Суперфрикономика - Стивен Левитт

За последние пятьдесят лет показатель смертности от рака с учетом корректировок, связанных с продолжительностью жизни, практически не изменился: он составляет примерно 200 смертей на 100 тысяч человек. И это несмотря на объявленную президентом Никсоном более тридцати лет назад войну против рака, которая привела к резкому увеличению финансирования и повышению осведомленности населения.

Верьте или нет, но неизменность этого показателя таит в себе некоторые хорошие новости. Например, за тот же период показатель смертности от сердечно-сосудистых заболеваний, также скорректированный по возрасту, резко упал — примерно с 600 до 300 человек на 100 тысяч. Что это означает?

Многие люди, которые, живи они раньше, умерли бы от сердечных заболеваний, в настоящее время живут достаточно долго, чтобы умереть от рака34. Действительно, возраст почти 90 процентов вновь выявленных жертв рака легких составляет пятьдесят пять и более лет; медианный возраст — семьдесят один год.

Неизменность показателя смертности от рака скрывает и другую обнадеживающую тенденцию. Среди людей в возрасте до двадцати лет смертность снизилась более чем на 50 процентов, в возрасте от двадцати до сорока лет — на 20 процентов. Эти достижения являются реальными и не могут не вызвать чувства удовлетворения, несмотря на то что заболеваемость раком среди этих возрастных групп растет. (Причины этого увеличения пока неясны, но возможными виновниками являются характер питания, поведения и факторы окружающей среды.)

Если рак убивает все меньше людей в возрасте до сорока лет, то ведение в настоящее время двух войн должно поднять уровень смертности среди молодых людей, не так ли?

С 2002 по 2008 год Соединенные Штаты сражаются в кровопролитных войнах в Ираке и Афганистане; среди воинов, участвовавших в боевых действиях, было зафиксировано в среднем 1643 смерти в год. Однако за такой же промежуток времени в Соединенных Штатах в начале 1980-х (в период, когда страна не участвовала в каких-либо крупномасштабных военных конфликтах) фиксировалось свыше 2100 смертей военнослужащих в год. Как такое могло произойти?

Одна из причин в том, что армия была больше по размеру: в 1998 году на действительной военной службе состояло 2,1 миллиона человек, а в 2008-м — лишь 1,4 миллиона. Однако в 2008 году ниже была даже доля смертности среди военнослужащих. Отчасти это связано с улучшением медицинского обслуживания. Но удивительнее всего тот факт, что даже показатель смертности от несчастных случаев военнослужащих в начале 1980-х годов был выше, чем количество случаев гибели от пули врага за каждый год участия США в войнах в Афганистане и Ираке. Представляется, что обучение воинскому искусству столь же опасно, как участие в военных действиях35.

А чтобы понять, насколько это соотносится с другими аспектами нашей жизни, подумайте над следующей цифрой: с 1982 года погибло примерно 42 тысячи американцев, находившихся на действительной военной службе, — примерно такое же число людей ежегодно гибнет в дорожно-транспортных происшествиях.

Если человек курит по две пачки сигарет в день на протяжении тридцати лет, а затем умирает от эмфиземы легких, можно сказать, что он сам выбрал этот путь, решив наслаждаться жизнью курильщика. Но мы не можем сказать то же самое о жертве террористической атаки. Эта гибель является не только внезапной и чрезмерно жестокой — она также является совершенно незаслуженной. Убившие человека люди не были с ним знакомы, их совершенно не волновала его жизнь, его достижения или его любимые. Его жизнь использовалась террористами в качестве реквизита.

Терроризм является столь пугающим, потому что террористические акты сложно предотвратить, потому что в распоряжении террористов есть практически неограниченное «меню» методов и возможных целей. Бомбы в поездах. Самолет, врезающийся в небоскреб. Сибирская язва, распространяемая через почтовые отправления. После атак, подобных атакам 11 сентября в США или 7 июля в Лондоне, огромная масса ресурсов начинает привлекаться для прикрытия наиболее ценных потенциальных целей, но эта задача отчасти напоминает древний миф о Сизифе. Вместо того чтобы пытаться прикрывать каждую цель, которую может атаковать террорист, вы наверняка хотели бы вычислить, кто является террористом, и изолировать его до того, как он нанесет свой удар.

Хорошая новость состоит в том, что террористов не так много. К этому вполне естественному заключению можно прийти, если оценить сравнительную легкость исполнения террористических актов и сравнительную редкость подобных происшествий. После 11 сентября в США практически не происходили другие террористические акты; ситуация в Великобритании не настолько радужна, однако количество террористических актов все равно остается крайне малым.

Плохая новость состоит в том, что небольшая численность террористов крайне затрудняет их поиск до того момента, пока они не начнут причинять вред. Антитеррористические усилия обычно выстраиваются вокруг трех направлений деятельности: сбор полевых данных (достаточно сложный и опасный процесс); мониторинг электронной болтовни, отчасти напоминающий попытку напиться из работающего пожарного шланга; и контроль над международными финансовыми потоками (с учетом того, что через банки всего мира ежедневно проходят триллионы долларов, это напоминает попытки просеять пляж с целью поиска нескольких редких песчинок). Для финансирования операции девятнадцати человекам, стоявшим за атаками 11 сентября, потребовалось всего 303 671,62 доллара (меньше 16 тысяч долларов на человека).

Есть ли какая-то четвертая тактика, способная помочь найти террористов36?

Иан Хорсли верит в то, что такая тактика есть. Этот человек не работает в правоохранительных органах, правительстве или армии. На своей работе он не делает ничего, что можно было бы хотя бы отчасти назвать героическим. Он родился и вырос в центральном регионе Великобритании в семье инженера-электрика, сейчас находится в среднем возрасте. Он счастливо живет вдали от невыносимого лондонского шума. Несмотря на свою приветливость, он редко выходит в город повеселиться и почти не участвует в вечеринках. Хорсли, по его собственным словам, «является совершенно средним человеком, забыть о котором можно за минуту».

Когда он был подростком, то размышлял о карьере бухгалтера. Однако когда отец его девушки помог ему устроиться на работу кассиром в банк, он оставил школу. По мере того как банк рос, Иан занимал все новые должности, но ни одна из них не казалась ему интересной или финансово привлекательной. В какой-то момент он занялся компьютерным программированием, и эта работа показалась ему чуть более занимательной, так как давала ему «фундаментальное представление о принципах работы базы данных, с помощью которой строилась работа банка».

Хорсли научился старательно и внимательно наблюдать за человеческим поведением. Ему легко удавалось отличать правильное от неправильного. Однажды ему предложили заняться расследованиями мошенничеств среди сотрудников банка, а потом он взялся за мошенничества со стороны клиентов, представлявшие собой гораздо более серьезную угрозу для банка37. Вследствие мошеннических действий клиентов британские банки ежегодно теряли около 1,5 миллиарда долларов. Эта проблема усугублялась действием двух факторов: ростом количества операций, производящихся через Сеть, и ростом конкуренции между банками, стремящимися завоевать все новые доли рынка.

В то время стоимость денег была настолько низкой, а кредиты столь доступными, что практически любой человек, у которого присутствовал пульс, мог (вне зависимости от гражданства или кредитной истории) зайти в любой английский банк и моментально получить дебетовую карту (по сути, даже наличие пульса было необязательным условием: мошенники довольно легко пользовались данными умерших людей или вымышленными именами). Хорсли занялся изучением привычек различных подгрупп потребителей. Выходцы из Западной Африки были настоящими мастерами в деле подделки чеков, а эмигранты из Восточной Европы умело пользовались вымышленными данными. Эти мошенники действовали неутомимо и творчески: часто они караулили у дверей банковских колл-центров и предлагали выходящим сотрудникам взятку в обмен на информацию о клиентах.

Хорсли организовал команду аналитиков и специалистов по работе с клиентскими профилями. Команда создавала компьютерные программы, которые могли изучить всю базу данных клиентов и выявить случаи мошеннической деятельности. В команде работали хорошие программисты. Однако мошенники были не хуже: как только старые способы переставали работать, они моментально придумывали новые. Эти быстрые мутации привели к тому, что Хорсли научился думать как мошенник. Даже во сне он подсознательно перерабатывал миллиарды единиц банковской информации, выискивая последовательности действий, свидетельствовавшие о неправомерных операциях. Создаваемые им алгоритмы становились все жестче и точнее.