Укротитель диких - Макс Брэнд

Потом Рори отправился спать в конюшню в свой старый угол на стог сена.

Он крепко спал, когда его разбудил дрожащий голос:

– Отец, это я, Алисия. Та, которую ты сделал молодой. Ты сбросил с моих плеч двадцать лет. Отец, я пришла показать тебе, что в моем сердце живет благодарность.

– В чем дело, Алисия? – спросил он, устало зевая.

– Не приходи сюда завтра ночью. Весь день все будет хорошо. Но завтра после захода солнца не подходи близко к этому месту.

Он сел, сон как рукой сняло.

– Почему, Алисия? – спросил ее Рори. – Что плохого в этом месте?

– Ты ведь знаешь, отец, – сказала старая женщина, придвигаясь ближе, – что о некоторых вещах, которые происходят по ночам, нельзя рассказывать днем.

– Знаю, – согласился Рори. – Но кто? Индейцы или ваши люди?

– Я и так слишком много сказала, – ответила Алисия. – Больше не могу. Если станет известно, что я разговаривала об этом, даже с тобой, отец, мне перережут горло от уха до уха. Прощай, отец. Береги себя. Если не поторопишься уйти отсюда, то тебе понадобится очень быстрая лошадь.

– Подожди минуточку, Алисия, – попросил ее Рори.

– Я боюсь задерживаться, – ответила она.

Но Рори видел, что она не торопится.

– Эта опасность, – спросил он, – грозит всем белым людям здесь, да?

– Да, всем! – сказала женщина. В ее голосе появилась жесткость.

– Но ведь здесь солдаты, – возразил юноша. – Здесь очень много людей с ружьями, и они готовы воевать, потому что война – их профессия.

Рори поразился, услышав ее мягкий тихий смех, прошелестевший в темноте.

– Это ты, Алисия? – спросил он.

– Да, я.

– Почему ты смеешься?

– Смеюсь, потому что думаю о солдатах, – ответила она. – Солдаты! – И снова засмеялась.

– Ну хорошо, – сказал Рори, – я тоже могу посмеиваться над ними, но тем не менее думаю, что их здесь достаточно много, чтобы доставить кому-нибудь хлопоты.

Она заговорила, и между отдельными словами Рори слышал скрежет ее зубов.

– Отец, все эти солдаты будут разбиты. Ты увидишь! Они будут рассеяны, как сухая трава по ветру. Запомни, что я сказала, потому что это правда.

– Скажи мне еще одну вещь, Алисия.

– Я больше не могу здесь оставаться и разговаривать с тобой, отец.

– Скажи мне только одно. Ты сейчас говоришь как индианка или как мексиканка?

– Я и то и другое, не так ли? – последовал двусмысленный ответ. Он услышал звуки ее шагов. Она уходила, шурша сеном на полу.

Рори Мичел некоторое время оставался на месте, моргая в темноте и видя перед глазами огненные искры. Он мог бы пойти в дом и предупредить всех, как только что предупредили его. Но мысль о переговорах в середине ночи еще больше утомила его. Поэтому он снова вытянулся на сене, устроился поудобнее и решил спать.

Рори крепко проспал до самого утра. Яркий сильный свет заливал стойла.

Тогда он встал, бросил в ясли корм коню и побежал вниз к ручью. Ручей бежал недалеко от дома и образовывал небольшую, сильно заросшую заводь, окруженную тополями. Рори разделся, нырнул в воду и немного поплавал. Выйдя из воды, он стал ладонью стирать воду с тела. Холодный утренний воздух леденил спину между лопатками.

– Привет, отец, – услышал он мягкий голос.

Рори обернулся и увидел перед собой юного апача. Он еще никогда не видел Южного Ветра одетым так роскошно. Одежда из оленьих шкур была великолепно расшита ярким мелким бисером. На плечах висел плед, расписанный сложным орнаментом. На шее красовалось самое почетное украшение, о котором может мечтать индеец: ожерелье из крупных отполированных когтей медведя гризли. А в руке у мальчика было копье – не обычное четырнадцатифутовое, а с более коротким, не более шести футов, древком. Южный Ветер держал копье перед собой, опираясь на него.

Мальчик широко улыбался белому человеку.

– Привет, Южный Ветер, – откликнулся Рори Мичел, пристально всматриваясь за спину парня между деревьями.

– Я пришел один, – сказал Южный Ветер.

– Прекрасно.

Он тоже улыбнулся мальчику.

– Хотя, – продолжал Южный Ветер, – очень многие воины были бы рады встретить тебя!

– Думаю, ты прав, – согласился Рори. – Плохо, что они не догнали меня, когда мы три дня носились по горам.

– Ты выиграл гонку, потому что у тебя волшебный конь, – сказал мальчик. – Но возможно, в последней скачке ты не победишь.

И он провел указательным пальцем по горлу.

– Возможно, – спокойно согласился Рори. – Время от времени каждый спотыкается и падает, даже если скачет на хорошей скорости. Как чувствует себя Большой Конь, потеряв красный глаз? Он счастлив?

– Он не спит и не ест, – ответил Южный Ветер, – ходит по ночам и колдует. Мы слышим, как он тяжело вздыхает, разговаривая с духами. Они уже давно обещали ему твою гибель.

– Он лжет, – сказал Рори.

По лицу мальчика пробежала тень.

– Почему ты так говоришь? – спросил он. – Но даже если ты и должен умереть, у тебя еще есть время совершить великие дела. Мы все знаем это. И мы ждем.

– Ты веришь в то, что Большой Конь говорит о духах, что он разговаривает с ними? – спросил Рори Мичел.

– Конечно, я ему верю. Он всегда мог разговаривать с духами. Даже когда был мальчиком. Так мне рассказывали воины.

Рори кивнул. Он понял, что спорить с юным невеждой бесполезно. В сознании Южного Ветра прочно засело убеждение, что Большой Конь на самом деле может разговаривать с Небесными Людьми. Было бы величайшей глупостью пытаться разуверить его. Гораздо легче вытащить гвозди, забитые в толстую дубовую доску.

– Он сделал так, что все воины будут стараться снять твой скальп, – продолжал мальчик. – Он предложил им волшебную рубашку, если они принесут ему красный камень и скальп.

– Какую еще волшебную рубашку?

– Если ее надеть, то через нее не пройдет ни нож, ни копье, ни пуля.

– Южный Ветер, повесь эту рубашку на дерево и ты сможешь проткнуть ее ножом. Неужели ты веришь в это?

– Да, верю. Она защитит, если Большой Конь очистит ее и наденет на достойного человека. Только после этого от нее будут отскакивать пули и стальные лезвия.

Глава 19

Абсурдность этого убеждения оказалась не самым интересным в полученной новости. Важным было то, что людоеды-апачи на самом деле верили, что получат вечную неуязвимость, если избавятся от Рори Мичела. Какую цену предлагали за голову человека! Сотни тысяч долларов не вызвали бы большего энтузиазма у белых. Быть неуязвимым в сражении, без страха защищать дом от врагов, одерживать победы, стать самым великим воином своего народа – вот какую награду обещал шаман за убийство белого человека!

И не имеет ни малейшего значения, что когда обладатель волшебной рубашки наденет ее в первый раз и без страха бросится в бой, то тут же будет пронизан стрелами и изрезан ударами боевого копья. Перестанут ли верить Большому Коню, если такое случится? Нет, ведь и тогда он найдет подходящее объяснение, сказав, что невезучий воин пренебрег какой-то важной деталью шаманского церемониала, надевая волшебную рубашку.