Поединщик-2. Отмеченный молнией - Роман Владимирович

доставая из кошелька золотой, он не мог отделаться от мысли, сколько всего можно получить в обмен на сверкающий профиль монарха в его родном Вейнринге? Он еще не успел забыть, как горбатилась мать на бесплодном клочке земли, как медленно загибался его отец от кишечных болей, потому что они не могли позволит себе услуги даже захудалого лекаря.

Риордан гнал от себя эти мысли, напоминая, что теперь его родная семья устроена, как нельзя лучше. У них новый уютный дом, плодородное поле под посадки, а еще отец вошел в долю с охотничьей артелью. Он ссужал охотников деньгами на закупку снаряжения и продуктов, а те, после возвращения, отдавали ему в уплату за кредит часть своей добычи. Мать тоже оказалась не чужда коммерции. Она открыла маленькую швейную мастерскую, которая обеспечивала местных модниц нарядами. Кружева, бисер, серебряные и золотые нити закупались в предместьях Овергора. Так что Риордан мог тратить заработанное без зазрений совести и не думать о том, что лучше бы эти деньги перепали его родной семье.

В ювелирной лавке он долго и придирчиво разглядывал готовые драгоценности и чем больше в них всматривался, тем отчетливее понимал, что ни бельмеса не разбирается в этих побрякушках. Помог владелец магазина, пожилой человек с лицом морщинистым, как пожухлый лист. Он поинтересовался, кому юноша присматривает подарок, а когда услышал: «возлюбленной», то сразу спросил, какого цвета глаза у этой счастливицы.

– Голубые. Ярко-голубые, – ответил Риордан.

Старик достал с витрины золотую диадему с вставками из непрозрачных синих камней.

– Вот. Украшение достойное королевы. Золото и лазурит. Это подчеркнет очаровательные глазки вашей девушки настолько, что в этих омутах немудрено будет утонуть.

Риордан облегченно вздохнул и попросил красиво упаковать драгоценность. После он забежал к себе домой, чтобы переодеться. Когда он спускался по лестнице в парадном камзоле, то столкнулся в коридоре с младшей дочкой Хасколда. Риордан вежливо поздоровался, но миловидная барышня лишь гневно фыркнула в ответ, после чего скрылась на хозяйской половине. Положительно, он надолго утратил распоряжение этих девушек, но ничуть об этом не жалел.

Глейпин. Символ государственного власти и царственного величия. Портал, выложенный драгоценным венбандским мрамором, острые шпили, маленькие башенки с витыми ставнями, темная вода знаменитых глейпинских прудов. Кроме парадного блеска, дворец, как и положено большому архитектурному организму, содержал множество закоулков, флигелей, подъездов, в числе которых был отдельный вход в магистрат тайной полиции. Это был подъезд под номером двадцать семь, далеко не главный по цифре, но один из самых важных по значению. Остальная нумерация была таковой: первые десять подъездов через несколько постов охраны вели в расположение августейшей семьи и фрейлин, с одиннадцатого по тринадцатый шли флигели герцога Эльвара и его присных, номер четырнадцатый закрепили за констеблем Глейпина, графом Танлегером, а остальные до двадцать седьмого использовались в хозяйственных целях.

Подъезд номер девять считался для посетителей самым желанным, хоть и был строго охраняем. Именно он вел в чертоги чувственных наслаждений, коими считался флигель королевских фрейлин. Здесь атласную кожу скрывала белизна чулка, на изящных пальчиках благоухали надушенные перчатки, а томные улыбки ранили сердца сильнее арбалетных болтов. Для стражников дворца караульная смена при девятом подъезде всегда была предметом желаний. Она за одну ночь могла обогатить их карманы суммой, превышающей месячное жалование. Так щедрые гости благодарили охранников, когда выходили в серое утро после бурно проведенной ночи.

Из-за взмахов длинных ресниц тут рушились судьбы, а страстные вздохи иногда перечеркивали репутацию известных вельмож. Вокруг девятого подъезда постоянно клубился ореол скандалов и сплетен. Это в немалой степени раздражало царствующую королеву, и она не раз и не два пыталась единым взмахом руки прекратит разгул сладострастия, но каждый раз ее праведный гнев останавливался здравым смыслом. То, что здесь творилось не просто было в порядке вещей, а давно стало одним из краеугольных камней светского уклада Глейпина. И стоит убрать из бульона жизни дворян этот пикантный перчик, как похлебка мгновенно станет пресной на вкус. Остановится маховик интриги, подернутся пылью серости страсти и стремления, а затем постепенно покрывало обыденности накроет собой весь королевский дворец.

Поэтому, несмотря ни на что, на девятом подъезде сходилось очень многое. Он пульсировал, как сердце и от его биений часто вздрагивал не только Глейпин, но и весь Овергор.

Когда Риордан подошел к девятому подъезду, перед его лицом с лязгом сомкнулись две алебарды стражников. Разумеется, его узнали, но таков был порядок.

– К кому?

– Пароль «жемчуг».

Начальник караула ухмыльнулся в обвислые усы.

– Вечеринка инкогнито.

– Ой, я совсем забыл.

Риордан достал из кармана черную полумаску и нацепил ее на лицо. На ней в нижней части было вышито перекрестье меча, но рукодельница Парси сумела вышить его таким образом, что оно казалось похожим на нос и упрямо сжатые губы.

– Предъявите свой меч.

Здесь не требовалось сдавать оружия. Не было гардероба и специальной стойки. Но с собой проносить разрешалось лишь церемониальное оружие с коротким клинком. Почему и когда были введены такие условности, Риордан понятия не имел. Коротким мечом можно с такой же легкостью пришить человека, как и длинным. Но правила этикета живут десятилетиями, несмотря на очевидную бессмысленность доброй половины из них. Церемониальная шпага Риордана было установленной длины. В отличие от мечей прочих вельмож это было настоящее оружие, без россыпи драгоценных камней на эфесе и ножнах.

После того, как клинок Риордана измерили специальным лекалом, стражники с алебардами расступились, а начальник караула буркнул:

– Проходи. Желаю хорошо повеселиться.

Риордан понял намек и подбросил вверх сверкающий золотой диск. Один из стражников подставил под монету широкую лапу и ссыпал добычу в карман. Судя по бряцанью, Риордан был не первым гостем девятого подъезда за сегодняшний вечер. Когда он уже готовился войти внутрь, он краем глаза заметил две фигуры поодаль.

На одном из них тоже была надета маска, так что было понятно, куда он прибыл. Ни по фигуре, ни по камзолу Риордан не сумел опознать этого человека. Заметив, что Риордан смотрит в его сторону, незнакомец отвесил ему вежливый поклон. Двигался он легко, да и выглядел стройно и подтянуто. Второй гость в одной руке держал маску, а во второй – дымящуюся трубочку. Он был, напротив своему спутнику, тучного телосложения, и изрядный живот выпирал у него над широкой кожаной портупеей. Риордан узнал в нем барона Бартеля из окружения герцога Эльвара. Он иногда видел этого типа среди прочих