Надежду убивают первой - Марина Серова

Глава 7

Когда я подъехала к Покровску, было без четверти семь. Не так уж и поздно. Пожалуй, стоит заглянуть в Покровский детский дом. Даже если начальство разошлось по домам, кто-то из воспитателей наверняка дежурит с детьми.

После поездки в Залесье настроение у меня было прескверное, а поход в интернат казался малоприятной затеей и еще больше меня удручал. По горло сытая бедственным положением жителей Залесья, я боялась увидеть нечто подобное за стенами детского дома. Но мне нужны были сведения об Оле Семеновой.

Только вот без подарков заходить к сироткам как-то неловко.

Я притормозила у «Литеры» — большого магазина канцтоваров, где купила тридцать пачек фломастеров и несколько книг для детей разных возрастов.

Интернат размещался в кирпичном трехэтажном здании, обнесенном невысоким забором. В аккуратном дворике были разбиты клумбы, оборудована спортивная площадка со всевозможными турниками и участком для игр дошкольников.

Не успела я ступить на территорию интерната, как несколько пар детских глаз с любопытством уставилась на меня. Некоторые ребятишки, те, что посмелее, не заставили себя долго ждать и с ходу принялись задавать мне вопросы: к кому я пришла, моя ли это машина стоит у забора и что у меня в пакетах?

Вот уж не ожидала! Вместо хмурых лиц и настороженных взглядов меня окружили веселые, ухоженные дети, ничем не отличающиеся от обычных школьников и дошколят.

Внутри помещения тоже все выглядело довольно прилично: чистые стены, выкрашенные в светлые тона, полы, покрытые линолеумом и застланные ковровыми дорожками. Словом, видна хозяйственная рука.

В просторном вестибюле дежурил охранник. Проверив документы, он проводил меня к директору детского дома-интерната Алле Борисовне, которая еще находилась на рабочем месте.

— Проходите, пожалуйста. Вы от какой-то организации или по зову собственного сердца? — спросила, приветливо улыбаясь, женщина.

— Я частный детектив Татьяна Александровна Иванова. В ваш детский дом меня привело одно довольно странное обстоятельство, непосредственно связанное с вашей бывшей воспитанницей. И я была бы вам очень благодарна за помощь, оказанную в ходе расследования моего дела.

— Так о ком же идет речь? — насторожилась Алла Борисовна.

— Об Оле Семеновой. Надеюсь, вы помните эту девочку?

Глаза директора интерната округлились, брови взлетели вверх, а на лице появилось неподдельное изумление.

— Я помню всех воспитанников нашего детского дома. Более того, со многими из них мы поддерживаем связь даже после выпуска из интерната. Однако странно, чем могла привлечь внимание частного детектива Оля Семенова?

— Моей клиенткой, по просьбе которой я занимаюсь данным расследованием, является Семенова Александра — по всей вероятности, мать Оли. Все это время женщина считала, что ее ребенок погиб. Честно сказать, даже в эту минуту ей еще не известно о том, что девочка уцелела во время пожара. Так вот, прежде чем сообщить хоть и очень приятные, но ошеломляющие вести матери, хотелось бы убедиться в их подлинности. К тому же надо учитывать и реакцию Оли. Ведь для девушки, пусть даже уже вполне взрослой, выросшей без ласки и внимания родной матери, ее появление может оказаться шоком.

— Ах, вот оно что! Как же вы, Татьяна Александровна, обрадовали меня своими новостями! А Олечка будет просто счастлива вновь обрести мать! Ведь вы говорите о девочке и ее матери из поселка Залесье?

— Совершенно верно.

— Не сомневайтесь, наша Оля — именно та девочка, которую спасли во время пожара в Залесье. Потрясающе! Потрясающе! — искренне ликовала Алла Борисовна. — Как же Олечка ждала ее все это время, как мечтала, что за ней придет мама!

— Оля что-то знала о матери?

— Что она могла знать? Конечно, сама девочка ничего не помнила, ведь ей было всего два года, когда она поступила в интернат. После пожара не уцелело ни одной фотографии матери, да, собственно, и вещи-то все сгорели. Что соседи по поселку насобирали для малышки, то и принесли. Правда, месяца через три, я уже точно теперь не помню, приходил в детский дом молодой человек. Парнишка принес для Оли подарки: новые туфельки, несколько летних платьев и что-то там еще, якобы оставленное матерью девочки, когда она в последний раз приезжала в Залесье.

— Молодого человека случайно не Юрием звали?

— Затрудняюсь ответить. Честно говоря, я не только имя, но и внешность его уже забыла. А вот принесенные вещи почему-то запомнила. Они были такие нарядные, красивые, явно купленные не в первом попавшемся магазине. Я еще тогда подумала, что все это могла приобрести только любящая своего ребенка женщина. Я была очень удивлена, никак не могла взять в толк, почему она не забрала Олечку из интерната, все надеялась, что мать вернется за дочерью. Но проходили месяц за месяцем, год за годом, а женщина так и не появилась. Я решила, что с Олиной матерью что-то случилось. И все же интересно, почему она не забрала Олю?

— Александра Семенова была введена в заблуждение. Ее жестоко обманули, уверив, что ребенок погиб.

— Да вы что? Это не шутка? И она поверила?

— Александра была молода и неопытна. Впрочем, после такого известия любой человек мог впасть в шок. Не отдавая отчета своим действиям, обезумевшая от горя Александра совершила роковую ошибку. Не удостоверившись в правдивости и реальности сведений, полученных из первых рук, она уехала из страны.

— Ну, надо же! Вот ведь как иногда судьба складывается. А вы знаете, Олечку чуть не удочерили.

— И кто же? Не из поселка случайно?

— Нет. Одна бездетная пара. Такое не часто случается. Приемными родителями у нас усыновляются один, максимум два ребенка в год. Олечка очень понравилась этой семейной паре, однако мы не могли отдать девочку им на воспитание. Документально кровная мать не оформляла отказа от ребенка. Оля не значилась сиротой, так как ее мать считалась лишь пропавшей без вести. В общем, вместо Оли Семеновой была удочерена другая девочка.

— Понятно. А сама Оля спрашивала о матери? Девочка знала, что ее мать, возможно, жива?

— Мы стараемся не травмировать детскую психику, поэтому ничего не рассказываем детям. Да, собственно, в данном случае и рассказывать-то было нечего. Хотя сама Оля, конечно, интересовалась сведениями о родителях, как, впрочем, каждый из наших воспитанников. Девочка знала, что ее мать жива. Знаете, Татьяна Александровна, здесь, в интернате, как бы хорошо к детям ни относились и как бы они ни были обеспечены, каждый ребенок надеется и ждет, что его родители найдутся и вернутся за ним. Так было и с Олей. Впервые она заговорила об этом именно после удочерения той самой девочки, которую отдали вместо нее. Четырехлетнюю малышку интересовало, когда же за ней придет мама. Неудивительно, что на каждый новогодний праздник девочка вместо подарков просила у Деда Мороза найти маму, а научившись писать, посылала ему письма с той же просьбой. Оля словно чувствовала, что рано или поздно они с матерью встретятся. Представляете, девочка даже сберегла те самые туфельки, купленные ее матерью. Каждый раз, когда в детский дом приходили посетители, Оля надевала свое лучшее платье, которое берегла именно для таких случаев, причесывалась и мыла руки, прежде чем выйти к гостям. Но не помогало ничего: ни новое платье, ни красивая прическа с ярким бантом. Мать не появлялась. Каждый раз девочка твердила себе, что сегодняшний провал еще не конец света и впереди ее ждет праздник. Но на сердце у нее было тяжело. И в результате Оля со слезами убегала в спальню, где долго рыдала в подушку.

Аллу Борисовну так растрогали воспоминания, что она пустила слезу и, чтобы хоть немного успокоиться, плеснула из графина себе в стакан немного воды.

Встречаются же в наши дни такие чуткие и душевные люди… Как хорошо, что Алла Борисовна нашла свое призвание и теперь всю доброту и душевное тепло отдает детям!

— Скажите, Алла Борисовна, кроме того молодого человека, Олю кто-нибудь посещал в интернате?

— Первое время иногда приезжали односельчане из Залесья и учительница-пенсионерка, когда-то преподававшая Семеновой-старшей. Несколько раз побывал у нас в гостях все тот же молодой человек. Однажды он приехал на велосипеде с мешком яблок и сказал, что специально работал в колхозном саду, чтобы угостить детей-сирот. Вот, пожалуй, и все посетители. А потом как-то все успокоилось, и про девочку забыли. Да оно и к лучшему. Уж больно все детишки переживают, когда добрые тети и дяди, посетив несколько раз интернат, потом надолго пропадают.

— Значит, Оля воспитывалась в интернате до своего совершеннолетия?

— Конечно.

— Где же она сейчас?

— Нашей Олечке повезло. Она поступила в пединститут, на факультет физической культуры. Оля — очень целеустремленная девушка, к тому же умная и находчивая. Как-то в наш детский дом поступил мальчик. Родители его пили по-черному и избивали ребенка, поэтому были лишены родительских прав. Такое в наше время случается крайне редко. Обычно дело ограничивается социально-воспитательной работой с отцом и матерью, которая, увы, часто оказывается бесполезной. Но речь не о том. Воспитанник несколько раз сбегал из приюта, его отыскивали и возвращали обратно. В общем, малоприятная история. Но суть ее заключается в том, что ребенок, несмотря на синяки и шишки, пытался защитить своих родителей. Он объяснял, что во всем виноват сам — это он плохо себя вел, он получал плохие оценки в школе и тому подобное. Уж не знаю почему, но вся эта история сильно повлияла на Олю. Она вбила себе в голову, что мама за ней обязательно придет, если она будет лучшей. И действительно, девочка старалась хорошо учиться, примерно себя вела, выполняла все поручения воспитателей, усердно занималась спортом. Так что в результате добилась определенных успехов и сейчас благополучно учится в педагогическом институте.