Битвы волков - Александр Афанасьев

– Это плохо…

– Мы работаем вслепую. Русские здесь были триста лет, а мы. Три года…

– Это не оправдание.

– Я не ищу оправданий! – резко ответил Карлайл.

Мингрел пожал плечами и снова отхлебнул кофе.

– Новая информация, о которой вы должны знать. Русские начали активные действия в регионе… включая заброску ударных групп.

– Это я знал еще вчера.

– Это не все. Реальная их цель – полное уничтожение грузинской государственности путем дестабилизации страны и насаждения сепаратизма. Грузия – это лоскутное одеяло. Здесь проживает много народов и народностей, и многие готовы мутить воду. Для того чтобы получить от правительства какие-то субсидии, льготы. Мы должны быть к этому готовы.

– Здесь все сложнее, чем в Сирии или Ираке, – ответил Карлайл, – никогда не встречал такого предательства. Люди меняют личины как перчатки. Даже те, кто говорит, что уверовали, что они на джихаде – могут переметнуться в любой момент. Никогда не знаешь, что ждать от каждого из них. Просто кошмар какой-то…

– Коммунистический режим, – отозвался Мингрел, – искалечил их. Кстати, про Сирию. Сегодня в Алексеевку прибывает спецборт. На нем люди, которые должны вам помочь и восполнить потери. Там же вас ждут две новенькие «Тойоты»…

– Благодарю, сэр.

Мингрел махнул рукой.

– Наступают тяжелые времена… – сказал он. – Русские освоили наши приемы и еще усовершенствовали их. Под угрозой наши союзники… и уже мы сами. Если так… то кроме открытой войны нам больше ничего не остается…

Бортом, прибывающим на Алексеевку, оказался «Эмбрайер», принадлежащий какой-то левой чартерной компании, кажется, польской. До этого Карлайл получил в одном из ангаров Алексеевки, который охраняли не грузины, а наемники ЧВК, две «Тойоты-70» южноафриканского производства, одну пятидверную и одну – в модификации «труп кэрриер», транспортер взвода, на девять человек. В машины он забросил несколько мешков с оружием и снаряжением – все приходило из горячих точек, но здесь перебиралось, приводилось в порядок, ремонтировалось.

Первого же человека, появившегося из совершившего посадку «Эмбрайера», он узнал. Это он, воюя в Сирии, как-то придумал, как брать селения – они просто ловили несколько детей из этого селения, обливали их бензином и говорили – выгоните из селения шабиху и правительственных солдат, а то сожжем детей. Его звали Абу Валид…

– Коммандер…

Они обнялись. От бородачей, спустившихся на грузинскую землю, пахло порохом и кровью. Самолет, не глушивший двигатели, тут же начал двигаться – эта посадка в полетном плане вообще не была предусмотрена…

– Как вы, коммандер…

Американских советников в Сирии обычно так и называли. Просто из-за удобства…

– Хвала Аллаху. Хвала Аллаху…

– Эта земля мусульманская?

Абу Валид хищно осматривался по сторонам, пока они ехали по новенькой, ведущей к горам трассе.

– Нет. Христианская. Но здесь есть муслимы. В Аджарии…

Абу Валид сказал несколько слов на каркающем, горном наречье, и боевики, которые сидели сзади, заржали, перебрасываясь словами, как отрезанной головой где-нибудь близ Алеппо. И Карлайл в который раз тоскливо подумал о том, что они ни хрена не контролируют ситуацию. Нет, в противостоянии с русскими они вступили в бурный поток истории, и этот поток грязи и крови, сбил их с ног. И теперь они барахтаются, пытаясь не захлебнуться, и это у них пока получается. Но течение несет и несет их, и что впереди – не знает, наверное, даже сам Аллах.

Хотя он и знающий…

1 июня 2018 года

Грузия, регион Тушети

А здесь, в Тушети, было намного интереснее, чем в Цумадинском районе Дагестана.

Во-первых, рельеф. Если в Дагестане он еще был как-то пригоден для сельского хозяйства, то тут непригоден абсолютно. Глубокие, словно прорубленные гигантским колуном ущелья сменялись ярко-зелеными альпийскими лугами с потрясающе зеленой травой. В ущельях шуршали, срывались водопадами реки. Еще горные леса – я впервые видел такое: лес, причем с довольно высокими деревьями, и вниз уходит стометровый обрыв. Интересно, за счет чего выживают деревья на такой высоте, чем питаются.

Во-вторых, люди. Если в Дагестане в Цумадинском районе жили люди, то тут людей практически нет, селения стоят заброшенные или полуразрушенные. Частично, это связано с нищетой: это при СССР в Тушети был даже аэродром… кстати, про Тушети Георгий Данелия снял фильм «Мимино», съемки происходили именно здесь. А теперь нет ничего, ни аэродрома, ни школы, ни детского сада, ни больницы, только свежепостроенные отели пять звезд в деревне Омало, административном центре Тушети, к тому же большей частью пустующие. Частично это связано с принятием закона о «защищенных рельефах» или как там это переводится на грузинский – этот закон запрещает в таких местах, как Тушети, практически любую деятельность, кроме туристической, чтобы не менять рельеф местности и не трогать достопримечательности. Так что местные давно ушли с овцами вниз, ближе к людям. Видимо, сыграл свою роль в опустении этой местности и тот факт, что совсем рядом чеченская тропа, дорога, построенная русскими пленными и ведущая в Панкисское ущелье Грузии. По этой дороге ходили самые разные люди, с оружием, и оставаться с ними один на один в горах местные жители вряд ли хотели.

А теперь здесь с оружием, на чужой земле – я.

Я занял позицию в полуразрушенном доме, давно покинутом местными, на стене здесь я нашел плакат семьдесят шестого года. Разумнее было бы занять позицию левее, в высотной, пятиэтажной башне, торчащей из здешней неприютной земли, подобно пальцу сгнившего трупа. Но именно потому, что это разумнее всего, меня там и нет. У той стороны тоже есть свои снайперы. И наверняка не один…

– Салам алейкум, брат…

– Ва алейкум ас салам…

Два человека, встретившиеся у серо-черного, ноздреватого, крошащегося от старости валуна, который лежал здесь несколько сотен лет и пролежит еще несколько сотен, внимательно и недоверчиво рассматривали друг друга. Оба они были неплохо одеты, правда, на ногах у одного были натовские горные вибрамы, а у другого – необычные резиновые сапоги с мощной, крепкой подошвой. Один из них нес автомат «АКМС», а другой – карабин «М4» с недорогим китайским оптическим прицелом небольшой кратности. Оба они исповедовали одну и ту же религию – в новостях она называлась «нетрадиционный ислам», а на деле – салафизм. Составной частью этой религии был непрекращающийся джихад, который следовало вести до полной победы ислама во всем мире. Ислам, джизья или смерть – такой выбор они предлагали всему остальному миру. И казалось невероятным, что оба окончили русскую школу, один служил в армии, а другой отучился в техникуме и получил специальность «экономист-бухгалтер». Сейчас оба были в федеральном розыске…

– Ничего не хочешь мне сказать?

– Абу Исмаил вынес тебе такфир. Он сказал, что ты давно стучишь кяфирам.

– А почему Абу Исмаил не вынес мне это обвинение, когда я был рядом? Вы не подумали об этом, нет?

Человек в резиновых сапогах, он был старше Хамзы, по виду ему было лет сорок, без стеснения почесал бороду.

– Мы люди маленькие…

Хамза нехорошо усмехнулся.

– А ты изменился, Валид. Слова, которые ты сейчас сказал, мог бы сказать любой русист. Но не горец. Когда это горцы стали такими? Или вы тут, посреди Дар аль-Харб[35], забыли, как должен жить настоящий мужчина?

Хамза достал телефон и протянул его пожилому.

– На, послушай.

Телефон содержал запись разговора, сфабрикованного нами. В нем Абу Исмаил договаривается якобы с куратором из ФСБ о том, что он должен слить Хамзу и самому занять пост амира. Куратор из ФСБ обещает поспособствовать и открытым текстом говорит, как именно убить брата Хамзы, выманить его самого в Дагестан на похороны ради мести и там прикончить. После чего Абу Исмаил займет место амира и будет шпионить.

Пленка была, конечно, подделкой, но подделкой хорошей. Голос Абу Исмаила узнал бы любой, кто его слышит. Просто особенностью этой пленки было то, что говорил в основном куратор, Абу Исмаил отделывался отдельными словами и короткими фразами. И это было правильно, вписывалось в канву разговора. В общем, пленка содержала достаточно доказательств, чтобы обеспечить раскол в бандформированиях и резню. Мы над этим потрудились.

– Вот шайтан! – выругался Валид. – Какой шайтан, ты скажи. Он сказал нам, что ты работаешь на ФСБ! Что ты давно кяфир и держишь связь с харбиями через своего брата. И пошел, чтобы разобраться с тобой и привезти тебя на шариатский суд.

Хамза нехорошо улыбался.

– И что? Привез?

– Какое там… Пришел… с ним еще двое, а остальные неизвестно где. Сказал, что остальные теперь шахида инша’Аллагъ. Что они напоролись на пограничников, а потом по ним ударили вертолеты…