Грабители золота - Селеста Шабрильян

Мисс Никсон была корыстолюбива, но тем не менее она привязалась к Луизе и старалась предохранить ее от самой трудной работы. Девушка должна была приводить в порядок белье и относить его к владельцам два раза в неделю, иногда с другой женщиной, если корзина была уже очень тяжелой.

Итак, в тот день, когда Жоанн заболел, Луиза совершала свой обход, входя в каждую палатку, чтобы взять грязное белье или оставить чистое.

Вместе со своей напарницей она положила сверток одному старателю, которого не было. Молодость смешлива, они стали забавляться, считая имущество палатки, которое состояло из пары башмаков, одеяла, подсвечника, сделанного из горлышка бутылки, как вдруг между двумя взрывами смеха до них донесся едва различимый стон, затем другой, более громкий.

– Кто же это так страдает? – спросила она у своей напарницы.

– Не знаю, – ответила толстушка.

Луиза вышла и приподняла полу нескольких палаток, другая девушка следовала за ней.

– Это не здесь… не здесь, – говорили они, переходя от одной палатки к другой.

В эту минуту раздался новый стон.

– Это тут, – догадалась Луиза, подбегая к палатке Жоанна. Она устремилась прямо к постели молодого человека, который еще не видел ее. Должно быть, он очень страдал, так как корчился, и крупные слезы бежали по его лицу.

– Несчастный! – сердце ее сжалось от сострадания. – Вам нужно что-нибудь?

– Воды, воды! – крикнул больной.

Луиза взяла кружку с водой и поднесла к его губам. Жоанн был молод, красив, его болезнь вызвала в ней жалость, а ничто не связывает две души в изгнании быстрее, чем это. Жоанн смотрел на нее, ничего не понимая, но он почувствовал некоторое облегчение и, когда она ушла, он искал ее, сам не зная, чего хочет. Бедняки чужды церемоний, они не видят ничего дурного в интересе, который может испытывать к мужчине молодая девушка.

В числе клиентов Луизы был один из докторов Балларэта, мистер Стевенсон. Как раз в этот же день она отнесла ему готовое белье.

– Знаете, неподалеку от вас находится человек, который очень болен, – сказала она ему.

– Нет, я этого не знаю, – ответил доктор, – меня не звали к нему.

– Бедняга, у него, наверное, нет денег, поэтому он не осмеливается вас позвать. Он думает, что вы такой же, как другие доктора.

– Где он? – спросил мистер Стевенсон, польщенный мнением Луизы о своей особе.

– Я вас провожу к нему, обрадовалась она. – У него вид честного человека и я уверена, что когда он сможет работать, то отдаст вам причитающуюся плату.

Они направились к больному. Мистер Стевенсон вошел, а Луиза осталась на пороге, усевшись на свою пустую корзину. Выйдя из палатки, врач разъяснил ей, что молодой человек страдает от ран, которые ему плохо залечили, и что он один не может сейчас о себе позаботиться. Значит, ему нужен посторонний уход.

– Ах, скажите мне, что надо делать, – попросила Луиза. – Я буду подходить сюда… и мадам Жозеф тоже.

– Доброе, маленькое сердечко! – пробормотал доктор себе под нос. – Она сделает так, как сказала.

В самом деле, получив предписание врача, девушка пошла к своей старшей подруге, почти заменившей ей мать. У мадам Жозеф были лекарственные средства, к которым не всегда относятся с презрением и которые она достала у одной доброй женщины. Луиза и мадам Жозеф принялись ухаживать за больным. Для некоторых натур одиночество, заброшенность еще более опасны, чем сама болезнь. Жоанн почувствовал себя счастливым, видя этих двух женщин, интересующихся им, и облегчение наступило для его тела и души. Когда Луиза приходила к нему вечером, когда она спрашивала своим нежным голоском: «Мне можно войти, господин Жоанн?» – молодой человек испытывал тихую радость, которая действовала лучше всех предписаний врача.

Жоанн стал поправляться и однажды днем сказал мадам Жозеф:

– Не знаю, как вам выразить свою признательность – ведь я обязан вам жизнью.

– Вы ничем мне не обязаны, – ответила достойная женщина, – это Луиза о вас заботилась, как родная сестра. Бедная девушка! Она отказывала себе во всем из-за вас. Когда вы сможете работать, верните ей деньги, которые она истратила, ухаживая за вами, так как она небогата, и ее мать сильно нуждается.

– О! – воскликнул Жоанн, одновременно сконфуженный и радостный, – я ничего не знал. Она не говорила со мной об этом, я не принял бы ее жертв.

– Не думайте, что она вам это скажет, но я, я-то ведь могу признаться? Эта девушка великодушна, как знатная дама. Видите ли, мой мальчик, настоящая ценность заключается в сердце человека, а сердце Луизы драгоценнее всех сокровищ мира.

Уходя, мадам Жозеф добавила еще несколько слов, которые Жоанн не расслышал. Он стал ходить из угла в угол по палатке, погруженный в свои мысли. Затем, остановившись, он произнес вслух:

– Я уже достаточно окреп. Завтра, да, завтра я начну рыть землю и попрошу Бога помочь мне. Дорогая Луиза!

8

Долг благодарности. Разлучившиеся влюбленные

Ужас воцарился на приисках после убийства Альберта.

Посоветовавшись, Макс и его сообщник решили, что надо взяться за лопаты, чтобы под видимостью порядочных людей они могли заниматься своим страшным ремеслом.

– Таким образом, мы не будем подозрительными лицами для старателей, – рассуждал Резака. – Мы станем притворяться, что работаем днем, тогда как настоящая работа начинается у нас ночью.

Их замысел имел полнейший успех. Они узнавали, кому из старателей посчастливилось, и действовали только наверняка.

Золотоискатели взволновались. Каждый со страхом говорил о банде злодеев, дерзость которых равнялась их жестокости. Были приняты меры предосторожности. На караульных возлагались большие надежды, но у преступников нашлись подражатели, и зло размножалось. Как это часто бывает, меры по охране порядка поручалось предпринимать людям, которые сами были заинтересованы в том, чтобы сделать их ничтожными.

А Макс был ненасытен. Чтобы взять унцию золота, он мог рыться в вещах мертвеца. Как-то ночью он пробрался в палатку к одному золотоискателю, но этот человек не спал, как предполагал Макс. Он не только не отдал грабителю свое золото, но еще стал защищаться: Макс бросился на него, как пантера, обхватил поперек туловища и хотел повалить. Однако старатель держался молодцом, силы и храбрость были равны. Ни тот, ни другой не были вооружены, разряженные пистолеты валялись в темноте. Макс раздирал своего противника ногтями и зубами, несчастный отвечал ему тем же. И в этой ожесточенной борьбе не было слышно ни одной жалобы. Странное сражение неизвестно чем кончилось бы, если бы не появился Резака.

– Избавь меня от этого бешеного, – крикнул Макс, – но поостерегись меня задеть. Он меня душит, и мы с ним так тесно сплелись, что кажемся одним целым.