Прозрачные Драконы - Шон Макмуллен

Эндри снял со стены трехструнный ребек.

— Эндри, это же кража! — воскликнула Терикель.

— Да, ну и что? — ответил Эндри. — Может, я забираю его как плату за все это беспокойство!

Эндри взял еще несколько запасных струн, вышел на улицу и стал внимательно наблюдать за битвой, которая теперь переместилась на несколько ярдов к северу.

— Э-э, думаю, нам бы лучше отправиться в путь, — сказал он, маня к себе остальных.

Терикель и Уоллес присоединились к нему, и они быстро пошли прочь. Оставалось несколько шагов до перекрестка, когда из музыкального магазина выскочил продавец, размахивая руками и вопя:

— Он там, остановите его, он купил лиру!

Стражи Трона посмотрели на них и заметили Терикель, Уоллеса и Эндри.

— За нами, старейшина! — закричал Уоллес.

Стражи Трона развернулись и девять из них метнули топоры. Один всадил лезвие в череп продавца, но Терикель, Уоллесу и Эндри удалось избежать смерти. Городская стража вновь начала нападать на Стражей Трона, решив, что те отступают. Стражи Трона обратились в бегство. Терикель, Уоллес и Эндри исчезли за углом.

— Можно узнать, что все это значило? — спросил Уоллес, когда они расположились в таверне в миле от музыкального магазина, приходя в себя и переводя дыхание.

— За магазином наблюдали! — ответил Эндри.

— Они наблюдали за мной, — объяснила Терикель.

— Но продавец кричал про лиру, — возразил Эндри.

— Только потому, что ты спас меня, — сказала Терикель. — Трое выживших Стражей Трона наверняка сообщили, что у одного из моих спасителей была лира, сломанная во время борьбы. Когда Уоллес спросил о лире, продавец, скорее всего, дал сигнал кому-то, находящемуся снаружи.

— Но я видел там два отряда, сражающиеся друг против друга.

— Я чувствую себя польщенной. Они сражались за право убить меня.

Эндри повернулся к Уоллесу:

— Убери эту чертову лиру с глаз моих! — прошипел он.

— Чем займемся сейчас? — поинтересовался Уоллес, пряча лиру в рваное покрывало.

— Ну, продавец мертв, уличные шпионы тоже, — подытожила Терикель. — А стражники видели нас только на расстоянии. Если немного изменить внешность и почистить одежду, никто нас не узнает. У меня есть белые повязки на голову, как у паломников, для каждого из вас. Выдавая себя за паломников, мы сможем бродить по городу как странники и посещать странные места, не выглядя странно.

— Какие места? — спросил Эндри с любопытством.

— И насколько странные? — подозрительно осведомился Уоллес.

После обеда они посетили храмы, гробницы, памятники и другие места, где за последнюю пару тысяч лет по той или иной причине умирали святые.

— Твой акцент, он звучит как альберинско-скалтикарский, — говорила Терикель Эндри во время прогулки.

— Ну да.

— Ты давно тут?

— Со вчерашнего дня.

— Ах, да… — начала Терикель, но замолчала.

— Простите, госпожа?

— Да вчера прибыл корабль «Буйная пташка».

— Да, я приплыл на нем. Помощник плотника, вот кто я. За исключением того, что самого плотника не было.

— А ты не слишком молод для помощника плотника?

— О нет, мне уже девятнадцать. Я учился.

Терикель мало что видела из своей каюты на борту «Буйной пташки», и что бы ни случилось, она находилась в безопасности. Если ее что и беспокоило, то только волны. Однажды старейшина из Метрологов наблюдала за огромной волной, накрывшей величественную вершину Сидрагона. В течение тридцати двух дней она ела шесть раз в день в каюте капитана, и во время разговоров о холоде, трудностях и попытках удержать корабль на плаву и продолжать путь на север, хотя сносило на запад, Терикель вспоминала, как моряки жаловались на «того молодого ублюдка», помощника плотника. Он присоединился к команде перед отплытием из Альберина и почти постоянно подвергался наказаниям за различные проступки, начиная с драк и пьяных песен во время ночной вахты и заканчивая раздражающим поведением в целом.

— Ты получил двадцать пять ударов кнутом за то, что выпил ром из фляги капитана и наполнил ее жидкостью, ставшей причиной расстройства его желудка, и еще двадцать пять ударов за стычки с командой и попытку бежать с Мальдеринских островов.

— Я… вы… Как?.. я… — пробормотал, запинаясь, ошеломленный Эндри.

— Ударить офицера считаются тяжелым проступком, так что, должно быть, тебя очень ценили, раз ограничились поркой.

— Но… но как?

— В порту сейчас около пяти дюжин моряков с «Буйной пташки», и они рассказывали о путешествии, Эндри, — продолжила Терикель. — Когда-то это был единственный корабль из Скалтикара, о котором любая новость, приходящая с юга, тут же разлеталась по городу. Мельчайшие подробности не оставались без внимания. Пьяные моряки, говорившие со скалтикарским акцентом, охотно обсуждали их.

— О… ах, да.

— Не подумайте ничего плохого, Эндри и Уоллес. Я слушаю, запоминаю и собираю информацию, которую другие люди пропускают мимо ушей. Никогда, никогда не лгите мне. Если я пока не знаю правды, то все равно скоро ее выясню. Тогда буду очень разочарована.

Уоллес и Эндри одновременно вспомнили о едва стоявшей на ногах жрице, заставившей воспламениться Стража Трона. Обоим подумалось, что эти воспоминания не из самых приятных.

Уоллес от них был вообще в ужасе, поэтому он не стал возражать:

— Хорошо.

— Тогда кто ты?

— Я в бегах.

— Какое преступление ты совершил?

— Никакого.

— Это не ответ.

— Убийство.

— Черт! — воскликнул Эндри.

— Видишь, как все просто? — сказала Терикель. Очевидно, ее не волновали заверения Уоллеса, что он не совершал преступления. — Я так часто спрашиваю, когда уже знаю ответ. Ты спас меня из очень неприятной ситуации, вполне вероятно, от смерти, но все это могло быть спланировано.

— Спланировано? — воскликнули хором Уоллес и Эндри.

— Конечно. Послушайте-ка. Меня преследовали, избили, сорвали одежду. Неожиданно появляетесь вы двое и швыряетесь оружием, сражаясь с воинами элитного отряда. Я доверяюсь вам, рассказываю все секреты, даже то, что агония последнего императора не могла быть моих рук делом. Если вы искренни, я не зря вверила вам свою жизнь, и моя благодарность не знает границ. Если вы обманываете меня, вас ждет неминуемое воздаяние.

Эндри и Уоллес отошли в сторонку, когда Терикель остановилась взглянуть на статую Барбаруна, бога урагана. Все вокруг было усыпано жертвоприношениями из-за торейских бурь, которые с недавнего времени еще больше усилились и участились.

— А что такое «воздаяние»? — прошептал Эндри Уоллесу.