Изумруд Люцифера - Анатолий Дроздов

– Какой ты старый! – возмутилась она.

– Потому что не могу взять эту резаную бумагу, из-за которой уже убили двоих и одного ранили. Это кровавые деньги, Маргарита, они никому не принесли радости, и не принесут. Понятно?..

– Понятно! – кивнула она и замолчала.

…В городе Кузьма остановил машину на окраинной улице и достал мобильный телефон. Рита молча смотрела, как он набирает номер, подносит к уху трубку. Так замечательно начавшийся день заканчивался и заканчивался удачно, но ей почему-то было нерадостно.

– Добрый вечер, это я, – услышала она голос Кузьмы. – Все нормально, я их нашел… В багажнике лежат… Зачем? Они семь лет без охраны пролежали, подождут еще полчаса. Возьму такси. Диктуй адрес и номер…

Закончив разговор, он повернулся к ней.

– Дальше я на такси, Рита. Не надо, чтобы ребята из Службы видели нас вместе.

– Ну как же?.. – она не нашлась.

– Дело сделано, договор выполнен. Или я что-то забыл?

Она медленно покачала головой.

– Но что ты вся нахохлилась, как воробышек? Даже волосы на голове поднялись! – он осторожно погладил ее по голове и засмеялся. – Ты действительно не голубь, а воробышек. Жалко расставаться?

Она кивнула.

– И мне тоже. Столько всего было за эти день и ночь… Спасибо тебе за стол и кров, за… – он помедлил, – за внимание, с которым ты меня слушала. Я уже давно ни с кем так не говорил. И знаешь? – он, улыбаясь, крутанул головой. – Если бы кто-либо сказал мне вчера, что я столько расскажу о себе, да еще кому?

– Можешь не волноваться! – хрипло отозвалась Рита. – Я не собираюсь об этом писать.

– Да хоть бы и собиралась! – пожал плечами Кузьма. – Что с того? Я не о том. Вот думаешь о человеке плохо, ругаешь его, а потом случайно поговоришь по душам… Извини за это меня.

– Это ты меня извини!

Рита осторожно обняла его за шею и коснулась губами его губ. Он ответил, но не так, как прошлой ночью, а вежливо и мягко.

– Я тебя хочу попросить…

– Пожалуйста! – торопливо отозвалась она.

– Не публикуй мою фотографию. Там, где лицо. И имя тоже не надо.

– Почему? – удивилась она. – Ты же вернул государству такие деньги!

– Поэтому и не надо. Не хочу, чтобы на меня показывали пальцем.

– Как скажешь.

– И еще. Служба не знает, что я ездил с тобой, поэтому лучше, если материал выйдет, когда все закончится.

– Что закончится? – не поняла она.

– Вся эта история. Эти двое ведь еще где-то бродят…

– Хорошо! – торопливо согласилась она, только сейчас осознав смысл его слов. – А как я узнаю, что все в порядке? – она специально не повторила его "кончится".

– Я позвоню.

– Обещаешь?

– Чтоб мне сгореть! – воскликнул Кузьма.

– Тьфу на тебя! – возмутилась Рита.

– Значит, все будет в порядке, – засмеялся Кузьма, взялся за ручку дверцы и вдруг, передумав, неожиданно обнял ее.

– Знаешь? – хотя в машине были только они одни, он почему-то шептал ей на ухо: – Это была обалденная ночь. Я до сих пор не могу поверить, что это действительно было со мной. Ты просто чудо, воробышек!

Очумев от неожиданности, Рита не заметила, как он выбрался из машины и вытащил из багажника тяжелую сумку. Она пришла в себя, когда он уже волок ее по тротуару, махая рукой проезжавшим машинам. Одна из них со светящимся на крыше фонарем с цифрами телефонного номера, притормозила, и выскочивший из нее водитель помог Кузьме уложить сумку в багажник.

Рита рванулась ехать следом, но тут же поникла. Ехать было нельзя. И незачем…

Часть вторая

Вознесение

9.

В президентском номере отеля "Столица" под высоким потолком, богато украшенным лепниной в стиле "ампир", завтракал человек. На мраморной доске овального стола перед ним стоял поднос, застланный белоснежной льняной салфеткой, на салфетке покоились: тарелка с овсяной кашей, высокий стакан с грепфрутовым соком и еще одна тарелка, поменьше, с тоненькими ломтиками хлеба, накрытыми салфеткой. Человек, который не спеша ел кашу, не притрагиваясь к хлебу, был, можно сказать, молод – в том самом золотом возрасте, когда мужчине можно дать и сорок лет и тридцать пять – как кому нравится. Поджарое тело постояльца президентского номера без всякого намека на животик, гладкая, ухоженная кожа лица и аккуратно подстриженные, прямые темные волосы без следов седины склонили бы случайного наблюдателя, окажись он сейчас в номере, ко второй цифре. И только заметные морщины на лбу и холодный взгляд карих глаз, которым он без всякой цели время от времени окидывал обстановку номера, говорили о том, что по правде и сорок будет мало. Одет постоялец был в голубую сорочку и брюки цвета маренго, из-под воротника сорочки сбегал к пряжке кожаного пояса дорогой шелковый галстук в мелкий красный горошек на темно-синем поле. Пиджак, такого же, как и брюки, цвета, висел на спинке соседнего стула.

Покончив с кашей и допив сок, постоялец отодвинул в сторону поднос и придвинул к себе газету. Развернул. Почти всю первую полосу ее занимал снимок мужских рук, держащих развернутые веером толстые пачки денег. Заголовок вверху кричал: "Свыше 1 600 000 долларов, которые числились украденными, возвращены стране!" Подзаголовок ниже уточнял: "Оппозиционной газете" удалось то, что не смогли сделать все наши правоохранительные органы в течение семи лет!".

Постоялец президентского номера покачал головой и развернул газету. Некоторое время внимательно читал. Затем достал из кармана висящего на стуле пиджака ручку и стал делать отметки на полях. Несколько абзацев в конце статьи он обвел целиком и, отложив ручку, перечитал их снова.

"Как стало известно нам из достоверных источников, – сообщала неизвестная постояльцу Маргарита Голуб, – с возвратом денег история с наследством Ломтева-Слайса не кончилась. На свободе оставались двое убийц Ломтева, которые жаждали заполучить найденные К. деньги, и угрожавшие ему накануне пистолетом. Их пребывание на свободе не только ставило под угрозу жизнь случайно втянутого во всю эту историю К. (вся вина его заключалось в том, что он впустил к себе офис больного Ломтева-Слайса и побеседовал с ним, не зная, что снаружи того ждут убийцы). Была и большая вероятность того, что убийство Ломтева останется нераскрытым, ибо, как мы уже сообщали, преступники являлись иностранцами и в любой момент могли беспрепятственно покинуть страну.

Поэтому по просьбе К. в его офисе тайно была устроена засада. Сотрудники спецгруппы "Штандарт" притаились в пустых комнатах (К. по телефону предупредил свой персонал, чтобы не выходили на работу).

Охотники за долларами не заставили себя долго ждать. Они перехватили К. у дверей офиса утром, когда он шел на службу. Как мы уже сообщали, это были двое мужчин: один высокий, рыжий, с внешностью громилы, другой темноволосый, невысокого роста. Приставив к груди К. пистолет, они на ломаном английском потребовали немедленно возвратить им "баул" с деньгами, который, по их словам, Ломтев-Слайс украл у них.

К. ответил, что "баул" находится в офисе и пригласил агрессивных гостей пройти в его кабинет. Там он достал из-под стола найденную вместе со мной сумку (только деньги в ней предварительно были заменены на резаную бумагу) и водрузил ее на столешницу. Как только один из бандитов открыл сумку, в кабинет с криками "Стоять! Руки вверх! Не двигаться!" ворвались бойцы "Штандарта".

Но преступники были настороже. Один из них, рыжий, открыл огонь. Первый выстрел предназначался К., и только чудо уберегло его от верной смерти: пуля вонзилась в стену рядом с виском. Второй пулей бандит ранил в плечо спецназовца, но сам в следующий миг был убит наповал метким выстрелом товарища раненого. Пуля попала громиле прямо в глаз. Другой бандит сопротивления не оказал, был закован в наручники и доставлен в следственный изолятор Службы, где сейчас, вероятно, дает показания. Так что, вполне возможно, нас ждут новые подробности этого сенсационного дела. Хотя, по большому счету, ничего нового для себя читатели "Оппозиционной газеты" уже не узнают…"

– Это ты зря! – вслух произнес постоялец непонятно в чей адрес, снял с пояса мобильный телефон и набрал номер. – Заходи! – бросил он одно слово неизвестному собеседнику и водрузил телефон на прежнее место.

Почти тут же в дверь номера постучали, и внутрь проскользнул высокий широкоплечий человек с обритой наголо головой. Человек был грузен, но двигался очень легко. Неслышно ступая толстыми ступнями в мягких кожаных туфлях по ковру, устилавшему номер, бритый подошел овальному столу и замер.

– Читал? – спросил его постоялец, двигая газету по мрамору.

– Читал, Михаил Михайлович, – склонил голову вошедший.

– Значит в курсе. Остается еще пару дней обождать, и здесь все сделают и без нас. Найдут то, что еще не нашли, вернут государству, потом в газетах об этом напишут. А мы с тобой прочтем… Почему упустили Слайса? – вдруг ледяным тоном спросил тот, кого назвали Михаилом Михайловичем, и спросил так, что голый затылок стоявшего покрылся росой.