Танец с драконами. Грёзы и пыль - Джордж Мартин

Улитка и та двигалась бы резвей, чем эти носилки. Тирион отмахнулся.

— Ты здорово доверяешь этому Гриффу. С ним вы тоже вместе росли?

— Нет. Он, как выразился бы ты, наемник родом из Вестероса. Знаю, что ты скажешь! — вскинул руку Иллирио. — «Наемники ставят золото выше чести; Грифф того и гляди продаст меня сестре-королеве». Не думай так. Гриффу я в самом деле доверяю. Как брату.

«Еще одна роковая ошибка».

— Хорошо, последую твоему примеру.

— Золотые Мечи в это самое время идут к Волантису, где будут ждать прибытия нашей королевы с востока.

«Сверху золото, под ним жгучая сталь».

— Я слышал, Золотые Мечи заключили договор с одним из Девяти Городов.

— С Миром, — ухмыльнулся Иллирио. — Но договор и нарушить можно.

— На сырах можно заработать больше, чем я полагал. Как ты это устроил?

Магистр пошевелил жирными пальцами.

— Скажем так: одни договоры пишутся чернилами, другие кровью.

Золотые Мечи славились как лучший из наемнических отрядов. Учредил его сто лет назад Жгучий Клинок, побочный сын Эйегона Недостойного. Когда другой бастард Эйегона попытался отнять Железный Трон у законного брата, Жгучий Клинок поддержал мятеж. Но Дейемон Черное Пламя погиб на Багряном Поле, и это положило конец восстанию. Его сторонники, не пожелавшие покориться, бежали через Узкое море. В их числе были младшие сыновья Эйемона, Жгучий Клинок и сотни безземельных лордов и рыцарей: за морем они могли прокормиться только в качестве наемных солдат. Одни примыкали к Рваному Знамени, другие к Младшим Сыновьям или Воинам Девы. Жгучий Клинок, видя, как распыляются силы Черного Пламени, решил основать свой отряд и объединить всех изгнанников.

С тех пор и до сего времени Золотые Мечи жили и умирали на Спорных Землях, сражаясь то за Мир, то за Лисс, то за Тирош в их мелких бессмысленных войнах и мечтая об утраченной родине. Изгнанники и сыновья изгнанников, лишенные всего, непрощенные… и грозные воины.

— Твой дар убеждения прямо-таки восхищает меня, — сказал Тирион. — Как ты уговорил Золотых Мечей, чьи предки сражались с домом Таргариенов, поддержать нашу прелестную королеву?

Иллирио небрежно махнул рукой.

— Дракон остается драконом, красный он или черный. Когда Мейелис-Чудище погиб на Ступенях, мужская линия Черного Пламени пресеклась. А Дейенерис способна дать изгнанникам то, чего не сумели ни Жгучий Клинок, ни все бастарды Черного Пламени, — усмехнулся в раздвоенную бороду магистр. — Она вернет их домой.

Огнем и мечом. Тирион сам был не прочь вернуться домой таким образом.

— Десять тысяч мечей — королевский дар, отдаю тебе должное. Ее величество должна быть довольна.

Иллирио скромно колыхнул подбородками.

— Не беру на себя смелость судить, что приятно ее величеству, а что нет.

Что ж, разумно. Тирион кое-что знал о благодарности королей — почему с королевами должно быть иначе?

Иллирио вскоре уснул, оставив Тириона наедине с собственными мыслями. Что скажет Барристан Селми, когда ему предложат идти в бой вместе с Золотыми Мечами? На Войне Девятигрошовых Королей он прорубил кровавую дорогу сквозь их ряды и убил последнего из претендентов Черного Пламени. Мятежникам приходится заключать самые причудливые союзы — взять хоть Тириона и этого толстяка.

При смене лошадей купец пробудился и опять потребовал закусить.

— Что это за места? — спросил карлик, пока они подкреплялись холодным каплуном и десертом из моркови, изюма и апельсинов.

— Андалос, мой друг. Именно отсюда пришли ваши андалы. В свое время они отвоевали эту землю у волосатых родичей иббенийцев. К северу от нас лежат древние владения Хутора — мы сейчас проходим по их южной границе. В Пентосе их называют Плоскими землями. Восточнее их стоят Бархатные холмы, куда мы и направляемся.

Андалос. По его холмам, как учит религия, некогда ходили Семеро в человеческом облике.

— «Отец простер свою длань в небеса, — прочел по памяти Тирион, — и достал оттуда семь звезд, и возложил их одну за другой на чело Хутора, увенчав его блистающею короною».

— Не думал, что мой маленький друг так набожен, — удивился Иллирио.

— Воспоминания детства. Зная, что рыцарем мне не бывать, я решил стать верховным септоном. Его хрустальный венец добавляет человеку целый фут роста. Корпел над священным писанием и молился так, что коленки стер, но закончилось все это трагически. Я достиг известного возраста и влюбился.

— Знаю, знаю. — Иллирио достал из левого рукава серебряный медальон, раскрыл его и показал Тириону миниатюрный портрет голубоглазой женщины с бледно-золотыми, пронизанными серебром волосами. — Серра. Я взял ее из лисского перинного дома и в конце концов женился на ней. Это я-то, чья первая жена была родственницей принца Пентосского! Ворота дворца с тех пор закрылись передо мной, но я не печалился. За Серру я был готов заплатить и не такую цену.

— Как она умерла? — Тирион знал, что ее нет в живых: ни один мужчина не стал бы говорить с такой любовью о женщине, которая его бросила.

— В Пентос по пути с Яшмового моря зашла браавосская торговая галея «Сокровище». Она везла гвоздику, шафран, нефрит, яшму, алый атлас, зеленый шелк… и серую смерть. Мы убили сошедших на берег гребцов и сожгли корабль в гавани, но крысы слезли по веслам и разбежались. Чума забрала две тысячи человек. — Иллирио закрыл медальон. — Я храню у себя в спальне ее руки, такие нежные…

Тирион смотрел на поля, по которым когда-то ступали боги, и думал о Тише.

— Что это за боги, создающие чуму, крыс и карликов? — Ему вспомнился еще один отрывок из Семиконечной Звезды. — «И Дева привела ему отроковицу гибкую как ива, с глазами глубокими и синими, как озера, и Хутор пожелал взять ее в жены. Матерь благословила чрево ее, и Старица предсказала, что она родит царю сорок четыре сына. И когда родились они, то Воин дал им великую силу, Кузнец же сковал железные доспехи для каждого».

— Ваш Кузнец не иначе был ройнаром, — заметил Иллирио. — Обрабатывать железо андалы научились у ройнаров, речных жителей — это известно.

— Только не септонам. Кто населяет эти Плоские земли?

— Крестьяне, возделывающие фруктовые сады и поля. Еще рудокопы. У меня самого здесь владения, но я в них почти не бываю — предпочитаю бесчисленные восторги Пентоса.

«Бесчисленные восторги и толстые стены». Тирион поболтал вино в чаше.

— Однако после Пентоса нам не встретилось ни единого города.

— Они все в руинах. — Иллирио повел окрест куриной ногой. — Здесь проходят кочевники каждый раз, как кому-то из кхалов втемяшится на море поглядеть. Дотракийцы городов не любят — это должны знать даже в Вестеросе.