Опасная находка - Стедман Кэтрин

Внезапно у меня появляется безумная мысль о том, что мы умерли. Возможно, мы умерли, и это чистилище. Или сон.

Тишину нарушает громкий звук «бум!» по нашему борту. И еще один. Бум! Бум! Волны размеренно стучат чем-то о борт нашей яхты. Мы смотрим в сторону шума, но, что бы там ни было, мы не можем это увидеть. Бум! Бум! Марк хмурится, глядя на меня.

Я пожимаю плечами. Я тоже не знаю, что это такое.

Но что-то в его внешности — в напряженных плечах, в осанке — заставляет мою кровь заледенеть. Происходит что-то скверное. Марк считает: происходит что-то скверное.

Бум! Бум! Уже настойчивее. Бум! Бум! Марк движется в направлении шума. Бум! Бум! Он опирается на борт, широко расставив руки, затем резко вдыхает и наклоняется вперед.

Теперь он не двигается. Бум! Бум! Застыв на месте, он смотрит вниз, на то, что там стучит. Бум! Бум! А затем он наклоняется и очень осторожно опускает руку. Рука исчезает из виду. Бум. Бу… С напряженным выдохом Марк перетаскивает пропитанный водой предмет на палубу. Тот приземляется с глухим хлюпающим звуком. К нему прилипли несколько мокрых листов бумаги. Мы стоим и смотрим на него. Это черная спортивная сумка длиной почти метр. Она слишком большая для обычной сумки, с которой ходят в спортзал, но слишком маленькая для туристического рюкзака.

Она определенно хорошего качества, но при этом на ней нет ни лейблов, ни надписей. Марк наклоняется, чтобы рассмотреть ее. Ярлыка нет. Адреса владельца тоже. Он ищет застежку, черную на черном и почти незаметную, и находит ее. Застежка пристегнута к обвязке сумки матовым черным кодовым замком. Ха!

Ладно. Там явно нечто ценное. И явно не мусор, так ведь? Марк смотрит на меня. Стоит ли ее открывать?

Я киваю.

Он пытается вырвать змейку вместе с замком и всем прочим. Та не поддается. Он пробует снова.

Я пожимаю плечами. Я тоже хочу открыть сумку, но…

Он проверяет ткань вокруг застежки. Натягивает ее. Та не поддается. В результате Марк только вздергивает сумку вверх с фиберглассовой палубы, и мокрая ткань хлопает по ней.

В сумке явно лежат какие-то вещи. Я могу различить очертания жестких угловатых предметов, которые двигаются внутри, когда Марк пробует ткань на прочность. Затем он резко прекращает это занятие.

— Может, стоит подождать, — говорит он. Голос у него напряженный и встревоженный. — Тот, кому она принадлежит, судя по всему, не хочет, чтобы в нее заглядывали. Правильно?

Да, думаю, не хочет. Но в данный конкретный момент желание увидеть, что там, внутри, очень велико. Хотя Марк прав. Несомненно, прав. Она не наша, не нам ее открывать, так ведь?

— Можно мне? — Я жестом указываю на сумку.

Я просто хочу взять ее в руки, пощупать. Может, я сумею опознать предметы по весу или форме. Как рождественские подарки в упаковке.

— Конечно, давай. — Он отходит, пропуская меня. — Она тяжелее, чем кажется, — замечает он, как только я берусь за ручки.

И он прав. Вид обманчив, она тяжелая. Я медленно поднимаю ее, и сумка повисает на уровне моих лодыжек. Мокрая и тяжелая. Ощущается как… Как будто там…

Я тут же бросаю ее, и сумка падает на палубу со знакомым стуком. Марк смотрит на меня. И качает головой.

— Это не то, что ты думаешь. — Он знает, о чем я думаю. — Это не оно, Эрин. Акулы бы его съели. Унюхали и съели. Особенно серые. Это не оно, — настойчиво повторяет он, но все дело в тоне, которым он это произносит. Я знаю, что он подумал о том же.

Конечно, он прав, будь там тело, акулы давно расправились бы с ним. Внутри не органика, там какие-то вещи.

Возможно, чьи-то деловые счета или нечто подобное, судя по плавающим вокруг бумагам. Например, чья-то черная бухгалтерия. Или же отчетность за какой-то период. Я уверена, что это не так уж интересно. Ведь правда? Это обычные вещи в обычной сумке.

В закрытой на кодовый замок сумке, Эрин. Плавающей посреди Тихого океана. В окружении десяти квадратных метров нечитаемых бумаг.

— Что нам делать? — спрашиваю я. — Мы вообще должны что-то делать? Или просто бросим ее обратно в воду и забудем о ней?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Марк смотрит на часы. Вечереет, солнце сядет через полчаса или около того, а впереди у нас еще сорок пять минут обратного пути. Я не хочу оказаться посреди неизвестности, когда стемнеет. Марк тоже не хочет.

— Нам нужно двигаться. Я запишу координаты, сумку мы возьмем с собой. Передадим властям или что-нибудь придумаем. Договорились, Эрин? Сообщим кому-нибудь о том, что случилось. Что бы тут ни случилось.

Он находит блокнот и карандаш в ящике под сиденьем. Записывает координаты места с нашего GPS.

Я смотрю на воду и бумаги, пытаясь отыскать хоть какой-то намек на объяснение этой странной ситуации. Но вокруг только хорошо знакомая голубизна. И больше ничего не покачивается на воде. Ничто не подпрыгивает на волнах. Только бумага и вода. Я поворачиваюсь к Марку.

— Да, хорошо. Отдадим сумку персоналу отеля, и пусть они со всем разбираются. — Я снова сажусь.

Это ведь действительно не наше дело. Кто-то, наверное, просто все это выбросил.

Марк возвращается за штурвал, и мы снова отправляемся в путь. Спешим обратно к отелю и ужину. Я наблюдаю, как сумка скользит по палубе и забивается под скамью.

Я сворачиваюсь клубком на подушках сиденья позади Марка и натягиваю рукава свитера на замерзшие руки. Волосы снова хлещут по лицу, и я закрываю глаза. 

13

Воскресенье, 11 сентября

Следующий день

Этим утром мы рано вскакиваем с постели. Вчерашние физические нагрузки и свежий воздух буквально выключили нас часов в десять, и чувствую я себя замечательно.

Вчера, пришвартовавшись у отеля, мы сразу передали сумку на ресепшен. Марк вручил ее портье, и мы объяснили, что нашли ее в воде. Марк решил, что бесполезно рассказывать парню с пристани о координатах или бумагах. Вместо этого лучше поговорить с инструктором по дайвингу — тот, похоже, больше разбирается в подобных вещах и сможет нам что-то подсказать.

Сегодня мы завтракаем в главном ресторане, по воскресеньям «Четыре сезона» предлагают фуршет. Настоящее безобразие разнообразия, здесь есть все, чего только можно пожелать: целые лобстеры, панкейки с сиропом, экзотические фрукты, полный английский завтрак, суши, радужный торт. Роскошь. И еще одно положительное следствие физических нагрузок: я могу есть все, что пожелаю, без угрозы для фигуры.

У нас на сегодня отличные планы: прогулка на джипе по бездорожью, в лесу главного острова, а затем подъем на гору Отеману к священной пещере, потом возвращение в отель для воскресного ужина, который состоится на пляже при свете факелов. Катер заберет нас с пристани сразу после завтрака. Инструктор по дайвингу так и не появился. А мне нужно заскочить в номер, чтобы забрать свои вещи и солнцезащитный лосьон, так что я оставляю Марка в ресторане и бегом возвращаюсь в бунгало.

Вначале я ее не замечаю.

А когда выхожу из ванной с зубной щеткой во рту, сбиваюсь с шага, потому что вижу ее там. Ту самую сумку. Аккуратно прислоненную к стене у края кровати. Кто-то вернул ее в нашу комнату. Теперь она сухая. На черной ткани проступают белые следы соли. Замок все так же надежно закреплен. Они, наверное, не поняли, что Марк сказал им вчера вечером. И принесли ее обратно.

Я вспоминаю, как она стучала о борт нашего катера. С такой настойчивостью. Никогда бы не подумала, что меня может напугать сумка, но эта пугает. Век живи, век учись.

Мне придется разобраться с ней позже. Сейчас нет времени. Я заканчиваю чистить зубы, хватаю свои вещи и мчусь к пристани. Марку я расскажу о ней позже.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

После быстрой поездки на катере через лагуну мы загружаемся во внедорожник. Нас четверо в полноприводной машине с навигатором: мы и еще одна молодая пара, Салли и Дэниел. Мы отправляемся в путь. Фотографируем джунгли, в кадр попадает край бокового зеркала джипа, на снимках — размытые улыбающиеся лица; горячая черная кожа сидений липнет к бедрам; запах прогретых солнцем джунглей витает в воздухе; ветер шевелит волоски на моей руке; ухабистая дорога ведет нас через скалистые холмы; прохладные порывы смешиваются с теплыми.