Леди Альмина и аббатство Даунтон - Фиона Карнарвон

Готовясь отправиться на войну, Обри написал письмо Уинифрид, чарующее выражением любви к своей сводной сестре и пронзительно наивным оптимизмом.

«Дорогая моя!

Так мило с твоей стороны прислать мне эту прелестную фляжку, ибо я как раз собирался купить себе такую. Я отказался от дурацкого поверья, что можно прожить без выпивки. Полагаю, будет очень неудобно обходиться без прислуги и т. п., но действительно стоит изведать вкус жизни перед кончиной. Эта война – самая необыкновенная вещь. Она сделала правительство популярным, палату лордов популярной, палату общин популярной, церковь популярной теперь, когда умирает епископ лондонский, короля популярным, армию популярной и т. п. Еще раз благодарю тебя, моя дорогая, и шлю мою любовь всем вам».

Храбрая затея Обри послужить солдатом на передовой не продлилась долго. Ирландские гвардейцы двигались на северо-восток пешком и по железной дороге, повсюду их приветствовали французская армия и гражданское население. Достигнув наконец фронта, Обри соскочил с лошади, чтобы дальше вместе с войсками идти в строю через деревню и дать ответ германским пушкам, выстрелы которых доносились до них. Он заметил, что направился в свою первую битву, забыв револьвер и шпагу на лошади, оставленной на привязи в лесу. Гвардейцы попали под огонь, едва достигнув линии сражения, а менее чем через день были отброшены назад и отступили.

Британские силы должны были прикрыть фланг Пятой французской армии и помешать немцам выполнить давно планируемые «клещи» для отсечения союзников. Противник в три раза превосходил численность британского экспедиционного корпуса, но первоначально они хорошо отстреливались, немецкие солдаты позднее сообщали, что их удерживают пулеметами, а не ружьями. Но когда французская армия неожиданно отступила, оставалось лишь повернуть назад, ведя бои в арьергарде и взрывая мосты на всем пути до окраин Парижа.

Обри выступал в роли посыльного на быстрой, хотя и беспокойной лошади по кличке Лунный Свет. Он ухитрился уклониться от нескольких пуль, но 1 сентября одна все-таки поразила его, пробив бок навылет. Медик королевской армии перевязал рану и оставил его на носилках под воздействием тяжелой дозы морфина, теряющим сознание и вновь приходящим в себя. Часы шли, и внезапно Обри обнаружил, что его бьют прикладом винтовки. Удары наносил немецкий солдат. Этот человек, должно быть, смертельно перепугался, когда тяжело раненный английский солдат внезапно забормотал заплетающимся языком на беглом немецком.

Возможно, именно это спасло жизнь Обри. Да еще сильная доза морфина, державшая его в недвижимости. Его забрали в немецкий полевой госпиталь и затем отправили в город Вивье, где вместе с другими ранеными офицерами поместили во временный сортировочный лагерь. Пленные обменивались историями и сведениями о друзьях, и Обри воспрял духом, но условия оказались суровыми. Единственным питанием были сухие галеты, бинты закончились, а морфин приберегали только для немцев. Отправить сообщение кому-либо на английской стороне не получалось.

В Хайклир просочились известия об участии ирландских гвардейцев в битве и отступлении. Все боялись за Обри, которому меньше всего подходила роль солдата на передовой; после нескольких дней тревожного молчания эрл решил заняться этим делом лично. Он отправился в своем самом большом автомобиле выручать Обри из Франции. Безусловно, это было чрезвычайно опасно, но в то время еще возможно. Карнарвон уже собирался сесть на судно в Саутгемптоне, когда узнал, что французы отбили Вивье у немцев. Тяжелораненые, покинутые во временном госпитале, гадали, что происходит, в отчаянии прислушиваясь к пулеметной стрельбе. Среди них был и его брат. Лорд Карнарвон отправил телеграмму сестре: «Обри ранен в живот; брошен, когда армия отступила; ждите телеграмм».

Более детальный отчет Уинифрид получила от Альмины. Оказалось, что информацию о местонахождении Обри ей предоставил сэр Марк Сайкс, большой друг Обри, разделявший его страсть к Среднему Востоку и служивший в военном министерстве у лорда Китченера. Получив новости, сэр Марк немедленно навестил Альмину в Лондоне, и та направила Уинифрид телеграмму:

«В последний раз Обри видели в окрестностях Компьена с раной в животе. Английские хирурги посоветовали доверить его заботам немцев, поскольку транспортировка в таких условиях слишком рискованна. В пользу Обри были два обстоятельства: длительное воздержание от пищи и уверенность, что немцы хорошо присматривают за ранеными. Это все, что мне пока известно об Обри. Я лично попросила американского посла, французского советника и швейцарского посланника навести все возможные справки. Я буду в Лондоне два или три дня, телеграфируйте, если нужно что-то сделать. Элси и Мэри обедают у меня. Я делаю все, что могу. Альмина».

Телеграммы Альмины вызвали некоторое удивление среди ее родственников Карнарвонов, поскольку не отличались краткостью. Она возразила, что экономия на передаче важной информации в результате обойдется дороже, и была, конечно, права. Под натиском многочисленных телеграмм сэр Джон Френч позволил переправить Обри в Гавр на автомобиле под присмотром сестры милосердия, а не в стесненных условиях военных санитарных поездов. Альмина не считала, что такие мелочи, как война, должны препятствовать ее привычке добиваться желаемого, и, как обычно, доказала это.

Уинифрид едва успела позавтракать, как прибыла еще одна телеграмма, на сей раз ровно такой длины, какая требовалась для передачи хорошей новости: «Обри нашелся; сегодня прибывает в Саутгемптон».

Его встречали Элси, Мэри, лорд Карнарвон и доктор Джонни. Карнарвон хотел немедленно отвезти брата в Хайклир, но жена и мать Обри предпочли оставить его в городе в небольшой лечебнице, которой управляла золовка Альмины, Вера. Семья медленным караваном отправилась в Лондон. Обри невероятно повезло выжить после таких ранений, и, что самое удивительное, выздоровев, он вернулся на передовую. Война была еще далека от завершения.

Воодушевленная беседой с Агнес Кайзер и снедаемая волнением о судьбе Обри, Альмина занялась превращением Хайклира в госпиталь. Первым делом надо было укомплектовать персонал. Она назначила доктора Маркуса Джонсона, столь любимого семьей личного врача, заведующим по медицинской части. Доктор Джонни был врачом общей практики. Он хорошо знал Карнарвонов, в течение нескольких лет путешествовал с ними и являлся скорее членом семьи, нежели наемным служащим. Доктор давно привык к поддразниванию эрла, который, потакая своей склонности к розыгрышам, как-то засунул кусок сыра горгонзола в один из дорожных сундуков бедного Джонни и безжалостно подшучивал на предмет запаха, доносящегося из его кабины. Доктор Джонсон переехал в замок 12 августа 1914 года и проявил себя способным администратором и идеальной правой рукой Альмины, которую обожал.

Они разместили объявления и посетили все лондонские агентства по найму сестер милосердия и сиделок. Альмина и доктор Джонни наняли тридцать сестер милосердия. За этим персоналом развернулась самая настоящая охота, поскольку множество светских гранд-дам кинулись выполнять свой патриотический долг, учреждая госпитали, но у Альмины было полно денег, чтобы оплатить наилучших профессионалов. Она отдавала предпочтение медсестрам-ирландкам, к тому же девушек из Хайклира отличала миловидная внешность; Альмина, похоже, решила, что хорошенькие сестры милосердия укрепят дух раненых. Как оказалось, она не ошиблась.

Зная себе цену, Альмина выбрала роль всемогущей патронессы, старшей сестры милосердия. Она определенно наслаждалась организационными и лидерскими качествами, отточенными за годы управления Хайклиром и политической деятельностью. Впервые со времен предвыборной кампании ее светлость почувствовала потребность «шевелить мозгами». Она оказалась в своей стихии.

Альмина осталась верна себе, заказав остро модную форменную одежду для медсестер. Их платья были изготовлены из тонкой шерсти цвета раздавленной земляники, с накрахмаленными белыми передниками и колпаками. Эта деталь задала тон: Хайклир будет госпиталем по последнему слову медицины, а также и убежищем от ужасов сражений. Альмина инстинктивно внедряла то, что мы в наши дни именуем целительной медициной. Она понимала: ключом к успеху является лечение раненых воинов как индивидуальных личностей, нуждающихся не только в медицинском уходе, но и в пространстве, времени и комфорте.

Как только был нанят персонал, пришло время заняться оборудованием Хайклира. Альмина в этом вопросе чрезвычайно полагалась на помощь Мэри Уикс. Та уже проявила себя как чрезвычайно полезный секретарь, но теперь стала еще и заместителем управляющего, осуществлявшего связь с приходящими врачами, войсковыми медицинскими советами и родственниками пациентов.