Неукротимые удовольствия - Сюзанна Райт

— Боже милостивый, — сказала Алли, морщась от уровня шума.

Он не винил её. Пока кошка билась, кусалась, шипела и рычала, шакалиха кричала, проклинала и приговаривала её к аду.

— Я услышала шипение и вопли на заднем плане, когда ты позвонил, — продолжала Алли, — поэтому я привела Джесси и Харли, решив, что происходит что-то плохое.

— Что привело к драке? — спросил Джесси.

Доминик пожал плечами, ненавидя чувство беспомощности, которое возникало из-за того, что его заставляли смотреть, как ранят кошку Милы.

— Понятия не имею. Я также не понимаю, почему шакалиха не перекинулась. Возможно, она латентна, или, возможно, она надеется сделать это, чтобы положить конец драке. — Он показал им пистолет. — Кто-нибудь из вас узнает её?

Харли выдохнула.

— Довольно сложно сказать, поскольку я не вижу её лица. Но я не узнаю её запах.

— Я тоже, — сказал Джесси, выглядя таким же нетерпеливым вмешаться, как и Доминик.

— Она пришла в бар раньше и заказала мартини, — сказала Алли. — По крайней мере, я думаю, что это была она.

Кошка тихонько тявкнула, и Доминик выругался. Он сделал ещё один успокаивающий вдох, напоминая себе, что с их толстыми шкурами и переизбытком меха её сородичам трудно причинить вред.

— Мне не нравится, что Миле сейчас больно, — сказала Алли. — Но я должна быть честной, я просто люблю смотреть, как дерутся манулы. Даже царапаясь и кусаясь, как чудовища из чистого ужаса, они все равно каким-то образом безмерно милы.

Джесси поморщился.

— Это странные существа, которые…

Все они отпрянули назад, когда шакалиха споткнулась, упала и ударилась затылком о стеклянный кофейный столик. Её руки соскользнули на пол, а тело обмякло. Доминик слышал биение её сердца, поэтому знал, что она просто без сознания.

Бока кошечки вздымались, она оторвалась от шакала и попятилась, оскалив зубы. Не сводя глаз со своего врага, она прыгнула вперёд и снова и снова наносила удары по самке. Издала серию рокочущих звуков, как будто пытаясь спровоцировать её, но женщина не пошевелилась.

Шерсть кошки была пропитана кровью, и Доминику показалось, что он различает какие-то рубцы, царапины и колотые раны — со всем этим густым мехом он просто не мог быть уверен. Возле черных полос на её щеках и над маленькими темными пятнышками на лбу была кровь, и он подумал, что шакалиха вцепился когтями в морду кошки, чтобы заставить её отпустить.

Желая исцеления кошки, Доминик бросил короткий взгляд на Алли.

— Может быть, ты…

Внимание кошки переключилось на него. Прижав уши, она изогнула верхнюю губу, обнажая длинные, окровавленные клыки. Зелёные глаза, их зрачки были круглыми, а не вертикальными, уставились на Доминика немигающим, безумным взглядом. И, честное слово, его пальцы чесались в поисках святой воды. Чёрт.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Привет, — казал Доминик низким и нежным голосом.

Она издала долгое, свирепое, взбешённое до чёртиков шипение. И у него возникло ощущение, что кошка не просто расстроена нападением. Она была зла на то, что её веселье было нарушено. Он видел такое же выражение на лице своей альфа-самки, когда прервал её отдых. Тарин тоже была сумасшедшей.

Он не двинулся к кошке, зная, что это было бы самоубийством. Ему нужно было привлечь её к себе.

— Все вы отойдите, — сказал он остальным. — Мне нужно много места вокруг себя, иначе она вряд ли приблизится. — Когда остальные попятились, Доминик присел на корточки и постучал по полу. — Иди сюда.

Оскалив клыки, кошка залаяла по-собачьи. Это определённо было «пошёл ты».

— Я знаю, что ты расстроена, и у тебя есть на это полное право, но я просто хочу осмотреть твои раны, — сказал он, полагаясь на Милу, которая передаст то, что он хотел, кошке, поскольку животное не поняло бы его слов.

Кошка продолжала свирепо смотреть на него, стуча по полу своим пушистым хвостом с темными кольцами и черным кончиком. Да, по-видимому, она была совершенно равнодушна.

— Она — твой приз, я понимаю. Мне она не нужна. Я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке. — Доминик лежал на боку, надеясь, что его расслабленная поза как-то успокоит её. — Мила, помоги мне успокоить твою кошку. Шакалиха скоро проснётся. Если ты хочешь поговорить с ней, тебе нужно вернуться в свой человеческий облик.

Кошка склонила голову набок и фыркнула, и у него возникло ощущение, что она общается с Милой.

Он снова постучал кончиками пальцев по полу.

— Давай, иди сюда, — мягко уговаривал он. — Я не причиню тебе вреда. Ты бы выцарапала мне глаза, если бы я все равно это сделала, верно? Давай. Позволь мне убедиться, что с тобой все в порядке. Алли может залечить эти раны, и боль исчезнет как по волшебству. Разве это не было бы здорово?

Она снова уставилась на него, но её хвост больше не стучал по полу.

— Может быть, я ошибаюсь, но даже несмотря на то, что ты вся в крови, я думаю, что ты сейчас слишком милая.

Глаза кошки сузились, и её лицо сморщилось в самом капризном выражении, которое он когда-либо видел. Ярость исчезла. На её месте было крайнее раздражение. Очевидно, Мила передала его комплимент, и кошка просто сочла его жалким.

После последнего предупреждающего шипения на, всё ещё находящуюся без сознания, шакалиху, кошка царственно направилась к Доминику, раздражаясь на каждом шагу. Со всем этим мехом она не должна была выглядеть такой грациозной, но именно так она выглядела.

— Хорошая девочка.

Легко прикасаясь, он погладил её густую, пышную шерсть, нашёптывая ей всякую чепуху. Удивительно мягкая, её густо-серая шёрстка имела белые кончики, как будто припорошённые инеем.

Ни на секунду не сомневаясь, что она оторвёт полоску с его лица, если он сделает хоть одно неверное движение, Доминик сохранил свои прикосновения такими же нежными, как и голос. Её глаза закрылись, когда он почесал за одним из её маленьких пушистых ушей. Кремовый мех внутри них соответствовал пятнам на её подбородке, шее и нижней части тела.

Муркая, она посмотрела на него круглыми глазами, которые