Ковчег изгоев (СИ) - Куницына Лариса

— Значит, у них есть на это причины, — предположил Джулиан.

— Не знаю, что за причины, но мне они не нравятся, — категорически заявил Хок.

После ужина я направилась в командный отсек. Сев за центральный пульт, я подключила терминал и занялась проверкой готовности систем корабля к работе. Все системы отвечали на запрос положительно. Можно было сообщить на Землю о том, что баркентина готова приступить к работе. Насчёт экипажа у меня такой уверенности не было.

— Разрешите? — раздалось сзади. Я обернулась. В отсек вошёл Булатов. — Я хотел бы закончить синхронизацию астронавигационного пульта. Мне осталось совсем немного.

— Конечно, в командный отсек можно входить в любое время.

Он кивнул и сел за пульт слева от меня.

— А что, здесь все работают по вечерам?

— Многие, — пожал плечами он, не переставая что-то уверенно набирать на панели пульта. — К тому же сегодня вы приказали всем вернуться на рабочие места. Правда, у меня нет закрытых файлов.

— Это радует, — одобрила я. — Как, по-вашему, звездолёт готов к работе?

— Конечно. Наладка закончена по всем секторам. Можно лететь.

— А экипаж готов?

Он молча смотрел на экран, явно обдумывая ответ.

— Не могу отвечать за всех, — наконец произнёс он. — Моя служба готова.

— Правильно, — кивнула я. — А кто может ответить за экипаж?

— Думаю, лейтенант Лю и… — он замешкался, то ли решая, стоит ли продолжать, то ли заканчивая набор более сложной комбинации. — Доктор Дакоста.

— А причём тут доктор?

Булатов оторвался от экрана и невозмутимо взглянул на меня.

— Он отвечает за физическое состояние членов экипажа.

— Разумно, — я нажала несколько кнопок на пульте. Вербицкий на этот раз был на месте и полон внимания. — Капитан, — произнесла я. — Задержитесь на несколько минут на месте. Возможно, будет необходимость отправить сообщение на Землю.

— Я готов, — доложил он с экрана.

После этого я связалась со вторым помощником и Дакостой и задала им тот же вопрос: готов ли экипаж к полёту. Получив утвердительный ответ, я снова взглянула на экран, с которого терпеливо смотрел на меня капитан Вербицкий.

— Передайте на Землю стандартное сообщение о готовности баркентины к выполнению задания за моей подписью.

— На чьё имя? — уточнил он.

Я на мгновение задумалась. Мы не подчиняемся Громову, и я до сих пор толком не знаю, кому мы подчиняемся.

— На имя командующего Объединённым космофлотом Земли, — ответила я, подумав, что там сообразят, кому его передать.

Старший радист кивнул и повернулся к своему пульту.

— А почему не командиру Земного подразделения Поисково-спасательного флота? — поинтересовался Булатов.

— Не догадываетесь?

— Нет.

— Я тоже, — честно призналась я.

Булатов снова уткнулся в пульт, потом опять оторвался и посмотрел на меня.

— Можно ещё вопрос? На баркентине предусмотрено два пилота, и несение вахты командиром и старпомом. Теперь одного пилота не хватает.

— Что поделаешь, — проговорила я, — если не успеют прислать замену, а, скорее всего, не успеют, придётся увеличить продолжительность вахт с шести до восьми часов.

— Я хотел предложить… Только прошу не принимать это за попытку выслужиться. Я неплохой пилот, и вполне мог бы заменить второго пилота. На какое-то время.

— Спасибо, я учту это. И не буду принимать за попытку выслужиться.

— Можно? — послышался от входа рычащий баритон Белого Волка.

— Входите, капитан-командор, — разрешила я. — У вас какие-то проблемы?

Он нерешительно остановился в паре метров от меня.

— Я хотел просить… — произнёс он. — Я понимаю, у меня итак остаётся шесть человек, этого достаточно, но дело не в этом. Я просил бы не отчислять из экипажа Стаховски. Он хороший специалист и он нам нужен.

— А как насчёт неявки на звездолёт и отсутствие ответа на вызов?

— Это серьёзно, — согласился Белый Волк, — я не спорю, но, возможно, это не то, о чём вы подумали. Оставьте его под мою ответственность.

— Ответственность несу, прежде всего, я.

Он кивнул.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И всё же…

В стене сзади отворилась дверь, и в командный вошёл Хок, видимо, из своего отсека. В руках у него был белый лист.

— Приказ об отчислении готов. Подпишите?

Я откинулась на спинку кресла и задумалась. И злость, и запал прошли. В конце концов, стоит ли так рубить сплеча, особенно, если они здесь чувствовали себя слишком вольготно без командира? Может, дать им ещё один шанс? А как насчёт громкой речи в спортзале? Непоследовательно выходит.

— Завтра, Рауль, — проговорила я. — Утро вечера мудренее. Послушаем, что они скажут.

Он с готовностью кивнул и убрал лист.

Утром прибыл челнок и привёз пилота Дэна Кроу и стажёра Голубина. Я вызвала их к себе в отсек на десять тридцать, а до этого заслушала доклад капитана Эрлинга о том, что он проверил базу звездолёта на наличие засекреченных файлов. Система поиска таких не выявила. Отпустив его, я связалась с Джулианом.

— Ты смог открыть файлы с медицинскими картами членов экипажа?

— Да, — ответил он, — сейчас как раз просматриваю.

Я одобрительно кивнула. На разбирательство с нарушителями были вызваны Белый Волк и старпом. Старший стрелок выглядел подавленным.

— Ну, а где ваш подчинённый? — спросила я.

— Находится под арестом по приказу коменданта порта, — хмуро ответил он.

— Мне очень жаль, но я не могу оставить его в экипаже. Такое поведение не согласуется с доверенной нам миссией.

Он кивнул и отошёл в сторону. Я обернулась к Дэну Кроу. Молодой, симпатичный, на лице искреннее раскаяние.

— А вас что задержало?

— Сломалась машина, которую я взял в порту. Попытался поймать другую, но мне не повезло. Я нашёл попутку, но опоздал к отправке челнока на пять минут. Диспетчер порта может подтвердить, я просил дать ещё один челнок, но мне отказали.

Он с мольбой взглянул на Хока.

— Диспетчер подтвердил, — кивнул тот. — Лейтенант Кроу явился через пять минут после отправки челнока и просил дать ещё один. Претензий к его поведению диспетчер не имеет. Я также установил, что до этого у лейтенанта не было ни одного нарушения дисциплины в течение месяца его работы на звездолёте. Старшими офицерами и вторым помощником характеризуется положительно.

— И каково ваше мнение? Это ваш подчинённый, старпом.

— Может, на первый раз ограничиться предупреждением? К тому же в экипаже только два пилота.

— Хорошо, Кроу, идите, — разрешила я.

Он благодарно улыбнулся и вышел. Я взглянула на курсанта.

— Вам известно, что во время полётной практики категорически запрещается снимать радиобраслет звездолёта, на котором вы её проходите?

— Так точно, — кивнул он.

— Где был ваш браслет вчера?

— В кармане.

— Сдайте его второму помощнику и можете быть свободны.

— Это не повторится… — начал он, но я его остановила:

— Одного раза вполне достаточно. Можете идти. Старший стрелок, пусть соберут вещи Стаховски. Курсант Голубин доставит их на Одеон в службу коменданта.

Курсант вышел. Белый Волк сочувственно смотрел ему вслед.

— Может дать парню ещё один шанс? Он ведь ничего не натворил.

— Это не обсуждается, капитан-командор. В поисковом флоте намеренная дезактивация браслета расценивается одинаково применительно ко всем членам экипажа, как нежелание служить.

— Понятно. Я могу идти?

— Да, конечно.

Он ушёл. Я развернулась в своём кресле к столу-пульту, над которым темнел окном в космос вогнутый экран. Хок присел на диван справа и задумчиво посмотрел на меня.

— Ты не слишком лихо закручиваешь гайки?

— А тебе не кажется, что эти гайки едва держатся? — спросила я. — Вчера я сообщила на Землю, что мы готовы к выполнению задания. По-твоему, мы готовы?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А, по-твоему, нет?

— Рауль, осмотрись вокруг. Мы на звездолёте, который напоминает прогулочную яхту сумасшедшего мультимиллиардера. В экипаже, кроме меня, нет ни одного человека, который имел бы хоть минимальную подготовку к службе в поисково-спасательном флоте. А ведь этому учат в специальных космошколах. Многие из этих людей не летали год или два. Ты не летал семь лет. Я — почти четырнадцать. И эти годы мы все провели не только вдали от этой работы, но и вообще от Космофлота. А некоторые в нём вообще не служили. Экипаж подобран весьма странным образом. Все что-то скрывают. Ни на одного до конца нельзя положиться. И ты меня спрашиваешь, что по-моему. Конечно, мы не готовы. Ни я, ни ты, никто.