность в деньгах, но копов среди них точно не было.

— Добрый день, — сказал мужчина в теннисном костюме.

Это был Чарли Дентон. Что ж, Изабелла хорошо подготовилась. Она показала свое удостоверение и представилась.

— Мистер Дентон, я пытаюсь найти инспектора. Возможно, он дома?

Если он и удивился тому, что она его узнала, то не проявил этого.

— По правде говоря… — протянул он и впустил ее в дом.

Он указал на дверь справа, и Изабелла вошла в приемную, выдержанную в приятных зеленых тонах.

— Думаю, он в библиотеке.

Дентон указал Изабелле на простые мягкие кресла возле камина и предложил принести какой-нибудь напиток. Она едва не попросила водку с мартини, но одумалась, вспомнив, что она на службе.

Пока он ходил искать своего… — Изабелла снова затруднилась с определением: хозяина? нанимателя? — она разглядывала комнату. Дом был городской и, скорее всего, принадлежал семье Линли долгое время, потому что декор девятнадцатого века в нем не был уничтожен. На потолке и стенах сохранились декоративные гипсовые украшения и молдинги. Изабелла догадывалась, что для всего этого имеется бесконечное множество архитектурных терминов, однако не знала ни одного из них, хотя вполне способна была ими восхищаться.

Она не стала садиться, а предпочла пройти к окну, выходящему на улицу. У подоконника стоял стол, на нем несколько фотографий в рамках, среди них — свадебный снимок Линли и его жены. Изабелла взяла фотографию и вгляделась. Снимок был спонтанный, неподготовленный — невеста и жених смеялись посреди толпы поздравляющих их гостей.

Она была очень привлекательной. Ее нельзя было назвать красавицей, фарфоровой статуэткой, классическим образцом, куколкой или как там еще любят называть женщину в день ее свадьбы. И английской розой она тоже не была. У нее были темные волосы и темные глаза, овальное лицо и обаятельная улыбка. К тому же она была по-модному стройна. «Но разве они не все такие?» — подумала Изабелла.

— Суперинтендант Ардери?

Изабелла обернулась, держа фотографию в руке. Она предполагала увидеть серое горестное лицо, возможно, смокинг, трубку в руке, тапочки на ногах или что-нибудь в этом роде, нелепо эдвардианское, но у Томаса Линли было загорелое лицо и выгоревшие на солнце волосы, а одет он был в синие джинсы и рубашку поло на трех пуговицах.