Свои чужие (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"



Я целовалась с Варламовым… Я все-таки с ним целовалась. Черт-черт-черт. Но об этом я лучше подумаю позже.

Сейчас даже не до рефлексии. Это можно потом, когда останусь одна, когда не нужно будет срочно бежать и догонять опаздывающий поезд. А мне ведь нужно, я ведь опаздываю. Я позволила себе это забыть, обидевшись на Костю, а совершенно зря, он же не виноват, что меня понесло в тот злополучный лифт, он не виноват и в том, что работает.

Такси я вызываю, уже отлетев на приличное расстояние от ресторана. Впрочем я не особо и хотела добираться до ЗАГСа с Варламовым, с него бы сталось отчудить какой-нибудь фортель. Тем более, что он тут явно намерен мне палки в колеса вставлять. Но что бы там Дима о себе не возомнил — я не дам своим заскокам мне все разрушить. И замуж за Костю я выйду.

Я не особо слышу, что мне рассказывает таксист, а он рассказывает, на самом деле. И обычно я слушаю, такие вот разговорчивые собеседники рассказывают много жизненных историй, которые потом можно вплести в книги.

У меня шумит в ушах. И если в пятницу на моей шее горела только одна точка, в которую меня целовал Варламов, сейчас пылает все тело.

Пальцы, кожа, губы… Он будто дохнул на меня огнем, опалил до костей, и этот огромный ожог не дает о себе забыть. А мне нужно забыть, мне нужно не заморачиваться так на нем.

И меня трясет — от ярости, от волнения, от всего этого. Ты посмотри-ка, “я не отпущу“, “я не дам”, “моя”, “любимая”, и хочется спросить — а на кой черт ты тогда разводился? Скольким еще он гнал вот эту вот свою немыслимую чушь? Убила бы!

Верю ли я ему?

Что не хочет отдать — верю. Кобель на сене — что поделать. Я же прекрасно понимала, что он меня к Косте ревнует — еще со стычки на пресловутом юбилее. А я-то надеялась, что он исправился хотя бы чуть-чуть.

Вот только малыш действительно попутал, потому что он меня «не отдать» не может. Не средние века, слава богу.

По губам ползет мстительная улыбка. Ну… Может, это действительно его проймет?

Так, к черту Варламова. Подъезжаю уже.

К черту, я сказала!

Костя ждет меня у ЗАГСа, уже нервно поглядывая на часы: я опоздала почти на сорок минут.

— Я уж думал, что ты не придешь.

— Извини. У меня тут обострение апокалипсиса произошло, — я прихватываю Костю за лацканы пальто, прижимаюсь к нему. — Обними меня немедленно.

Он обнимает. Ох, еще бы сильней… Чтобы вытеснить из моей головы наглого сероглазого монстра. Вот. Вот этот мужчина должен меня волновать. Ясно там? Душа, сердце, вы меня поняли? Вот от его прикосновений у меня должна кружиться голова. А не от того, что вы выбрали.

— Поль, он что, снова? — тихо и раздраженно уточняет Костя, верно истрактовав мою нервозность.

Я не хочу отвечать. Я не отвечаю. Просто молча прячусь в Костиных руках. Слишком близко опасность. Слишком близко эмоции.

— Поль, может, тебе на него заявление написать? — осторожно предлагает Костя. — Ну в конце концов, это тянет на домогательство.

Ну… Возможно, тянет. Вот только мне то заявление писать совсем не хочется… Нужно бы, наверное, но не хочется. Варламов меня, конечно, бесит, но устраивать ему проблемы такого рода я не хочу. Пока что, по крайней мере.

— Пойдем уже, подадим заявление, а? — устало произношу я, отстраняясь.

В ЗАГСе тихо, уютно и почему-то пахнет мандаринами. Понедельник — день не свадебный, видимо, поэтому тут кроме нас только одна парочка, колдующая над заполнением заявлений. Бланков на столе в коридоре полно, заполняем и мы.

Улыбчивая девушка в кабинете регистратора просит наши паспорта. И Костя тут же протягивает ей свой, а вот я не настолько быстра, я закапываюсь в сумке. Там жуткий бардак. Выходя из лифта я покидала все свои вещи кое-как, потому что уж очень хотелось выбраться из чертовой клетки.

Ну где же? Я же с утра положила его в сумку, точно помню. Как можно вообще собираться в ЗАГС, да и вообще — на выход из дома и не взять с собой документы?

— Поль… — вежливо, но слегка недовольно произносит Костя.

— Сейчас. — Снова раздраженно вытряхиваю из сумки все её содержимое, теперь уже на стол девочки-регистратора. Извинюсь позже, надеюсь, меня поймут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Три раза перебираю все вещи, выпавшие на стол, даже прощупываю стенки и дно сумки — вдруг в подкладке дыра и паспорт туда провалился.

Нету.

Нету моего паспорта в моей сумке.

И… Кажется, я догадываюсь, какой именно козел помог ему исчезнуть… Прямо там, в лифте, пока я отходила от приступа.

Да. Без паспорта я заявление не подам…

Интересно, Варламов вообще понимает, что я его за это урою?



Глава 16. Дима

— Подлец!

— Щербакова, ты переигрываешь, — хладнокровно сообщаю я.

Руки практично выгребают из шкафа все Верины шмотки до последней пары трусиков. Когда она успела столько сюда натащить? И месяца же нет, как меня угораздило с ней познакомиться.

— Урод.

— Моральный? Тогда согласен. — Швыряю последнюю Верину блузку в её чемодан.

Так, тряпки вроде кончились, что осталось? Косметика и украшения? Так, и в ванную еще заглянуть надо, там было полно её тюбиков и флакончиков.

— Я с тобой…

— А что ты со мной, Вер? — Уточняю с легкой заинтересованностью. — Троих детей воспитала?

Если вы мне хотите сказать то же самое, что мне сейчас выдает госпожа Вера Щербакова— ну, в принципе ладно, я согласен. Мудак, урод, и так далее. Просто как сделать так, чтобы девушка реально с тобой рассталась, а не продолжила звонить по пятницам, пьяная в хлам? Правильно, включить морального урода на полную. Чтобы она вспоминала, не как круто вам было вместе — значительно приукрашивая при этом, а именно то, как мерзко ты с ней обошелся напоследок.

Да, я серьезно. Не самый джентельменский подход, но знаете, именно за джентельменами и числится больше всего леваков и побочных романов. Так что к черту воспитание. Рвать — так в клочья. По морде я за это сегодня уже огреб. Дважды.

Зато теперь не обязательно сдерживаться, можно же даже дать унылому по морде, чтобы отвадить его от моей женщины. И пусть Полина ерепенится сколько ей нужно. Все равно моя. Я это сегодня очень ясно ощутил. И она ощутила, это было очевидно. Но, конечно, Полли не бросилась ко мне на шею. Ой, нет, только не она. Только не после того, как я её предал. Ума не приложу, как это исправить, но придется соображать по пути.

Она мне нужна. Даже странно, что я так долго предполагал, что смогу обойтись без неё. Не могу. Все существо нацелено на неё, каждым нервным окончанием. С любой другой девочкой я прощался легко, вытирая её из памяти вместе с удалением номера телефона. И только Полли забыть никак не мог, как ни пытался врезать себе в мозг, что я ей не пара. Все равно бредил ею.

Но как она сегодня дрожала в моих руках, моя напуганная фея! Как все-таки позволила мне сорвать поцелуй с её медовых губ… Как я сам хотел сжать её в руках еще крепче, до того изголодался по её теплу. До того чтобы ощущать Полину моей…

Все это здорово, черт возьми, но мне надо не только отвадить от своей женщины её унылого кавалера, но снова стать для Полины нужным. И что я могу ей предложить? У меня все карты крапленые, любимая бывшая жена знает меня как облупленного. Её уже давно не впечатлишь серенадой под окном и связкой гелиевых шариков. Что-то придется менять… Все, блин!

А претензии у Полины были верные. И финальный “привет Верочке” — тоже. Действительно, сначала надо было освободить постель, а уж потом начинать все эти маневры по возвращению жены. Кто ж мне виноват, что для того чтобы понять, что я в лепешку расшибусь, а не отдам свою жену очкастому унылому, потребовалось увидеть обручальное кольцо на пальце моей заветной. До меня некоторые вещи ужас как долго доходят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Никуда я не пойду, — плаксиво всхлипывает Верочка.

— Не пойдешь, а поедешь, дорогая, — хладнокровно замечаю я, — В свою родную Электросталь, или к любимой подружке в общагу на окраине Королева. Выберешь сама, я не тиран, этим распоряжаться не буду. Но в моей квартире тебе делать нечего.