Флот и война. Балтийский флот в Первую мировую - Граф Гаральд

В 4 часа дня нас послали к Михайловскому маяку, а оттуда в Куйваст принять мины.

Это мы исполнили на следующее утро ик 4 часам дня были опять у Михайловского маяка.

Как раз в это время с него передали, что четыре наших миноносца 6–го дивизиона вступили в перестрелку с двумя неприятельскими, после чего последние сейчас же повернули в море и стали уходить, причем при них была обнаружена и подлодка.

Сегодня неприятель занял Гольдинген и, кажется, идет на Виндаву, которая уже оставлена нашими войсками; следовательно, ее занятие — только вопрос времени.

В эту ночь предполагалась постановка мин у Виндавы, на местах, где только что протралил неприятель. Но начальник дивизии получил донесение, что у Стейнорта неприятель держит сторожевую цепь, а поэтому не рискнул посылать туда миноносцы с минами; таким образом, постановка была отменена.

5 июля неприятель занял Виндаву, ввиду чего пришлось снять наблюдательный пост с Люзерорта; итак, мы понемногу приходили все в большее и большее соприкосновение с ним. Все местные жители призывного возраста, проживавшие в этом районе, и те, кто не желал попасть в руки неприятеля, срочно эвакуировались на транспорте «Хабаровск» в Ревель.

Мы целый день простояли у Михайловского маяка и наблюдали, как все эти люди тащили свои пожитки, гнали коров, свиней и баранов, и все это спешно грузилось на транспорт. Все, что было возможно использовать для военной цели, разрушалось. Сначала хотели взорвать и маяки, но начальник Службы связи пожалел их разрушить, и впоследствии это принесло нам много неприятностей.

В 3 часа ночи нам было приказано поставить наши мины на Ирбенской центральной позиции и опять вернуться к Михайловскому маяку.

На следующий день неприятель не показывался, и когда вечером была получена телефонограмма, что для замены винтов нам приготовлен док в Гельсингфорсе, начальник дивизии разрешил нам туда идти.

Кроме того, нам было приказано заменить наши мины Уайтхеда, образца 1910 года, более новыми — 1912 года.

В Куйваст «Новик» пришел в 10 часов вечера, принял отправлявшихся в Ревель и Гельсингфорс и пошел дальше, так что 7 июля уже мог войти в Сандвикский док.

С 7–го до 22 июля мы простояли в доке, все время ремонтируясь; нам удалось переменить винты, которые все же оказались в довольно плохом состоянии, прочеканить текущие цистерны и исправить еще кое–какие повреждения.

Кроме того, мы приняли новый образец мин Уайтхеда. Эти мины, несомненно, имели некоторые преимущества перед предыдущим образцом, но все же было довольно рискованно их принимать, так как они имели еще довольно много конструктивных недостатков, и, кроме того, личный состав с ними был очень мало знаком.

Так или иначе, 22 июля мы окончили пристрелку мин, приняли все, что необходимо, и, освежившись сами, были готовы идти в Рижский залив продолжать там боевую службу.

За время нашего стояния в Гельсингфорсе в составе морских сил Рижского залива произошла существенная перемена: они были усилены линейным кораблем «Слава». Это было сделано потому, что после отступления наших войск к городу Рига Рижский залив сразу приобрел очень большое стратегическое значение, а следовательно, вместе с тем появилась и необходимость усилить его защиту, которая до этого момента была очень слаба и состояла из «Новика», приблизительно двадцати угольных миноносцев устарелого типа и трех старых канонерок. С такими силами, конечно, нельзя было рассчитывать на успешную защиту залива, и командующий флотом решил ввести туда «Славу». Для этого пришлось предварительно протралить выходной фарватер в море около Цереля, что делалось очень секретно, дабы неприятель не мог ничего подозревать; поэтому приходилось работать по ночам. Когда наконец фарватер был готов, линейный корабль «Слава», конвоируемый всеми миноносцами, вышел ночью в море под прикрытием линейных кораблей «Петропавловск» и «Гангут».

Дойдя благополучно до параллели Цереля, «Слава» с тральщиками и миноносцами стала входить в Ирбенский пролив, а дредноуты спустились несколько южнее и держались там, пока благополучно не окончилась операция.

Все прошло совершенно гладко, и только на следующее утро, когда «Слава» уже спокойно стояла на якоре в Рижском заливе, неприятельские аэропланы могли констатировать ее присутствие там.

Однако слишком преувеличивать значение ввода «Славы» для обороны было нельзя; несомненно, мы были усилены на четыре 12–дюймовых орудия, но, увы, старого образца и совсем недальнобойных, а сам корабль был уже настолько устаревшим, что, конечно, не мог противостоять современным линейным кораблям, которые мог легко прислать сюда противник.

23 июля, в 1 час 40 минут дня, к нам прибыл в первый раз за время своего командования флотом адмирал В. А. Канин и пошел на «Новике» в Ревель. Поэтому мы шли очень большим ходом и через два часа уже отшвартовывались к стенке в Ревельской гавани. Там командующий флотом сейчас же от нас уехал, и мы в 7 часов вечера пошли дальше в Моонзунд.

По приходе в Куйваст мы два дня простояли без движения, и только утром 26–го нам срочно было приказано идти к Церелю.

Тревога на этот раз была очень серьезная: с рассветом, против Ирбенского пролива появился неприятельский флот в количестве не менее 50–ти вымпелов, с тральщиками и транспортами. Из этого было ясно, что он собирается приступить к решительному форсированию пролива.

«Новик» подошел к позиции в 10 часов утра. По другую сторону ее были совершенно ясно видны три неприятельских разведчика: два — типа «Невельской» [43] и один — типа «Бремен», а позади них — лес мачт и облака дыма.

Вид получался довольно внушительный, в особенности если принять во внимание, что с нашей стороны были только «Слава» и около двадцати старых миноносцев. Вот этими‑то силами мы и должны были не дать противнику протралить заграждение и войти в Рижский залив.

Эта задача, конечно, была для нас непосильной, так как ни одно из орудий наших судов не было в состоянии дострелять до неприятеля; он же из своих дальнобойных орудий современных линейных кораблей мог без всякого риска для себя просто отогнать и «Славу», и миноносцы и спокойно тралить, двигаясь вперед без всякой для себя помехи.

С тяжелым сердцем пришлось констатировать такое печальное положение дел. Дальше, конечно, оставалось лишь уповать на Бога и делать то, что только возможно при таких обстоятельствах.

Пока неприятель работал далеко, и наши орудия еще совершенно до него не достреливали. Нам приходилось лишь ждать, и вся дивизия стала на якорь у Цереля.

В полдень к позиции подошла «Слава», и по ней сейчас же открыли огонь два линейных корабля типа «Дейчланд». Их снаряды сразу стали ложиться у самой «Славы», которая отвечала им из своих 12- дюймовых орудий, но ее снаряды далеко не долетали. После того как в нее было несколько попаданий, ей пришлось уйти с позиции, чтобы не быть потопленной.

В это время начальник дивизии приказал командиру идти в Куйваст, принять мины и вернуться обратно. Окончив приемку мин, к 5 часам вечера «Новик» понесся обратно к Церелю.

Придя туда, мы стали на якорь, и командир поехал к начальнику дивизии за дальнейшими инструкциями. Уже вечерело. Неприятель прекратил траление, и было видно, как его дымы скрывались на юг.

По нашим сведениям, в течение этого дня у противника взорвались: три миноносца, один тральщик, один легкий крейсер типа «Тэтис» и один вспомогательный крейсер, но последний получил только тяжелые повреждения и был отведен в ближайший порт.

За сегодняшний день, в сущности, неприятель протралил почти всю позицию. Но, по–видимому, он считал, что впереди предстоит еще серьезная работа, требующая несравненно больших жертв, так как доносил, что встретил сильное сопротивление с нашей стороны.

От начальника дивизии командир вернулся с приказанием «ожидать распоряжений», и «Новик», как и вся дивизия, остался на якоре у Цереля. Подобную стоянку нельзя было не признать довольно опасной, так как это место могло быть обстреляно с моря.

На следующий день, 27 июля, неприятель ничего не предпринял, а наши силы провели его в полной готовности и ожидании.

Воспользовавшись передышкой и обсудив с другими начальниками создавшееся положение, начальник дивизии счел своим долгом предупредить командующего флотом, что считает форсирование неприятелем позиции лишь вопросом времени, что препятствовать тралению он со своими слабыми силами не в состоянии и что присутствие «Славы» не меняет положения.

Нельзя, конечно, не согласиться с мнением начальника дивизии, и надо удивляться большому штабу, который считал возможным удержание за нами Рижского залива, не увеличив средства обороны. Можно было, например, послать подлодки на внешнюю сторону позиции, поставить мины с приборами, затрудняющими траление, или двойные мины и так далее; одним словом, хоть как‑нибудь увеличить средства обороны. С тем же, что имелось, право, никак нельзя было рассчитывать на успех, и неприятель был в состоянии легко пройти в залив.