Камелот. Осколки легенд - Аскольд Запашный

— Что за мода пошла — охотиться с боевыми стрелами! Хорошо еще, вы ходите на оленя, а не на зайца. Иначе с охоты возвращались бы с одними уцелевшими ушами! — сокрушался эскулап, не зная, к своему счастью, что поносит сейчас самого принца.

Ричард терпеливо внимал ворчанию доктора.

Тот аккуратно вытащил стрелу и наложил Бриану повязку. Ричард участливо предложил другу отдохнуть в покоях замка, но рыцарь отказался, приняв, однако, приглашение на обед. Принц был искренне рад.

Справедливости ради стоит отметить, что Ричард пригласил его отобедать не только из чувства вины и желания компенсировать своим вниманием причиненную им боль, но и потому, что ему хотелось понаблюдать за поведением Бриана и понять, отличается оно от прежнего или нет. Стала ли новая реальность распространяться далее, вовлекая новых и новых людей помимо Ричарда? Саймон и Тиан его уже успели удивить, став живыми участниками выдуманной им истории. Или это было всего лишь совпадение?

Несмотря на сомнения, у принца создавалось впечатление, что он стал видеть своих друзей немного по-иному. Как и обещал Мессилиот. Отец, повествуя ему о Камелоте, сказал, что с того момента все изменится, и был прав. Ричард еще не до конца осознавал это, но чувствовал, что какая-то высшая сила пишет сейчас его судьбу в Великой Книге, а все, что с ним случилось прежде, уходит в прошлое вместе с раскаленными письменами на Столпе Бытия…

Появившись в обеденной зале Виздомов, Бриан выглядел веселым и вполне здоровым.

— Бриан! — Вильгельм одобрительно поднял руку и по-отечески улыбнулся. — Присаживайся, будь нашим гостем, и надеюсь, что твоя рана быстро заживет, а трапеза, как и наша компания, порадуют тебя и немного развлекут.

— Это огромная честь для меня, сир, — рыцарь поклонился. — Я готов еще неоднократно выступить мишенью на охоте, чтобы удостоиться подобной награды. — Он подарил более чем теплый взгляд Лидии — старшей из двух сестер Ричарда.

Щеки Лидии вспыхнули. Принц заметил это.

— Такое может случиться, если ты, мой друг, сам забудешь, в каких лесах тебе охотиться на свою добычу, — ревниво съязвил Ричард.

— Только с вашего разрешения, милорд, — достойно ответил Бриан, и темные локоны вновь скрыли его лицо, когда он поклонился.

Ричард улыбнулся.

Началась трапеза. В зале засуетилось множество слуг, которые то и дело наполняли бокалы и приносили причудливо украшенные блюда. Рядом со столом вились две рыжие борзые — любимицы Эдема, бегая на длинных тонких лапах вокруг стола и тычась острыми мордами в колени сидящих в надежде выпросить кусочек.

— А где Эдем? — заметив собак, спросил Бриан.

Повисла тишина. Ричард скользнул взглядом по отцу, который как ни в чем не бывало резал ножом бедро куропатки, словно Бриан спросил, солнечная ли сегодня погода. Потом безмолвно посмотрел на мать. Леди Тесса ответила более чем спокойным взглядом, взяла с блюда виноградину, положила в рот и стала не спеша пережевывать.

Ричарду в который раз за этот день показалось, что он сходит с ума. Он понимал, что правды не знает, а врать попросту опасается, потому что его ложь может оказаться правдой, которая априори не может ею быть.

Но вопрос повис в воздухе, и надо было что-то отвечать. Бриан выжидающе смотрел на принца. Ричард открыл было рот…

— Эдем неважно себя чувствует, — сказала леди Тесса, опередив сына, и уже совершенно по-иному посмотрела на Ричарда. — Мы пытались уговорить его не устраивать праздник, но сын заверил нас, что вполне здоров. А после бала, естественно, почувствовал себя хуже.

— Понимаю, — сказал Бриан. — А праздник был славный! Никогда не видел, чтобы Эдем так веселился. Казалось, он и вправду здоров. На самом деле я совершенно согласен с вами, миледи, что было неразумно так нагружать себя после столь серьезного ранения. Он ведь покинул бал уже под утро?

Ричард так сжал вилку, что пальцы побелели. Картинка реальности осыпалась, как мозаика, искажая правду до неузнаваемости.

— Он и сам страдает, — сказала королева и перевела взгляд с Бриана на Ричарда. — Мы часто не верим в то, что говорят нам мудрые люди, продолжая верить только себе. И потому иногда единственный способ открыть человеку правду — позволить ЭТО пережить, несмотря на то, что пережитое может причинить ему боль.

— Мы сможем это пережить, матушка, — сказал Ричард. — Вместе.

— Я рада, что ты правильно понял мои слова, сын, — кивнула Королева и опустила глаза.

Обед тянулся бесконечно долго, как и последующий остаток дня. Ричард без конца смотрел на часы, измеряя пройденный стрелками на циферблате путь, и каждый раз ловил себя на мысли о том, что время «упиралось» и не хотело струиться так быстро, как ему хотелось бы. Оно словно смеялось над принцем, извлекая из памяти слова Мессилиота: «Время невозможно измерить…»

Ричард продолжал вспоминать слова драга, сидя на берегу Лайны и пересыпая из ладони в ладонь белый песок. В лучах заката, который затягивал небо прозрачным чехлом из цветных облаков, мелкие белоснежные кристаллики становились то розоватыми, то лиловыми, то золотисто-желтыми. Рыцарь смотрел на гладкую, как зеркало, воду, отражающую безупречный рисунок небес. Ее полотно лишь изредка перечеркивали косыми разрезами шкодливые водомерки.

«Как Призма Рубикона могла оказаться у Даркана, если Мессилиот отдал ее на сохранение Сионе? — спрашивал себя Ричард. — Что могло заставить ее предать клятву Света и уступить темному лорду?»

Ведь Мессилиот запечатал Аквазию печатью Шегор, а следовательно, Даркан при всем желании не мог проникнуть туда и выкрасть раритет. Только сама водная владычица могла отдать ему Призму…

Загадки и вопросы стали скапливаться в голове Ричарда, ища объяснений. Ему была неинтересна роль слепой марионетки. Вместе с верой в Камелот в нем появилось желание знать и понимать все досконально, самому, без подсказок отца и откровений драгов. Ему хотелось быть достойным столь высокого доверия и миссии, которая на него была возложена.

Сзади тихо подошел Кристофер.

— Крис? — спросил Ричард, не оборачиваясь.

— Как ты узнал? — Друг играючи ударил принца кулаком в плечо.

— Твой конь фальшивит ноту «ми», когда ржет, — на полном серьезе сказал принц, и лишь потом улыбнулся.

— Ну, нет, Рич! Ты не мог слышать, как он ржет, я привязал его далеко отсюда! — по-детски запротестовал Кристофер. — Ты хочешь сказать, что я напрасно тащился сюда аж от пихтовой рощи? — Он указал рукой в сторону синеющей метрах в двухстах кромки леса.

— Да! — Ричард засмеялся. — На самом деле ты ошибся, привязывая его в пихтовой роще, потому что ветер дует с юго-востока, как раз оттуда, и даже если там сейчас ежик испортит воздух, то мы непременно об этом узнаем.