Эшелон - Иосиф

А потом пришла суровая и бедная юность. Муза дальних странствий ушла куда-то в область подсознания. Живя в далеком Владивостоке и случайно бросив взгляд на карту Родины, я неизменно ежился: «Куда же это меня занесло!» А в войну карты фронтов уже вызывали совершенно другие эмоции — вначале страшные, а потом вселяли надежду.

Война закончилась. Спасаясь от убогой реальности, я жадно увлекся наукой. Мне очень повезло, что начало моей научной карьеры почти точно совпало с наступлением эпохи «бури и натиска» в науке о небе. Пришла «вторая революция» в астрономии, и я это понял всем своим существом. Вот где мне помогли детские мечты о дальних странах! Довольно часто я чувствовал себя этаким Пигафеттой или Орельяной, прокладывающим путь в неведомой, таинственно-прекрасной стране. Это было настоящим счастьем. Глубоко убежден, что без детских грез за чтением «Всемирного следопыта», Лондона и Стивенсона я никогда не сделал бы в науке того, что сделал. В этой самой науке я был странной смесью художника и конкистадора. Подобные феномены появляются только в эпохи ломки привычных, устоявшихся представлений и замены их новыми. Уже сейчас такой стиль работы невозможен. Наполеоновское правило «Бог на стороне больших батальонов» в наши дни действует неукоснительно.

Но вернемся к событиям тех давно прошедших лет. В конце 1946 года стала организовываться Бразильская экспедиция, в состав которой был включен и я. До этого я участвовал в экспедиции по наблюдению полного солнечного затмения в Рыбинске. Это было первое послевоенное лето. В этой экспедиции я, тогда лаборант, исполнял обязанности разнорабочего, в основном грузил и разгружал разного рода тяжести. Конечно, в день затмения было пасмурно — потом это стало традицией во всех экспедициях, в которых я принимал участие…

Когда до меня дошло, что «сбылась мечта идиота» и я могу поехать в Южную Америку, я был буквально залит горячей волной радости. Много лет находившаяся в анабиозе муза дальних странствий очнулась и завладела мной целиком. Начались радостные экспедиционные хлопоты. Часто приходилось ездить в Ленинград. Останавливался обычно в холодной, полупустой «Астории» (попробуй, остановись там сейчас…). Не всегда удавалось достать обратный билет — как-то возвращался в Москву зайцем, на очень узкой третьей продольной полке, привязавшись (чтобы во сне не упасть) ремнем к невероятно горячей трубе отопления. Меня три раза штрафовали — всего удивительнее то, что наша бухгалтерша Зоя Степановна без звука оплатила штрафные квитанции — какие были времена!.. Ночами вместе с моим шефом Николаем Николаевичем Парийским юстировал спектрограф, короче говоря — жизнь кипела!

Потом приехали в Либаву и поселились на борту нашего незабвенного «Грибоедова». О дальнейших событиях вплоть до прибытия в маленький порт Ангра дос Рейс я писал в новелле «Пассажиры и корабль». В Ангра дос Рейс я занялся привычной погрузочно-разгрузочной деятельностью. Со мной вместе трудились на этом поприще рыжий, многоопытный техник Гофман и еще один техник из ИЗМИРАНа Дахновский. Это были веселые, жизнерадостные люди. Увы, оба уже умерли — все-таки прошло 40 лет. Для контактов с местными властями незаменимым человеком был тамошний армянин со странной фамилией Дукат, мечтавший о репатриации в свою Армению и потому самоотверженно помогавший нам. Без него мы бы просто провалили все дело — ведь до затмения Солнца (20 мая) оставалось всего лишь немногим более недели. А трудностей с транспортировкой грузов до пункта наблюдений (Араша, километров 700 от Ангра дос Рейс) было немало. Ну, хотя бы, отсутствие единой ширины колеи на бразильских железных дорогах весьма осложняло выбор маршрута. Кстати, я был немало удивлен, когда убедился, что шпалы на этих дорогах сделаны… из красного дерева! Наш великолепный Николай Иванович — старый московский мастеровой — на такое неслыханное расточительство просто не мог смотреть. А что прикажешь делать, если сосна в тех краях не растет, а климат убийственно влажный? Наш ангел-хранитель Дукат нежно заботился о нашей троице и всячески оберегал от неизбежных в чужой стране промашек. Как-то раз он обратился к нам с речью: «Помните, товарищи, что в этой стране язык — португальский, для вас совершенно чужой и незнакомый. Так, например, слова совершенно пристойные на русском языке, могут звучать совершенно неприлично на португальском. При этих условиях, например, никогда, ни при каких обстоятельствах не произносите слов «куда» и «пирог»». По причине спешки мы так и не попросили дать перевод этих вполне невинных русских слов. Однако рекомендацию Дуката я запомнил крепко (см. ниже).

Готовя экспедицию, наше руководство решило, что жить участникам экспедиции придется если не вт сельве, то по крайней мере в саванне или каких-нибудь там пампасах. У нас были палатки и куча всякой всячины, необходимой для проживания в сложных тропических условиях. Все вышло не так. В Араше оказался знаменитый на всю Латинскую Америку источник минеральных вод («Агуа де Араша») и богатые водолечебницы. По этой причине там был незадолго до нашего приезда построен суперсовременный роскошнейший отель — один из лучших на этом экзотическом континенте. Достаточно сказать, что, как мы скоро узнали, в этом отеле жил и лечился экс-король Румынии Кароль (его сын Михай еще был тогда «действующим» королем этого народно-демократического государства). Скромный номер в отеле стоил 20 долларов в сутки — цена по тем временам фантастически высокая. Конечно, платить таких денег мы не могли. Но тут наши гостеприимные хозяева сделали широкий жест: они объявили нас гостями штата Минас-Жераис. Как следствие, проживание в отеле и роскошное трехразовое питание стало для нас бесплатным.

Площадку для нас отвели на краю территории, в полукилометре от отеля, неподалеку от курятника. Рядом стеной стояла совершенно непроходимая сельва, из которой время от времени на нашу территорию вторгались представители здешней экзотической фауны. Над нами проносились ослепительно яркие комочки радуги. Это были колибри. Очень непосредственно рассказывал о своей встрече с броненосцем Миша Вашакидзе, который как раз в это время на кромке сельвы справлял некую нужду… Кстати, эти самые броненосцы имели прямое отношение к нашей экспедиции. Корабельный врач Балуев (великолепный преферансист и ничтожный медик) имел, как мы выяснили, тайное, совершенно секретное задание — собирать каких-то паразитов, обитающих на броненосцах. Паразиты столь необычного происхождения, оказывается, были совершенно необходимы для изготовления препарата «К. Р.» (расшифровывается как «препарат Клюевой-Роскина») — якобы вакцины против рака, бывшей тогда величайшей тайной советской науки… Потом, много позже они разболтали об этом таинственном препарате англо-американским шпионам, принявшим личины ученых. За этот антипатриотический поступок Клюева и Роскин были судимы судом чести (кажется, исторически первое такого рода судилище) и лишены всех научных степеней, званий и постов. Это была едва ли не первая капля надвигавшейся черной тучей бури послевоенного мракобесия (Лысенко, Бошьян, Лепешинская, Амбарцумян и пр.). Конечно, пресловутый препарат «К. Р.» оказался сущей липой.

Был еще один запомнившийся мне случай контакта с отдельными представителями здешней фауны. Как-то я в заброшенном сарае на краю площадки коптил магниевый экран. Рядом местный столяр что-то строгал на верстаке. И вдруг я вижу, что по земляному полу ползет ослепительно-красивая полутораметровая змея. Она была огненно-красная с черными бархатистыми пятнами. «Жозе!» — окликнул я своего бразильского тезку. Тот оглянулся и молниеносно сделал совершенно фантастический прыжок в сторону, крича мне что-то непонятное. Затем схватил доску и с необыкновенной ловкостью зажал змее голову, сам находясь от извивающейся гадины на почтительном расстоянии. Только тут до меня дошло, что положение серьезное. Я схватил один из валявшихся на полу камней и несколькими ударами размозжил змее голову. Лицо Жозе было перекошено гримасой страха и отвращения, он весь был какой-то мокрый. Я же, беспечный невежда, сгреб змею на лопату и отправился к соседнему бараку, где трудились наши девушки Зоя и Алина. Идиотски ухмыляясь, я просунул лопату в окно и окрикнул сидевшую спиной ко мне Алину. Боже, как она запрыгала! Прыжок у нее был даже эффектнее, чем у Жозе. После того как шум улегся, выяснилось, что я с помощью тезки убил коралловую змею — одну из наиболее ядовитых змей Южной Америки! Все это могло бы кончиться совсем не весело.

После трудового дня мы, усталые и перемазанные бразильским красноземом, шли к себе в отель, принимали душ, переодевались в специально пошитые для нас Академснабом белые шерстяные костюмы и шли в обеденный зал. Наши столы были точно посредине зала, и мы все время обеда находились под взглядами жильцов отеля. Такое расположение столов было отнюдь не случайно. Администрация отеля сделала огромную рекламу предстоящему затмению Солнца, гвоздем которого было присутствие большой команды «Руссо-Советико». Это можно было понять — мы были первые советские люди в этих краях. Недавно окончившаяся страшная война как бы освещала нас своим багровым светом. Не ведая того, мы были в некотором смысле если не героями, то уж заведомо необычными людьми. Администрация отеля неплохо на этом нажилась: если до нас отель почти пустовал, то накануне затмения он был переполнен. И вполне естественно, что приехавшие сюда толстосумы за свои крузейро хотели видеть заморских диковинных гостей, так сказать, «без обмана».