По воле богов - Лора Брантуэйт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это была каменная плитка, похожая на изразец, размером в четыре Луизины ладони. Интересно… Мягкой кистью Луиза обмела с нее прилипшие песчинки.
Плитка была из песчаника, и узор, если он и был на ней, не разобрать: очертания его совершенно стерлись от времени. Луиза очистила края… И почувствовала, что плитка шатается.
Клад?!
Рука потянулась за ломиком, но тут Луиза вспомнила все инструкции по безопасности на археологических раскопках, которыми им забивали голову в колледже.
Но ведь взрывчатки здесь точно быть не может! Луиза усмехнулась своим мыслям и подавила желание позвать кого-нибудь из мужчин, чтобы переложить ответственность за решение на них. Нет уж. Она серьезный ученый, хоть и молодой, и всем это докажет. В первую очередь – себе. Или все-таки Кристиану?
Осознав в конце концов бесполезность этой мысленной цепочки, которая больше напоминала не обычное изделие из металла, а часть узора в вязании – петелька туда, петелька сюда, еще одно отступление, а теперь возвращаемся, Луиза решительно поддела край плиты и… без всяких усилий сняла ее.
Некогда плитка, очевидно, закрывала нишу в стене. Древний шкаф?
В нише было очень много пыли, Луиза порадовалась, что не страдает аллергией. А в пыли…
Она не сразу поняла, что это. Протянула руку. Пальцы коснулись чего-то пыльного и гладкого. Луиза с величайшей осторожностью, как невероятную ценность – а впрочем, это и была невероятная ценность, – извлекла на свет статуэтку.
Статуэтку из слоновой кости. У Луизы закружилась голова. Какая нечеловеческая красота…
Это была женская фигурка, тонкая, с вытянутой головой, широкими бедрами и удлиненными ногами. Кто бы мог подумать, что люди, поставившие неподалеку то капище с грубыми идолами, похожими на исполинов с острова Пасхи, могут своими руками так искусно выточить статуэтку!
Луиза боялась выпустить ее из рук, боялась, что она рассыплется и песком утечет сквозь пальцы, боялась того, что прикоснулась к вещи, которой человеческая рука не касалась десятки столетий…
Кость пожелтела, но, неведомо как, сохранилась, и только грудь древней красавицы покрывала темная сеточка трещин. В ее глаза были некогда вставлены рубины (странная ассоциация!) – теперь остался только один, а голову обнимал тонкий обруч из потемневшего золота.
Луиза едва не расплакалась от восторга и какого-то еще смутного чувства… Наверное, благоговения.
Ей хотелось бы провести еще не один час, разглядывая свое сокровище, очерчивая пальцем четкие линии ее лица и тела, но успех теряет половину своей сладости, если его переживать в одиночестве, а потому Луиза осторожно встала и… Нет, не побежала, хотя это вполне соответствовало ее настроению, а медленно пошла, внимательно глядя себе под ноги.
Профессор Хаксли обнаружился неподалеку: он руководил Френсисом, который мощными движениями снимал пласты земли с какого-то места, представляющего, по мнению профессора, особый интерес.
Луиза сияла, как зеркальце, на которое падает солнечный луч, и едва не лопалась от гордости.
– Профессор Хаксли! – позвала она голосом, по которому сразу можно было бы обо всем догадаться.
– Да, Луиза? – Он повернулся к ней и прищурился на солнце.
Френсис тоже оставил свое, вне всяких сомнений, увлекательное занятие и посмотрел на нее вопросительно.
– Посмотрите, что я нашла! – объявила Луиза со всей скромностью, на которую была способна.
Профессор надел очки, которые болтались на цепочке на шее, наклонился.
– А-ах!
Кристиан бы присвистнул. Френсис не издал ни звука. Он молча и жадно вглядывался в статуэтку, и Луизе казалось, что она чувствует, как его взгляд скользит по ее ладони.
– Лу-иза… – От волнения голос профессора дрожал.
Она встревожилась.
– Да?
– Тебе кто-нибудь говорил, что особо ценные находки, которые могут оказаться еще и хрупкими, нельзя трогать?
Луиза обиделась. Она к нему с самым драгоценным, а он…
– Не думаю, что Луиза заслужила выговор, док, – заметил Френсис, не отрываясь от статуэтки.
– А я и не выговариваю. Я… так. Можно мне?
– Конечно. – Луиза отдала ему статуэтку. Неприятный осадок остался.
Уже через двадцать минут все знали, что Луиза Гаррот нашла удивительнейшую вещь, композитную статуэтку работы древних мастеров, вероятно изображавшую какую-то почитаемую богиню, сведения о которой утрачены (по мнению индолога Кристиана Митчелла), и, возможно, эта статуэтка станет центральным экспонатом среди коллекции находок из Мхараджани.
Кристиан выбрал момент, когда Луиза осталась одна, и пружинной походкой подошел к ней. Она взглянула на него с опаской.
– Луиза, прости меня, но ты дура, – в сердцах сказал Кристиан.
– Да это давно всем было понятно. Когда я согласилась выйти за тебя замуж, – огрызнулась она.
– Нет, не в этом дело. Дело в том, что ты могла вернуться в Англию миллионершей, как этот… – Кристиан не нашел нужного слова, но и не сплюнул на землю, что похвально. – А вместо этого… – Он бессильно махнул рукой.
– Да о чем ты? – Луиза искренне не понимала.
– О статуэтке! – взорвался Кристиан. – Ты представляешь, сколько она стоит?!
– Нет, но…
– А теперь без «но»! Все равно ты ее отдала… Эх, почему она попалась тебе, а не мне?
– Может, не хотела, чтобы ты на ней наживался? Не хотела быть проданной какому-нибудь эстетствующему банкиру и стоять у него в шкафу до скончания времен?! Может, ей больше по душе быть на виду, предметом восхищения тысяч и сотен тысяч людей, которые придут в музей? А?
– Ну-ну. Скажи еще, что она с тобой говорила. И сама тебе поведала свою волю.
– Нет. Мне действительно не пришло в голову присвоить ее себе, – с достоинством, на этот раз абсолютно спокойно ответила Луиза. – И я этим горжусь.
Она повернулась и ушла. Победа осталась за ней, она точно это знала.
Вечером, когда Луиза сидела на остатках каменной стены и смотрела на едва видимый за верхушками деревьев край огненного диска, к ней подошел Френсис.
– Как дела? – буднично спросил он.
– Нормально. А как у тебя?
– Хорошо. Я знаю очень много алчных женщин, которые удавились бы за эту статуэтку, убили бы и продали душу дьяволу.
– Да, Кристиан мне уже намекнул, что я сделала глупость, – усмехнулась Луиза.
– По-моему, ты поступила правильно.
– Я не знаю. – Луиза пожала плечами. – Но я иначе не могла, не видела другого выхода из этой ситуации, понимаешь?
– Понимаю.
– Я сказала об этом Джил, а Джил ответила, что, если человек видит только один выход, он шизофреник.
– Думаю, ты исключение из правила… – рассмеялся Френсис. Видно было, что он в хорошем настроении. – Она очень красивая. Правда.
