Герои Аустерлица - Августин Ангелов

А он сказал:

— Вот потому мы, семеновцы, будем стараться обеспечить вам безопасность до полного выздоровления, а также доставку вас поближе к Кутузову. Здесь же, в походе, уж простите, буду и дальше командовать я.

— Черт знает, что вы себе позволяете! — проворчал я. И добавил:

— Да будет вам известно, Федор, что именно я настоял на том, чтобы в штабе не просто похвалили вас за пленение вражеского офицера, а написали бумагу о восстановлении вас за этот подвиг в офицерском звании. А вы мне благодарность такую… Признаться, не ожидал…

Тут он взял меня за локоть и отвел в сторону, где сказал, существенно сбавив тон:

— Не гневайтесь, князь! Я не желаю вас оскорбить, а всего лишь забочусь о вашем здоровье. И, разумеется, я признаю ваше главенство. Устав для меня свят. Но, я же прекрасно вижу, в каком вы сейчас состоянии, и как вам тяжело даже передвигаться без посторонней помощи. Вам нужно, хотя бы, окрепнуть, чтобы смогли командовать боем. Потому пока отдыхайте, а я позабочусь об остальном.

Я раскрыл было рот, чтобы высказаться, но Дорохов не позволил мне сделать этого, тут же добавив совсем тихо:

— Есть и еще одно обстоятельство, почему я противлюсь вашему командованию. Я хорошо понимаю, что в этом походе мой отряд вынужден действовать вопреки всем правилам чести, подобно разбойникам. По-другому нам просто не выжить в таких суровых условиях, в которых мы оказались по воле обстоятельств, отбившись от нашей армии. И потому я готов взять всю ответственность на себя, чтобы, тем самым, уберечь честь вашу.

Подумав над его словами несколько секунд и поняв, что здравый смысл в том, что он предлагает, все-таки имеется, я успокоился и сказал ему тоже уже совершенно спокойным тоном:

— Ценю ваши усилия ради спасения моей чести, поручик, и обещаю, что навязывать себя на роль командира отряда не намерен до своего выздоровления. Но, давайте договоримся, что вы будете, хотя бы, советоваться со мной. И еще одно. Будьте добры не грабить здесь, хотя бы, вот эту башню, в которой квартирую я, а также находятся те персоны, которым я покровительствую.

— Договорились, князь. Охрану башни я не сниму. Мало ли, как поведут себя моравские партизаны, когда напьются? Да и враги могут внезапно ворваться в замок. Нашу стрельбу, наверняка, слышала вся округа. Боюсь, что до армии Наполеона вести отсюда дойдут быстро, — сказал Дорохов и вместе с командирами партизан отправился в сторону ворот, ведущих во внутреннюю часть крепости.

Провожая взглядом его фигуру, подсвеченную неровным светом факелов и уверенно идущую среди еще теплых трупов французских солдат, уборкой которых пока никто не занимался, я подумал о том, что помимо той субординации и дисциплины, которая прописана в армейском Уставе, существует и иная негласная иерархия, основанная на личных качествах и авторитете боевых командиров.

Глава 14

Разговор с Федором Дороховым кое-что прояснил для меня. Во всяком случае, я осознал, что пока, несмотря на мое звание и происхождение, в глазах Дорохова выгляжу полной развалиной, инвалидом, раненым в голову с неизвестными последствиями, к которому надлежит проявлять вежливость, но не более того. Я знал, что такие люди, как этот поручик, сделавшийся самостоятельным полевым командиром, по-настоящему уважают лишь силу. А никакой силы за мной, в данный момент и в этих обстоятельствах, понятное дело, не стояло. И Дорохов прекрасно понимал это. Чем беззастенчиво и воспользовался, чтобы не допустить меня к командованию под благовидным предлогом создания условий для моей безопасности и выздоровления. В глубине души я, разумеется, на Дорохова по-прежнему злился, хотя и примирился с ним внешне. Но, умом я все-таки понимал, что Федор в чем-то прав. Ни к чему мне сейчас портить свою репутацию.

Вот только, все равно оставалась опасность, что слухи о том, как князь Андрей Волконский проявил черную неблагодарность по отношению к баронессе Иржине Краваржи фон Шварценберг, позволив негодяю Дорохову разграбить ее замок, рано или поздно могут дойти до великосветских салонов Петербурга. А род Шварценбергов весьма древний и уважаемый в среде аристократии Восточной Европы. Например, фельдмаршал Карл Филипп Шварценберг известный военачальник Австрийской империи и друг герцога Фердинанда Австрийского. После сражения с войсками Наполеона при Ульме, состоявшегося совсем незадолго до Аустерлица, в середине октября, войска герцога Фердинанда и Шварценберга сумели организованно отступить, избежав разгрома, в отличие от менее удачливого барона и военачальника Карла Мака, армию которого Наполеон разбил. Хоть баронесса, похоже, была вдовой одного из отпрысков младшей ветви Шварценбергов, тем не менее, по негласному правилу, принятому среди аристократов, чести подобных фамилий никому не позволено наносить урон без соответствующей сатисфакции.

И, разумеется, это происшествие потом ляжет грязным пятном на мою репутацию в высшем обществе, чего мне совсем не хотелось бы. Ведь я рассчитывал заручиться поддержкой самой влиятельной аристократии. А я просто обязан добиться расположения людей, которые держат в своих руках реальную власть, если действительно хочу проведения скорейших реформ в России, хотя бы в области военного дела. Для этого мало просто попасть в тело князя и прижиться в нем. Надо еще не только благополучно вернуться из плена поскорее, но и приобрести в Петербурге авторитет, достаточный для того, чтобы наладить контакты с нужными людьми, с теми представителями имперской элиты, от которых зависят важные рычаги государственного управления. И только заполучив подобные связи, можно будет начать успешно продвигать в жизнь свою собственную программу серьезных изменений на государственном уровне, для которой мне понадобится влияние не только на высших чиновников правительства, но и на самого самодержца.

Я понимал, что один человек в деле поворота всей имперской государственной машины на новый курс сможет совершить не так много, если только он сам не император. Да и император без верного окружения из единомышленников сможет мало. Тому имелся пример покойного Павла. И потому мне предстояло создавать свою влиятельную политическую организацию с новой идеологией патриотической направленности, а для этого, конечно, собственная репутация очень важна. И я подумывал, не назвать ли мне эту организацию, например, «Союз героев Аустерлица»?

Немного побыв наедине с собственными мыслями и взбодрившись, подышав свежим холодным ночным воздухом, а затем вернувшись в башню, я обнаружил, что прислуга занята спешным наведением относительного порядка. Пожилой Януш, который, как я уже понял, выполнял при баронессе обязанности мажордома, лакея и мастера на все руки одновременно, где-то раздобыв молоток и гвозди, заколачивал обрезками досок те места в