Белль и Себастьян - Николя Ванье

Выбравшись на поверхность, Себастьян прислушался. Ни звука… Он уже собирался позвать собаку по имени, когда вдруг застыл с открытым ртом. Прямо перед ним, уперев руки в бока, стоял Сезар.

— Что ты делал у реки, чертенок? Ты же замерзнешь до смерти!

Поскольку мальчик по-прежнему смотрел на него ошарашенно и молчал, Сезар ткнул пальцем в его курточку:

— Твоя одежда, она же мокрая, хоть отжимай!

— Ну, я чуть не упал в реку!

— Чуть не упал?

— Поскользнулся на камне. Там, где брод.

— А почему не пошел через мост?

— Хотел потренироваться прыгать по камням.

— Еще бы! А потом?

— Потом пришел сюда, в хижину, обсохнуть.

— А как ты собирался сушить одежду в хижине? Почему не пошел сразу на пастбище? Ты обещал помочь мне с дойкой, помнишь? Сегодня утром обещал!

— Я знаю, де, но только…

— Только ты мне врешь! Ни по каким камням ты не прыгал, я прав?

— Да! Нет! Ладно, ты прав.

— То-то! В общем, ты идешь со мной!

— Да!

— Что «да!»?

— Раз ты так хочешь.

Эта готовность беспрекословно подчиниться показалась Сезару очень подозрительной. Сомнение омрачило его лицо, как тучи омрачают небо.

— Что ты от меня скрываешь?

— Ничего!

— Раз так, идем и посмотрим!

Старый пастух обошел дом и оказался у двери раньше, чем Себастьян придумал, как его остановить. Что сказать? Что сделать? Закричать, словно его режут? Мальчик вскочил на ноги и побежал к двери, бормоча на ходу, что он все объяснит, что он не сделал ничего дурного… Сезар уже успел войти и стоял теперь посреди комнаты, ожидая объяснений.

В доме оказалось пусто. Ни намека на собаку. Хотя нет, оставался еще едва уловимый запах мокрой шерсти, но он быстро рассеется.

Себастьян осмотрел каждый угол. Наверное, это какое-то колдовство! Белль исчезла, будто провалилась под землю. Он взмолился, чтобы его дед не пошел посмотреть, нет ли кого-нибудь или чего-нибудь в туннеле. Они никогда о нем не говорили, Сезар наведывался сюда очень редко. Это было его, Себастьяна, логово. Никому не нужно здесь бывать, даже Сезару, разве только ему понадобится помощь взрослого. Как сегодня…

— Так что ты мне хотел сказать?

— Я просто очень люблю горы. И когда я совсем один, то могу с ней поговорить.

— С кем, с горой?

— С мамой…

Старик вдруг покраснел до корней волос, и теперь пришла очередь ему лишиться дара речи. Себастьян выпалил эти слова по наитию, но очень быстро понял: на сей раз дед больше не станет задавать никаких вопросов. Мальчик понурил голову. Ему было стыдно за обман, и все же он радовался, что Белль спасена.

— Идем!

Когда они вышли, Сезар прикрыл входную дверь, взял Себастьяна за подбородок и заставил его посмотреть ему в глаза. Интуиция подсказывала старику, что мальчик обвел его вокруг пальца, но у него не было ни малейшего желания продолжать расспросы.

— Послушай меня, Себастьян! С этой минуты ты будешь ходить в овчарню со мной вместе, каждое утро. И никаких валяний в постели! Я найду для тебя работу, и, глядишь, у тебя меньше времени будет оставаться на всякие глупости.

— Де, а после обеда ты отпустишь меня погулять?

В вопросе была такая мольба, что старику вдруг стало нестерпимо стыдно, и он буркнул себе под нос:

— Посмотрим, там посмотрим…

Часть 3

1

Была середина октября. Себастьян так замерз, что приходилось сжимать зубы, чтобы не закричать. Долго в ледяной воде босиком он не продержится! Штаны мальчик закатал до колен, рукава свитера тоже поднял повыше.

Белль медленно шла по берегу, чуть выше по течению. И вдруг она замерла. Тело ее напряглось, как у охотничьей собаки-пойнтера, почуявшей добычу. Осторожно, чтобы не поскользнуться и не удариться о камень, Себастьян подобрался к тому месту, с которого собака не сводила глаз. Под текучим покровом воды, в тени поросшего водорослями камня «стояла» рыбина. Не просчитывая своего движения и не раздумывая ни секунды (все тело занемело от холода, и у него уже просто не было сил сосредоточиться), мальчик сунул руку в воду, схватил форель и вытащил ее из реки.

С воплем радости он выбрался на берег, где уже отчаянно билась великолепная рыбина с холодной и липкой чешуей. Забыв о холоде, Себастьян схватил камень и двумя сильными ударами оглушил ее, как учил Сезар. Дед не уставал повторять: нельзя заставлять мучиться животное, которое ты намереваешься съесть. Форель отправилась в корзинку, где уже лежало две других рыбины, размером поменьше.

Собака снова пошла вдоль потока, наклонив морду к самой воде. Себастьян сел на гальку и стал растирать себе ступни, чтобы скорее согреться.

— Белль, возвращайся! На сегодня нам хватит и этого!

Кровь быстрее побежала по жилам, пробудив боль. Она была такой сильной, что Себастьян застонал. Собака тут же примчалась к нему и принялась своим теплым языком облизывать мальчику руки и ноги. На этот раз он вскрикнул уже от щекотки.

— Мы с тобой — лучшие рыбаки в долине!

Себастьян почти завязал шнурок, когда прогремели два выстрела, многократно усиленные эхом. Белль вихрем метнулась в сторону, из ближайших кустов выпорхнули перепуганные птицы. Стреляли совсем близко, на асфальтовой трассе, находившейся в полукилометре от реки — той самой дороге, которая вела из долины в высокогорные деревушки. То и дело соскальзывая по каменистому склону, Себастьян со всех ног бросился наверх. От страха у него словно бы выросли крылья. Только бы это оказались не охотники! Только бы они не пришли за Белль!

Ханс и Эрих решили отдохнуть немного от служебных обязанностей. Обер-лейтенант поручил им «освоиться на местности», так что ничего не мешало двум воякам сделать на обратном пути в лагерь небольшую остановку. Никому не придет в голову упрекнуть их в том, что они целый день проболтались без дела, ведь они «осматривали горную дорогу, ту, что тянется по гребню»!

В мирное время они оба работали на заводе и не брали в руки оружия, потому что даже не увлекались охотой. Однако стоило этим молодым людям надеть форму вермахта, как их жизнь радикально переменилась. И они быстро вошли во вкус. Куда бы ни пришли немецкие солдаты, их все боялись — сначала паршивые коммунисты и евреи, а теперь и эти заносчивые французишки. Бедняки и богачи, старики и молодежь — все трепетали перед ними. Женщины же взирали на них с интересом, в котором нет-нет да и проглядывало восхищение, и это очень льстило самолюбию.

Все началось с того, что Ханс предложил пари. Оба они были горожанами, и эти пустынные горные районы наводили на них тоску и вызывали внутреннее беспокойство, в чем, однако, они даже себе не хотели признаваться. Браун отправлял их в долину так редко, что эти поездки не утоляли жажду деятельности, да и безотчетная тревога никуда не девалась. Эрих по известным только ему причинам решил: в их паре он главнее, поэтому раздражение Ханса нарастало с каждым днем. Напарник чуть ли не ежеминутно напоминал ему о том неприятном инциденте возле крестьянского дома, обзывал его «Rabe»[12] и насмехался над его боязнью высоты.

Ханс выскочил из кабины грузовика и уже устроился возле кустика, когда внимание его привлекло какое-то движение. Рассчитывая обнаружить партизан, он согнулся вдвое, подобрался к большому камню и затаился за ним. С этого места открывался прекрасный обзор на долину. Никаких врагов поблизости не оказалось, зато на ближайшем склоне, на расстоянии выстрела, паслось стадо оленей. Забыв о неотложной потребности, заставившей его вылезти из машины, Ханс начал махать напарнику, призывая его к себе. Разве можно упустить такую возможность? Вот сейчас они и выяснят, кто из них двоих лучше попадает в движущуюся мишень!

Теперь же он готов был лопнуть от злости. Это все Эрих виноват! Зачем было сразу стрелять? Естественно, олени разбежались во все стороны при первом же выстреле. Счастье еще, что этот придурок промахнулся! Ханс собрался уже наорать на приятеля, как вдруг заметил оленя. Перепуганное животное, не видя опасности, метнулось к ним навстречу — что называется, волку в пасть. Наверное, стремительное бегство сородичей сбило его с толку.

После секундного колебания Ханс ткнул напарника локтем в бок и указал на оленя. Он, конечно, мог бы не делать этого и выстрелить первым, но ему хотелось, чтобы все было по-честному. Ну, или почти так… потому что он сначала прицелился и только потом дал Эриху знать. Разве можно было упустить такой шанс утереть нос этому бахвалу? Заранее усмехаясь в предвкушении победы, он приготовился спустить курок, пока Эрих лихорадочно пытался прицелиться.

— Убегай! Спасайся!

Крики испугали оленя, и тот отпрыгнул в сторону, едва не сорвавшись с кручи. Для Ханса это стало полной неожиданностью. Он выстрелил практически наугад и грязно выругался. Кипя от злости, посмотрел в ту сторону, откуда кричали. На тропинке, чуть выше по склону, тяжело дыша после быстрого бега стоял мальчик. Щеки его раскраснелись, волосы перепутались, и он не только не испугался людей в солдатской форме, но смотрел на них гневно, с вызовом.