Возвращение весны - Фрида Митчелл

— От кого? — Голос Луки был неожиданно груб и подозрителен. — Ты ждешь чьего-то звонка?

— Обещала позвонить Джейн, — ответила она механически, думая о том, что должна сообщить ему о намерении как можно скорее вернуться в Англию, но сомневаясь в своей способности остаться при этом спокойной и хладнокровной. Напротив, ей хотелось накричать на него, выплеснуть свой гнев на то, что до сих пор любит его, в то время как он почти не думает о ней. Нет, момент явно не самый подходящий!

— Ах, Джейн! Понятно…

Не обращая внимания на его сарказм, Эми прошла к себе. Никаких сообщений для нее не было, но, воспользовавшись возможностью, она умылась, причесалась и только потом, почувствовав себя немного лучше, вернулась в главное крыло и постучала в дверь Пьетро.

— Войдите. — Голос принадлежал Луке, но, немного помедлив, она все же вошла в тускло освещенную комнату. Пьетро, выглядевший ангелочком в своей пижаме с микки-маусами, уже лежал под одеялом. — Он почти спит, — тихо сказал Лука.

— И вовсе нет. — Однако усталый, сонный голос говорил об обратном. — Я жду Эми.

— Спокойной ночи, дорогой. — Слова дались ей с большим трудом. На какой-то момент схожесть этой сцены с другими, давними, когда она и Лука стояли у кроватки Доменико, наблюдая за тем, как засыпает их ребенок, показалась ей столь поразительной, что Эми почувствовала дурноту. — Спокойной ночи…

Мальчик уснул прежде, чем она успела договорить. Выйдя в полумрак коридора, Эми поспешила уйти, пока эмоции, накопленные за день, не выплеснулись наружу.

— Спокойной ночи.

— Эми… — Лука на ходу поймал ее за руку, повернул к себе и заглянул в глаза. — Нам нужно поговорить. Ты же знаешь, что нам нужно поговорить.

— Я не могу… Не сейчас. — Если он не оставит ее в покое, она сорвется второй раз за день. — Завтра.

— Нет, сейчас! — В голосе Луки прозвучала знакомая ей стальная нотка. — Есть вещи, которые надо прояснить немедленно. Не можешь же ты прятаться от меня вечно! — Прятаться? О чем это он? — Поговорим у тебя или в комнате, которую теперь занимаю я? — спросил он, махнув рукой в направлении двери, расположенной рядом с дверью Пьетро. — Выбор за тобой.

Ни одна из этих комнат ей не подходила. В ее спальне жило слишком много воспоминаний, горьких и мучительных, а события этого дня показали, как безрассудно встречаться с ним, особенно на его территории.

— Я предпочла бы подождать до завтра, — сказала она, запинаясь и желая только одного, чтобы он оставил ее в покое.

— А я — нет! — безапелляционным тоном заявил Лука.

Она молча посмотрела на него, и внезапно вспыхнувшее раздражение пересилило усталость. Он — нет, видите ли, и этим все сказано, с горечью подумала она. Великий Лука сказал — и все должны подчиниться. Но она чувствовала себя слишком опустошенной, чтобы спорить дальше.

— Тогда в саду. — Эми отвернулась, губы ее дрожали. — Если уж ты настаиваешь…

— Хорошо, — спокойно ответил он.

Как бы она хотела, чтобы последние два года оказались просто кошмарным сном. Чтобы Доменико был сейчас жив. Чтобы Лука не искал утешения в объятиях другой женщины… Она многого хотела, но ничего из этого не сбылось…

Пройдя через гостиную, они пересекли внутренний дворик, где висела клетка с Джаспером, накрытая на ночь плотной черной тканью, вышли в сад и направились к старой скамейке, окруженной кустарником и цветочными клумбами.

Она ожидала, что Лука немедленно начнет словесную атаку, но тот сидел молча. Ночь была тихой, из окон дома на сад падали пятна света, воздух был теплым и влажным.

Эми отдала бы все на свете, чтобы повернуть время вспять. Только бы возвратить те дни, когда она была счастливой, заботливой женой и матерью, довольной своим мужем и своим ребенком! Но Эми говорила Луке правду — она изменилась, и изменилась бесповоротно. Метаморфоза началась со смерти Доменико и, возможно, не закончилась еще и теперь.

— До сих пор не могу поверить, что никогда больше не увижу его лица, — сказала она тихо. — Мне так хотелось бы еще раз подержать его на руках, сказать, как я люблю его, как кляну себя за то, что не оказалась на месте, когда была нужна ему больше всего.

— Эми… — Голос его прервался, и, прежде, чем продолжить, он вынужден был откашляться. — Тебе не за что корить себя, малыш. Ты же слышала, что сказал доктор. Ничего нельзя было поделать. Это одно из тех трагических стечений обстоятельств, в результате которых гибнут десятки, сотни детей…

— Но это был мой ребенок! Мой! — воскликнула она, поворачиваясь к нему. — Я должна была почувствовать. Я была его матерью.

— А я был его отцом. — Эти слова вырвались, казалось, из глубины его души. — Я был его отцом, Эми!

— Да. — Эми отвернулась. Из-под ее опущенных век текли слезы. — Я знаю, что ты тоже любил его. Я знаю это, Лука.

— Тогда почему продолжаешь казнить себя и меня за то, в чем мы совершенно не виноваты? — мягко спросил он. — Ты отдала бы за него жизнь, Эми, но и я — тоже. Неужели ты не веришь мне?

— Верю. Но это не вернет его. — Тоска внезапно стала столь же острой, как в первые дни.

— Нет, не вернет, — тихо согласился он, — поэтому пора прекратить это самоистязание.

Ты довела себя до предела, Эми, и должен наступить день, когда мы снова начнем жить.

— Я не мешаю тебе жить! — Она смотрела на него с недоумением и гневом.

— Это не так. — Голос его звучал твердо и уверенно, словно он давно ждал этого разговора. — Как только Доменико умер, ты отстранилась от меня…

— А ты, разумеется, не имеешь к этому никакого отношения? — перебила она его, начиная терять терпение. — Во всем виновата, конечно, я?

— Бога ради, послушай меня! Я вовсе не говорил этого…

— Нет, сказал. — Эми вскочила, глаза ее горели. — Ты сказал именно это!

— Эми! — выкрикнул Лука, но тут же снова взял себя в руки. — Сядь, пожалуйста. Обсудим все как взрослые люди.

— Я ничего не хочу обсуждать. — Дело шло к очередной ссоре, она просто висела в воздухе, и Эми не хотела этого. Все, что у нее осталось, так это чувство собственного достоинства, и она не могла позволить ему отнять последнее. — Я ухожу.

— Нам нужно все обсудить.

— Нам нечего обсуждать, Лука. — Теперь ее голос звучал холодно, и ему ни к чему было знать, что под этим холодом скрывается отчаяние и боль. Он даже не пытался хоть как-то объяснить свой роман с Франческой, не говоря уж об извинениях. Поступки Луки Джерми не обсуждаются!

Что ж, пусть будет так. Эми не станет требовать объяснений и извинений, но и не позволит взваливать всю вину на себя. Да, некоторое время после смерти Доменико она была немного не в себе, но это не повод для того, чтобы затаскивать к себе в постель другую женщину!