Территория Альфы - Ирина Субботина

Она была вся такая цельная, неделимая, как мечта. Либо всё, либо ничего. Её нельзя было брать по частям. Её цельность воспринималась мной как априорная данность. Я боялся сковырнуть её с намеченной ею самой траектории. Боялся ввести её в искушение получить от жизни всё и сразу, сместить её цели, к которым она шла с таким воодушевлением, что было видно – она испытывала то самое головокружение, которое является признаком счастливого человека.

Я боялся сделать её своим очередным проектом и вдруг снова не получить того результата, на который всё равно бы рассчитывал.

С возрастом становилось очевидно: многое из того, что в юности казалось единственно возможным вариантом, в жизни на самом деле получалось наоборот.

С некоторыми иллюзиями расставаться трудно. Всё равно хотелось надеяться, что совершенство неделимо. Тем более если совершенство отождествлялось с женщиной.

Иллюзия придавала силы, заставляла двигаться. Реальность, которую создавал, показывала, кто я есть на самом деле. Я уже знал: самая свободная жизнь начиналась тогда, когда иллюзии отброшены.

Эта свобода могла оказаться и сложной, и скучной одновременно. Если до определённого момента сами иллюзии играли роль ограничителей или двигателей, то при их потере только собственные внутренние самоограничители могли защитить от попадания в уныние и безразличие. Или другую крайность – поглощение без разбора всего и всех. Мне была интересна эта свобода. Она куда многообразнее ожидания.

Когда ждёшь, а не любят – это становится единственной реальностью.

Чем больше накапливалось скептицизма и знаний о мире, тем быстрее приходило отрезвление. И тем быстрее пропадало желание сказать что-то ещё.

Человек – любой человек – всегда знает больше, чем может сказать. И чаще всего «погибает» – от невозможности высказаться. Не всем даётся такая возможность.

Юля не звонила, а я не думал о ней.

Неожиданно она нарисовалась прямо передо мной в ресторане, где у меня в тот день следовала одна встреча за другой. Я сидел в ожидании партнёра.

– Здравствуйте. Вы меня узнали?

– Конечно. Здравствуйте, Юля.

– Я увидела вас и решила подойти, поздороваться.

– И правильно сделали. Присаживайтесь. Закажете что-нибудь?

– Нет, спасибо. Я уже поела. У меня здесь только что была встреча.

– Нашли мне замену?

– Если бы! Это крайне трудно.

– Отчего же?

– Вас таких всего полтора процента.

– Вот как? А я уж хотел было начать извиняться за то, что не могу выполнить своё обещание. И хотел просить вас заменить меня кем-нибудь другим.

– К сожалению, это невозможно.

– Но раз так… Тогда вам необходимо будет научиться со мной договариваться.

– Я искренне этого хочу. Но таким, как мы, это не очень просто.

– Это каким таким? Приготовили для меня новую теорию?

– Что-то в этом роде.

– Что, всё те же гормоны? Не дают они вам спокойно жить.

– А вот здесь вы не правы. Именно с этим у меня всё хорошо. Полная гармония гормонов.

– У вас тоже 0,96?

– Нет, что вы, у женщин свои коэффициенты. И, в отличие от мужской пирамиды, у женщин существует так называемая линейка.

– И какое место там занимают такие, как вы?

– Очень важное.

– Номер один?

– Номер пять. Тестостероновая женщина пятого уровня.

– А в чём важность пятого номера?

– Золотая середина. Точка пересечения всех возможных женских достоинств и недостатков.

– Так, значит, недостатки тоже есть?

– А как же? Без них всякому мужчине будет пресно.

– А до пятого, там кто? У них всё не так гармонично, как у вас?

– Можно и так сказать. Мужской тип ума, мужской тип строения тела, мужская модель поведения. Как вы думаете, легко ли женщине со всем мужским найти себе мужа под стать?

– Значит, у вас перед ними явное преимущество?

– В каком-то смысле – да.

– Так что же не пользуетесь? А вместо этого жалуетесь, что «таким, как вы» непросто.

– Да, непросто. Тестостероновые, они знаете какие воинствующие. Если одна из них решит, что вы её, вокруг вас будет выжженное поле. Ни одна другая девица близко не подойдёт. Они амазонки, Афины.

– Ну и чем же плохи такие женщины?

– Нет, что вы, они не плохие. Они просто неподходящая пара для таких, как вы. Вокруг альфа-самцов группируется большое количество женщин. А всякая тестостероновая считает, и не без оснований, что достойна самого лучшего мужчины. Вот она при возможности и выбирает того, кто пользуется наибольшей популярностью. Но на самом деле альфа для такой женщины всего лишь трофей, необходимая награда – как ей самой кажется – за её исключительность.

– А вы, пятые, вы, значит, другие?

– А мы другие, мы созданы для любви.

– Афродиты?

– Венеры, Афродиты, можно и так сказать.

– И много этих воинствующих?

– Где-то семь процентов.

– А таких, как вы?

– Два процента!

– А что ж так скудно?

– Ну, знаете ли, если бы таких было больше, то войны на земле не прекращались бы. Помните историю про Елену Троянскую?

– Ну, тогда вы, в своём роде, избалованная мужским вниманием девица?

– Не без этого.

– Выходит, что вы главное украшение этого мира?

– Не совсем так. Прежде всего – стимул для мужчины. Возможность понять своё предназначение, испытать свои возможности.

– И как вы себя ощущаете в этом статусе?

– Не хуже, чем вы в своём. Много возможностей всегда лучше, чем мало. Но это не значит, что перепробовать надо всё.

– А что это значит?

– Что от этого можно отталкиваться. Как от стартовой площадки. Есть возможности – значит, есть куда расти.

– Смешная вы, Юля. Наивная. И интересная, в своём роде. Я тоже всегда стремился куда-то расти. Особенно в детстве. А вот теперь не понимаю, что со мной. То ли так сильно вырос, что упёрся головой в небо. То ли давно споткнулся – упал и окончательно врос в землю.

– А вы так сильно не расстраивайтесь. Расти можно и туда, и обратно. Главное – не гнить.

– С вами весело. А за вами, за пятыми, там кто-то интересный есть?

– Конечно, там полно эстрогенных женщин, милых, добрых, мягких, иногда злых и неудовлетворённых, но всегда женщин. Все они в некотором роде Геры – самые настоящие женщины. Всегда ожидающие своего мужчину.

– А вы, Юля, ждёте своего мужчину?

– В каком-то смысле жду. Но у меня есть возможность не торопиться.

– И что это за возможность?

– А я, знаете ли, как и вы, избалована повышенным вниманием, только мужским. Поэтому выбирать могу очень долго.

– А не боитесь?

– Чего?

– Остаться без мужчины? А то так будете перебирать, перебирать и…

– И что?

– Ну… У всякой царицы стареет передница. И всё – больше она не царица.

– Передница? Что это? А… вы об этом.

– Извините, если смутил вас.

– Да, ничего. Просто слово какое-то странное. Сами придумали?

– Нет. Народ придумал. Старинная русская поговорка. Но актуальная. Так что сильно не расслабляйтесь.

– Ну да, да. Только без любви ничего серьёзного мне не хочется.

– А вы тоже не умеете любить?

– Я-то как раз наоборот, я из тех, кто и дуб способен полюбить, когда возникает такая потребность.

– Думаете, она не у всех женщин возникает?

– Думаю, не у всех. Я могу вам составить графики динамики и пропорции кортизола, тестостерона и эстрогена. И рассказать, какая реакция возникает на потребность в любви у представителей разных групп и разного пола. Но у вас же нет времени?

– Да, совсем нет времени. Вы действительно верите в то, чем занимаетесь?

– Да, конечно. А как иначе? Помогите мне. Станьте моим проектом. Позвольте мне с вами поработать. Мне от вас больше ничего не надо.

– А сколько вам лет? Только не врите.

– Двадцать четыре. Через несколько дней будет двадцать пять.

На следующий день у меня был запланирован полёт в Мячково. Со времени закрытия нашей авиашколы там появились новые базы авиалюбителей, и мы с приятелями иногда ездили туда для поддержания навыков и тонуса.

Я предложил Юле сопровождать меня, если её устраивала возможность общаться непринуждённо и бессистемно.

Несмотря на то что для неё это была серьёзная работа, я рассматривал общение с ней как развлечение.

Она согласилась.

О чём я думал, когда приглашал её подняться со мной в небо?

Возможно, о том, что цельность мира можно обнаружить в одном, отдельно взятом мирке. Конечно, собственная самонадеянность и беспомощность от этого не становились меньше и даже никуда не исчезали, но, возможно, таким образом могло появиться иное знание о мире. Не худшее и не лучшее, а просто иное.