Последние атаки - Арсений Ворожейкин

— Мы вчетвером летим в ударной группе. Будем бить бомбардировщиков. Сирадзе и Шахназаров прикроют нас сверху.

— Ясно, — за всех ответил Лазарев и улыбнулся, кивнув на остальных: — У нас сейчас не только просто группа из шести человек, а интернациональный отряд из четырех республик: России, Украины, Грузии и Армении.

— А я как-то на это и не обратил внимания, — откровенно признался Воронин.

И действительно, различие в национальностях в полку как-то не замечалось, как не замечаешь воздух, которым дышишь.

Внизу — Бучач. Небо такой прозрачной синевы и чистоты, словно только что вымытое. Летчики зорко осматриваются. Однако опасности не видно, и Воронин запрашивает землю. Земля при помощи радиолокаторов видит дальше, чем глаза летчика.

— Будьте внимательны, — предупреждают со станции наведения. — С запада идут какие-то самолеты.

Минут через пять в наушники ворвался шум, но через него пробился отчетливый голос земли:

— Идите на юг в район Коломыи. Там бомбардировщики противника. Идите скорей!

Позывной у этого корреспондента такой же, как у нашего наземного командного пункта, а голос не тот. Это враг хочет увести нас из этого района. Однажды Воронин уже попался на такую провокацию. Ошибки делают нас мудрее, и Петр без всякого запроса пароля, в ответ стрельнул отборным словечком. Этот фашист знает русский, поймет…

Командир группы смотрит на часы. Тридцать минут они уже летают над фронтом. Беспокоится за Сирадзе с его напарником: ведь у них высота около девяти тысяч. Там мало кислорода, и ребята могут потерять сознание. Вместо ответа о своем самочувствии Сирадзе предупреждает:

— На западе замаячили самолеты. Жду указаний.

Глаза снова обшаривают небо. Да, появились немецкие истребители-«фоккеры». Они, видимо, наводились с земли радиолокационной станцией: уж очень точно вышли на группу наших «ястребков». По походке видно — асы. Воронинцы их долго ждали, волновались, поэтому встретили очень «радушно», с повышенным задором.

Фашисты не ожидали такой прыти, метнулись к солнцу. И угодили в объятия Сирадзе с Шахом. «Фоккерам» это пришлось не по вкусу. Они шарахнулись вниз, снова к нашим. В итоге такой «игры» противник, потеряв один самолет, бросился на восток. Наши, конечно, за ним, но… Стоп!

Почему на восток, в глубь нашей территории? Растерялись? Не похоже. Уж не хотят ли фрицы, подставляя себя под удар, наши истребители увлечь за собой, чтобы дать возможность своим бомбардировщикам отбомбиться без помех?

— Прекратить погоню! — звенит по радио голос Воронина. — Назад!

Вскоре с востока с кошачьей осторожностью появились старые знакомые — три «фоккера». Не имея количественного преимущества, они обычно после первой же неудачной атаки выходят из боя. Эти же и не думают. Наоборот, они вызывающе близко подошли к паре Сирадзе, как бы говоря: «А вот и мы, ну?..»

Сирадзе запрашивает разрешение на атаку. Воронин запрещает. Старое солдатское правило говорит: когда неясна обстановка — не спеши вступать в бой. Нужно подождать. Но «фоккеры» угрожающе нависли над нашей четверкой. Однако раз уже побитые «фоккеры» снова вернулись, значит, им выгоден бой. И немедленно. Но почему?

Ясно! В западной дали заблестела четверка «мессершмиттов». Она идет по маршруту «фоккеров» — прямо па нашу шестерку, рассчитывая застать нас дерущимися с «фоккерами», и ударить внезапно.

Замысел противника проясняется. Его истребители пришли, чтобы проложить дорогу своим бомбардировщика:.!. Они где-то на подходе, но пока не видно. Значит, не ближе 15— 20 километров . До их прихода нужно разбить истребителей немедленно, пока есть время.

Прежде всего, надо избежать удара «мессершмиттов». Они летят на одной высоте с четверкой. Нашим тоже нападать на них не выгодно: равные тактические условия — и бой получится затяжным. Сирадзе? Ему сподручнее. Правда, тройка противника с ним; рядом и может помешать его атаке. Расчет на стремительность и точный огонь. Сирадзе и Щах умеют хорошо стрелять.

— Кацо, кацо! — так звали Сирадзе. — Немедленно атакуй «мессеров»! — решительно командует Воронин.

— Понятно! — голос Саши отрывистый, гортанный, нельзя спутать ни с кем.

Сирадзе с Шахом тут же устремились на «мессершмиттов». «Фоккеры», хотя и с опозданием, тоже перешли в нападение, но не на Сирадзе, как предполагал Воронин, а на ударную четверку. Странно. Это неспроста. Надо ждать от врага какой-то каверзы.

Четыре наших «ястребка» энергично развернулись навстречу вражеской тройке. Тут с солнца свалились еще два «фоккера» и стремительно пошли на пару Сирадзе.

Вот она, каверза. Проглядели ее! Сирадзе с Шахом, увлеченные атакой, вряд ли видят новую опасность. Если и заметят, то смогут защититься от этой новой злосчастной пары только поворотом к ней, подставляя себя под удар «мессерам». Товарищи оказались в окружении с двух сторон, и теперь им не поможешь: далеко, да и невозможно, потому что тройка «фоккеров» уже атакует группу Воронина. Его летчики сейчас могут только защищаться. Похоже на то, что враг тактически перехитрил.

— Воронин! Воронин! — раздался голос земли. — Большая группа бомбардировщиков противника на подходе. Будьте внимательны!

Фашисты рассчитали все пунктуально точно. На нашу четверку сыплется с солнца тройка «фоккеров». Сирадзе с Шахом тоже под ударом. Их союзник — только стремительность. Сумеют ли они атаковать раньше «мессершмиттов», чем сами будут атакованы, так некстати вывернувшейся парой истребителей.

— Кацо! Кацо! Вас догоняют «фоккеры», — предостерегает комэск, но как назло в шлемофон ворвался треск. Очевидно, враг, чтобы забить наше управление, включил радиопомехи. «Эх, Саша, дружище, попали же вы с Шахом в переплет! Туго придется, ведь против вас двоих — шестеро!»

Сначала вся наша шестерка оказалась скована боем. По это на полминуты, а потом устремилась на перехват бомбардировщиков. Главное — отделаться от наседающих «фоккеров». Но почему-то они начинают метаться из стороны в сторону. Видимо, поняв, что их внезапный кинжальный удар не удался, хотят снова уйти вверх. Этот прием уже давно знаком. Воронин не выпускает головного «фоккера» из прицела. Огонь!.. И тот с разваленным крылом скользнул вниз, а двое других метнулись ввысь к солнцу.

Наша четверка вновь свободна. Теперь она сможет драться с «юнкерсами». Только где же они? А, вон слева. Далековато. Воронин прикидывает обстановку. Может, помочь Сирадзе? Там, черня небо, уже тает в огне чей-то самолет, вокруг него клубится рой истребителей. Наша четверка торопится туда. На них со стороны солнца снова бросаются оставшиеся два «фоккера». Вот настырные!

— Сергей! Возьмите их с Коваленко на себя, — передаст Лазареву Воронин, мчась с напарником к рою истребителей. От пего откалывается пара «фоккеров» и преграждает им путь. Как ни старались отцепиться от этих назойливых «фоккеров» — не сумели. А тут еще набатом гудит голос Лазарева:

— Загорелся мой «як». Ухожу…

Голова сама повернулась назад. Самолет Лазарева с развевающимся черно-красным хвостом опасно устремился к земле. Картина угнетающая. Черные полосы в огне — вспыхнул бензин. Когда горит масло — дым белый и он по так опасен, как этот. От этого — траурного — жди взрыва баков с горючим. Но почему Сергей не прыгает и не пытается вывести самолет, метеором мчащийся к земле? Ранен или нет сил? Перебито управление? А зловещий хвост угрожающе развевается… Вот «як», сверкнув огнем, скрылся внизу.

Обстановка никому из товарищей не позволяла, не то чтобы чем-то помочь попавшему в беду другу, но и проследить его, может быть, последний путь.

В мертвой хватке крутятся «яки» с «фоккерами». Самолеты противника на вертикалях лучше наших. «Яки», перегруженные бензином, тяжелы на подъеме. Еще натиск! В глазах от перегрузки знакомые чертики… Наконец, враг, почуяв силу наших на виражах, проваливается вниз. Наши его не преследуют: пора идти на бомбардировщиков. Но на глаза попались истребители противника. Они окружили один «як» и вот-вот прикончат его. Используя свое единственное преимущество — виражи, тот отчаянно кружится, делая хитрые выкрутасы. Правда, в пилотировании нет той красивой плавности, которая требуется учебными наставлениями по полетам. Однако в такие критические моменты высшее мастерство заключается в быстроте эволюции. От неимоверно больших перегрузок о крыльев истребителя непрерывным потоком вьются белые шнуры, на мгновение размалевывая небо. Только обладая геркулесовой силой, можно так резко и круто бросать самолет, увертываясь от огненного удара. Кто это может быть? Наверно, Коваленко.

— Держись! — кричит ему Воронин. — Выручим. — «А кто же встретит бомбардировщиков? — подумал он. — Ведь это — наша главная цель».

Петр осматривает небо, стараясь отыскать «юнкерсов». Они все еще далеко. Надо помочь «яку». Спешит. Какой-то фашист подкрался к нему снизу и полоснул огнем. Летчик то ли от попадания снарядов, то ли понял, что у него нет другого выхода, так рванул машину, что она надорвалась и, споткнувшись, штопором пошла к земле.