Театр теней - Кевин Гилфойл

А уж как он, Дэвис, повел бы себя в таком случае, он и представить себе не мог.

25

Джоан любила смотреть по телевизору полицейские боевики, но теперь ей приходилось отказывать себе в этом удовольствии. Она каждый раз ловила себя на том, что сочувствует плохим парням.

Или по крайней мере ощущает себя такой же виноватой, как они. Чувство вины не покидало ее ни на минуту. А еще ей было все время жарко. Очень жарко. Днем она исходила лотом. Каждая ночь была бессонной, каждое утро — невыносимым. До чего же она ненавидела это утреннее состояние полудремы, когда в голове роятся разные сценарии того, что с ней будет дальше — один ужаснее другого. Общественное порицание. Потеря практики. Тюрьма. Нет, конечно, если верить телешоу про полицейских, женские тюрьмы не такие страшные, как мужские. Но так или иначе… теперь она преступница. И этого уже не изменить. Даже если она никогда не превратится в подозреваемую, ей суждено отныне вечно скрываться от правосудия.

Семь минут пешком от ее дома — и она на пляже. На улице было уже не прохладно, а по-настоящему холодно, особенно после захода солнца, но люди здесь все еще были, прохаживались туда-сюда вдоль линии воды. Пожилые супруги, чьи дети давно разлетелись из родительского гнезда кто куда, и подростки, которые пришли пошататься по пляжу просто так, потому что пятница. Одетые не по погоде парочки старшеклассников бродили — руки крест-накрест, в задних карманах друг у дружки. Кто-то катался на роликах. Резвились собаки, а их хозяева спешили по домам. Студенты из Северо-Западного университета, неизвестно зачем оказавшиеся здесь, за несколько километров от своего университетского городка, попивали пивко и играли во фрисби — летающую тарелку.

Сидя здесь, на этом плотном влажном песке в старых джинсах и толстовке, натянутой на колени, она чувствовала себя в безопасности. Никто не знал ее. Никто не мог позвонить ей сюда, чтобы сообщить дурную весть, никто не мог постучать в ее дверь. Пока она сидела одна на этом пляже, ни для кого на Земле: ни для полиции, ни для Дэвиса Мура, ни для Наблюдательного совета при Конгрессе США, — ее, человека по имени Джоан Бертон, не существовало.

Она злилась на Дэвиса за то, что он скрыл от нее правду о Джастине, и злилась за то, что сказал. За то, что втянул ее во все это. Но она все делала правильно, и знала это. Дэвис ни в коем случае не должен был так поступать — это было недопустимым нарушением врачебной этики, — но теперь ей оставалось только воспринимать ситуацию такой, какая она есть. Как там говорят военные? Действовать в соответствии с диспозицией? Вот и она вынуждена действовать в соответствии с диспозицией. Нет никакого смысла отправлять Дэвиса за решетку и подвергать опасности жизнь Джастина. Все, что она может и должна делать, это заботиться о благополучии ребенка. Своего пациента.

У Джоан была и другая причина делать все возможное для поимки убийцы Анны Кэт: возможно, она могла бы предотвратить это убийство.

— Привет.

Двое парней, совсем еще мальчишек, обращались к ней, правда, стоя на почтительном расстоянии. Наверное, студенты, хотя сейчас все сложнее это определять. Они так молодо выглядят. По виду, как ей показалось, запросто могли бы сойти и за старшеклассников.

— Привет, — сказала она.

Один из мальчишек продолжил разговор:

— Я тут ключи свои уронил. Вот, ищем.

Ребята они были симпатичные, широкоплечие, с квадратными челюстями — спортсмены, наверное. Ключей-то они никаких, конечно, не теряли. Просто решили пофлиртовать.

— Ну как, не попадались вам наши ключики?

Она рассмеялась:

— В песке? В такой темноте?

— Не повезло нам, да?

Она кивнула. Они помолчали. Интересно, догадываются ли они, сколько ей лет? Может, им так же тяжело определить ее возраст, как ей — их? Неужели в темноте она выглядит настолько хорошо, что ее можно принять за студентку? Горячую штучку? Возможно. Темно ведь. Джоан не собиралась прерывать молчание.

— Ладно, еще увидимся, — проговорил наконец один из парней, и они пошли прочь, толкаясь и подначивая друг друга. А ключи искать даже не думали.

Разумеется, этот знак внимания был кратковременным и совершенно ничего не значил, и все же он должен был ее приободрить. И приободрил бы раньше, до всей этой истории. А теперь вот нет.

За несколько месяцев до смерти Анна Кэт виделась с Джоан, зашла к ней в кабинет поговорить. Отец девочки был в отъезде, на конференции: читал проповедь новоиспеченным поклонникам клонирования о том, каким благим начинанием стало использование этого нового метода оплодотворения.

— У меня проблемы, — сказала Анна Кэт. — Из-за парня.

Она не назвала его имени, но Джоан знала, что Анна Кэт встречается с мальчиком, которого зовут Дэн. Они как-то раз заходили вместе в клинику, к отцу Анны Кэт. О своих романах времен окончания школы Джоан почти всегда вспоминала только самое светлое, поэтому никогда не упускала шанса еще раз пережить, пусть даже глядя на кого-то другого, волнение и радость школьных романтических отношений. Вот и в тот раз она нашла возможность взглянуть украдкой на избранника Анны Кэт. Он был вполне ничего. Только слегка худоват, на зубрилу смахивает, и глаза будто сонные из-за тяжелых век — словом, какой-то очень уж обыкновенный. Неизвестно, конечно, какой у них там, в школе Нортвуд-Ист, выбор, но если бы Джоан не знала, что они дружат, то с уверенностью сказала бы: такая девушка, как Анна Кэт, этому Дэну не по зубам.

— Понимаете, он делает мне больно, — сказала Анна Кэт. — Но самое страшное, что мне это нравится.

— Нравится? — переспросила Джоан.

Анна Кэт потерла глаза кончиками пальцев.

— Да нет. То есть не в этом смысле. Господи, я так смущаюсь. Понимаете, я не получаю от этого удовольствия. Удовольствия не получаю, а бросить все равно не могу.

— Он что, такой подарок?

— Да в том-то и дело, что нет. Он мне даже и не нравится. Так тяжело это все объяснить.

В этот момент Джоан наконец присмотрелась к Анне Кэт и поняла, как сильно девочка нервничает.

— Знаете, как бывает. Вот недавно сходила я на одну вечеринку, ну и мы там все напились…

Джоан нахмурилась, но как-то неубедительно, скорее потому, что так полагалось, а не с упреком.

— Неважно, я-то вообще никогда помногу не пью. А утром после той вечеринки я поклялась, что больше никогда ни капли спиртного в рот не возьму. Но через пару недель… Мне предложили пива, и я будто бы забыла о своем обещании. Так и с этим… с этим парнем получается примерно то же самое. Я говорю ему, что так нельзя, что пора с этим заканчивать, и все продолжается по-старому, и я веду себя так, словно меня это не волнует.

Джоан никак не могла понять, почему Анна Кэт обратилась именно к ней, ведь мать девочки, уж конечно, отзывается о ней не самым лестным образом. Даже сталкиваясь с Джоан лицом к лицу, Джеки явственно давала понять, что недолюбливает ее, а уж в беседах с домашними, наверное, и подавно. «Видимо, — думала Джоан, — дело в том, что я моложе всех остальных взрослых знакомых Анны Кэт. И не замужем. И к тому же врач. Может, поэтому».

Или может — почему бы и нет, — кто-то из членов семьи Муров рисовал ее не в темных тонах, а совсем наоборот. Была такая надежда.

Теперь, девять лет спустя, Джоан сидела на пляже и думала, какой же никудышный совет дала тогда Анне Кэт. Ей не хватило духу рассказать девушке о том, как она, Джоан, подверглась сексуальному нападению, и с того самого дня, как Анну Кэт убили, она терзалась из-за проявленной слабости. Вместо того чтобы рассказать свою историю, Джоан посоветовала ей стараться быть честной с самой собой. Ведь одно то, что Анна Кэт решилась на беседу с ней, доказывало, что в их отношениях с этим парнем явно было что-то не то.

— Самое главное, — говорила Джоан, — подумай о том, чего желает для тебя твой папа. Он ведь тебя так любит, Анна Кэт. Даже если речь идет о вещах, которыми ты не можешь с ним поделиться — да, я понимаю, этим, скорее всего, не сможешь, — не отдаляйся от него, старайся прислушиваться. Не выпускай его любви из своего сердца.

— Но вы же ничего ему не расскажете, правда?

— Нет, не расскажу.

— Что бы ни случилось?

И вот эта последняя фраза преследовала Джоан неотступно. Что бы ни случилось? С того самого момента, как Анна Кэт произнесла ее, Джоан задавалась вопросом, что же это могло значить, а потом, когда она узнала об убийстве, в ее сознании тут же всплыл тот разговор, и жалобный, просящий голос Анны Кэт с тех пор засел в мозгу, словно заноза. А если Анна Кэт знала, что ей грозит опасность? Если это была мольба о помощи, а Джоан ее не расслышала? После убийства Джоан не виделась с Дэвисом несколько дней. Она собиралась рассказать ему о той беседе, как только представится удобный случай, но потом до нее дошли слухи, что полиция провела анализ ДНК Дэна, того самого слишком обыкновенного парня, и сняла с него все подозрения. И тогда она решила хранить молчание. Без малого десять лет эти слова оставались для Джоан загадкой, и она до сих пор терзалась: а вдруг ей надо было что-то предпринять, вдруг удалось бы защитить Анну Кэт. Если бы только она нарушила обещание не рассказывать ничего Дэвису.