Наваждение - Нэнси Холдер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внезапно среди пламени возникла фигура человека. Казалось, огонь расступается, давая ему дорогу.
— Дядя Ричард? — спросил он, стремительно приблизившись.
Бывший солдат кивнул. В облике юноши было что-то до боли знакомое, хотя он мог бы поклясться, что никогда его прежде не видел.
Знакомый незнакомец взмахнул руками, прокричал что-то на неизвестном Ричарду языке —и вдруг, ни с того ни с сего, поднялся ветер. Порыв был такой силы, что Ричард и Жеро едва устояли на ногах, а незнакомец даже не шелохнулся. Через миг огонь погас, будто свечи на именинном пироге, и в оглушающей тишине раздалось:
— Я ваш племянник.
«Боже, спаси и сохрани», — подумал Ричард, изумленно моргая.
— Меня зовут Алекс. Пойдемте. Аманда вас заждалась.
Минуту спустя Ричард открыл глаза и увидел склонившееся над ним родное лицо.
— Хорошая моя, — выдохнул он.
— Папочка! — всплеснула руками Аманда и уже же кинулась его обнимать.
— Жеро? — позвал он.
— Я здесь, — прохрипел тот откуда-то неподалеку
— А где... твой двоюродный брат, Аманда?
— Спасибо, что не забыли, дядя.
В поле зрения Ричарда показалось довольно ухмыляющееся лицо.
Ричард с трудом сел. Недавние воспоминания нахлынули на него потоком мелькающих видений.
— В нас никто не вселился?
— По-моему, нет, — успокоила его Аманда.
— Слава богу! — Ричард глянул на Жеро, чье лицо было замотано полотенцем, очевидно брошенным кем-то из ковена. — Появились какие-нибудь новости, пока меня не было?
— Холли снова пыталась нас убить.
— Холли? Убить вас? — растерянно повторил Жеро.
Аманда опустилась на колени и положила ладонь ему на плечо.
— Во времени сновидений в Холли вселили демоны.
— Не может быть! — охнул Жеро.
— К сожалению, это еще не все, — произнес, Филипп, кладя руку на второе его плечо, — Она связана узами... С твоим отцом.
Из груди Жеро вырвался вопль. Ричард опустил глаза — ничем иным он не мог помочь горю, свидетелем которого стал.
— Я найду и освобожу ее, — заговорил Жеро. В его голосе звенел металл — Даже если для этого мне придется убить своего отца и умереть самому.
«Будем же молиться, чтобы до этого не дошло...»
Сан-Франциско
17 апреля 1906 года, восемь часов пополудни
В номере отеля «Валенсия» Вероника Катерс ждала Марка Деверо. Колотившееся сердце подсказывало: он вот-вот появится.
«Ловушка, иначе и быть не может», — твердила про себя Вероника.
И все же — ждала. С Марком они не виделись полгода, со дня памятного сражения в подвале лос-анджелесского отеля «Коронадо», где Вероника остановилась, когда приехала повидаться с сестрой. Марк тоже был постояльцем в этом отеле, и, конечно же, их пути вскоре пересеклись. От одного воспоминания о той встрече Вероника содрогнулась.
Говорили, отель сгорел дотла, но сама она пожара не видела — как выбежала тогда в ночь, так больше и не возвращалась в то страшное место. Уехала домой, в Сиэтл — хоронить погибшего в тот же день мужа.
И вот, полгода спустя, она приехала в Сан-Франциско, поддавшись на уговоры подруги: Эми давно твердила, что Веронике нужно развеяться, покинуть на время дом, где все напоминало об утрате.
«Хорошенький же у меня получается отдых...»
Инициатором сегодняшней встречи был Марк, попросивший о перемирии, чтобы поговорить — о чем, он не объяснил, однако у Вероники были на этот счет кое-какие догадки. Телеграмма, доставленная нынче утром, потрясла ее до глубины Души.
«Как он меня разыскал?»
Вероника нервно разгладила подол бледно-розового платья, проклиная себя за то, что не какое-нибудь другое, без кружев, от которых чесались шея и грудь, и без этих узких, сковывающих движения рукавов.
Тревожась все сильнее, Вероника потянулась рукой к медальону, в котором хранился локон сына. Через месяц Джошуа исполнится год. Сейчас мальчик остался с Эми, приехавшей в Сан-Франциско вместе с ними, и той наверняка хватило ума уложить малыша, не дожидаясь возвращения матери. «Увидимся утром», — шепнула ему Вероника, уходя на встречу с Марком, и теперь молилась, что сможет выполнить это обещание.
В дверь постучали. Быстро, пока не изменило мужество, Вероника пересекла комнату и повернула ручку.
Тот, кого она ждала, шагнул в номер. Вероника притворила дверь, повернулась и вдруг оказалась с ним лицом к лицу. Сердце едва не выпрыгнуло из груди; слова защитного заклинания, готовые сорваться с языка, застряли в горле. Марк стоял и смотрел на нее — черные как уголь глаза прожигали ее насквозь. Он был похож на изготовившегося к прыжку ягуара, который вот-вот набросится на беспомощную жертву.
«Жан...» — прошептал в голове голос Изабо.
Вероника попыталась отвести глаза и не смогла: взгляд Марка пригвоздил ее к месту, проникая в самые сокровенные уголки ее души. Воздух между ними наэлектризовался настолько, что в какой-то момент по лицу и рукам Вероники забегали иголочки.
«А он? Чувствует ли он то же, что я?»
Марк ринулся вперед. Вероника вскинула руки, но в следующее мгновение они оказались крепко прижатыми к его груди, а сама она — стиснутой в кольце объятий.
— Mon Dieu[10], Изабо, как же я тебя ненавижу! — выдохнул он, на мгновение оторвавшись от ее губ.
Вероника смотрела на Марка, но видела совсем другое лицо — исступленное, яростное.
«Жан!»
Загадочные слова полились с ее губ, однако Вероника отчаянно сопротивлялась, не желая отдаться во власть Изабо, раствориться в ней, как растворялся в Жане Марк.
Он подхватил ее на руки и, нашептывая что-то яростно-нежное, отнес на кровать. Сел рядом, начал целовать ей пальцы и вдруг замер, заметив обручальное кольцо.
