Забытая сторона перемен. Как творческий подход изменяет реальность - Люк Брабандер

Оксюморон используется чаще, чем нам может показаться. Мы даже не замечаем его, когда говорим об огромных креветках, постоянных переменных, открытых секретах, абстрактных образах или гибком стекле. Менее добродушные добавят сюда административную эффективность, автомобильный спорт, военную разведку или даже Microsoft Works.

Действительно, соблазн изобрести оксюморон зачастую далек от поэзии. Чистая война или оперативный удар – это формулы, изобретенные с единственной целью – заставить людей забыть, что конфликт жесток, ужасен и грязен.

Литература, естественно, кишит оксюморонами. Верлен говорил о «влажной искре», Малларме – о «стерильном дожде», Шекспир – о «сладкой грусти», «трагичном веселье» и даже «горячем льде», Корнель – о «невразумительной ясности», Бальзак – о «невежественном мудреце» и «неверующем священнике».

Жерар де Нерваль определил меланхолию как «черное солнце». Писатели продвинулись еще дальше в языковой игре: стилистический прием, связанный с противоречием, оказался полезным! Оксюмороны отрицают логику, но, тем не менее, помогают прояснить мысль. Поэтому оксюморон это не тупик, но, напротив, приглашение задуматься.

Борис Цирюльник, французский этолог, напомнил публике об этом несколько лет назад в своей книге «Восхитительное несчастье». Тема книги серьезна: что происходит двадцать или тридцать лет спустя с детьми, которые перенесли глубокую психологическую травму? Обширные исследования показали, что примерно для трети из них рана, нанесенная в детстве, постепенно превратилась в источник энергии, потому что в горе они нашли мощный источник силы, и помог им понять это некто, протянувший им руку. Борис Цирюльник был еврейским ребенком во время второй мировой войны, так что он знает, о чем говорит.

Оксюморон неоднозначен. Он необязательно сбалансирован; один из двух элементов вполне может поглотить другой. Это не раздвоенность, как любовь и ненависть, которые связывают любовников. Это и не двойной узел, о котором говорила Школа Пало-Альто. Знаменитый вердикт «будьте спонтанны» состоит из одинаково интенсивных противоречий – приказа не подчиняться другим. Нет, восхитительное несчастье кривобоко – оно хромает. Личность ребенка, которому нанесли ужасный эмоциональный удар, раскалывается. В лучшем случае одна часть постоянно страдает и в конце концов умирает, а другая, менее пораженная, реагирует с удвоенной энергией.

Оксюморон нуждается в обоих своих компонентах. Как ни странно, он может породить огромную силу. Микеланджело был перфекционистом, который оставил многие из своих работ незаконченными. В наши дни некоторые спортсмены объясняют свои успехи ослабленной концентрацией. Билл Клинтон накопил большую политическую мощь благодаря своей неверной преданности. У всех нас есть свои недостатки и достоинства. Возможно, стоит пойти дальше и разглядеть некоторые наши достоинства в самих наших недостатках.

Оксюморон ошеломляет своим семантическим диссонансом, и при этом высвобождается огромная энергия. Это верно и применительно к индивиду, и когда речь идет о коллективе. Эффективной организации свойственны и «жесткая податливость», и «иерархическая сеть». Она нанимает только «молодых людей с опытом» и в летнее время организует «рабочие праздники» с «внутренним университетом», посвященным «виртуальной реальности».

Если смотреть шире, оксюморон применим, кажется, ко всем проблемам нашего общества.

Как относиться к невероятным возможностям биотехнологии? Люди говорят, что они ни хороши, ни плохи. Это неверно, мы должны понимать, что они хороши и плохи. Закон бизнеса – это закон сильнейшего, и он по своей сути несправедлив. Тем не менее нам понадобилось изобрести «справедливую торговлю» и «этичные инвестиции». Ресурсы нашей планеты ограничены. Поэтому нам необходимо «сдерживаемое развитие» с целью предотвратить «гуманитарную катастрофу», даже если все это довольно противоречивые противопоставления.

Сартр сказал, что мы обречены быть свободными. Сегодня мы понимаем, что дела обстоят еще хуже, потому что мы обречены жить с оксюморонами.

Я уверен: теперь вы убедились в том, что творчество – это «организованный беспорядок».

Ключевые идеи этой главы

✓ Вам необходимы два вида интеллекта, даже если они не ладят друг с другом.

✓ Ни одна идея не рождается хорошей.

✓ Воображение имеет дело с количеством, оценка – с качеством.

✓ Лучший способ найти хорошую идею – это иметь множество новых идей.

✓ Прежде чем сказать «да, но…», попробуйте произнести «да и…».

✓ Оцените силу оксюморона.

Десять парадоксов творчества

Искусство быть прекрасным начальником может быть сведено к способности распознавать парадоксы, типичные для проявления творчества, управлять ими и преодолевать их. Вот эти парадоксы.

1. Поощрять дивергенцию, обеспечивая конвергенцию.

2. Когда доходит до изобретательства, широкие междисциплинарные знания – большой плюс. Впрочем, как и полное отсутствие знаний.

3. Одна голова – хорошо, две – лучше, а три – еще лучше. Но в какой-то момент возникает обратный эффект. Толпа никогда ничего не изобретет.

4. Чтобы создавать, необходим комфорт. Но необходимо также его отсутствие.

5. Компьютер будет тем лучше запрограммирован, чем лучше сумеет себя распрограммировать пользователь.

6. Творческий потенциал высвобождается в людях, которым удается отключить в себе механизм критики. Вместе с тем, творческие люди имеют высокоразвитые критические способности.

7. Творчество может помочь нам построить лучшее будущее, но нигде так не проявляется творческий подход, как в разрушении.

8. Отсутствие творчества может привести компанию к катастрофе. Излишнее творчество может довести ее до бедствия.

9. Мы хотим творчества. Но мы его и боимся.

10. Творчество старо как мир, и вместе с тем оно – самый главный инструмент для создания нового мира.

Вот упражнение, которое часто используется на семинарах: как с помощью линейки измерить диагональ небольшого параллелепипеда.

Ответы обычно поступают самые разные. Участник, который смутно помнит геометрию Евклида, предлагает использовать теорему Пифагора и быстренько вычислить квадратный корень из суммы квадратов двух сторон треугольника. Другой, которого Пифагор раздражает даже больше, чем само упражнение, предлагает просто сломать ящик. Ответ вы, конечно, получите, но урон будет непоправим. Менее агрессивный вариант заключается в предложении проколоть дырочки в стенках с помощью иголки или карандаша.

Чтобы обойтись без вандализма, кто-то предлагает поставить коробку перед слайдопроектором. Тень, измеренная на экране, поможет найти правильный результат при условии, что диагональ коробки расположена строго вертикально и вы помните теорему Фалеса и свойства треугольников.

Менеджер более высокого уровня, раздраженный поворотом событий, без сомнения, предложит кому-нибудь позвонить. Привычка отдавать поручения помогает (в случаях, когда на семинар приходят члены исполнительного комитета, эта идея, как правило, оказывается первой).

Легкие изменения в задании оказывают влияние на очередность поступающих ответов. Если в вашем распоряжении кирпич, стеклянный блок, словарь или деревянный брус, порядок предложений изменится. Так или иначе, появляется другое моментальное решение! (См. решения к упражнениям в конце этой главы.)

То, что «латеральный» метод не приходит на ум первым, объясняется, вероятно, его вдвойне парадоксальной натурой. Познания в области математики и начальственные привычки оказываются препятствиями. Решение находится вне проблемы. Соблазнительно щегольнуть своими знаниями, и потом, когда вопрос поставлен, зачем ходить куда-то еще, если ответ под рукой? В конце концов, ошибка учета корректируется в бухгалтерии, а чтобы устранить неполадки в моторе, нужно чинить сам мотор, правильно? Оказывается, не всегда.

Связь между творчеством и парадоксом изматывает. Возможно, творчество и есть парадокс. Как только удается установить правду, довести до совершенства творческую технику или добиться хороших результатов с помощью нового метода, возникает срочная необходимость доказать, что иногда обратное тоже работает. Тогда вы рискуете покинуть мир творчества и уйти в мир алгоритмов, где от машин ожидается только умение прогнать программу.

Чтобы проиллюстрировать это утверждение, вернемся к нашему упражнению. Мы дублировали систему и создали виртуальную систему-близнеца, где все становилось простым. Вот еще одно небольшое упражнение, которое покажет, что тут нет никакого метода, а есть только творческий подход. Эта задача тоже решается чрезвычайно просто. Только делать все нужно совершенно наоборот! Из двух систем необходимо создать одну.