Побеждённые (Дочь Лорда) - Ольга Ружникова

А Роджер — застенчив о природы. И никогда не позволял себе и намека на высокомерие с теми, кто уступал ему годами или званием. Впрочем, первых в Восточной армии — раз-два и обчелся.

А от одного взгляда Волка до костей пробирает словеонской стужей. Даже если ты ни в чём не виноват.

— Мои солдаты храбро дрались… — пробормотал друг. Краска прилила к его лицу.

А льда в серо-стальных глазах князя хватит, чтобы выморозить Южное море!

— Вы что-то путаете, капитан. — Сержа прошибло стылым ознобом. Хоть Северный Волк угрожает и не ему. — Я приказывал им драться? Или всё-таки сжечь змеиное гнездо вместе со змеями? Отвечайте! — почти проорал князь.

— Господин маршал, там были женщины и дети. Пленные эвитанцы! — выкрикнул Роджер. — Я надеялся их освободить.

— И потеряли больше тридцати солдат. А ваших любимых «женщин и детей» дикари перерезали прежде, чем вы до них добрались. Всё это было говорено-переговорено в штабе. Вы решили, что умнее всех? — вновь обманчиво-вкрадчивые нотки. — Цена самоуправству вам известна.

— Нет! — вырвалось у Криделя. Вперед любых мыслей.

Но на какого-то корнета никто не обратил и внимания.

— Через час вы будете расстреляны. Рекомендую потратить это время на завещание и письма близким, а не на молитвы. В светлый Ирий вы всё равно не попадете. Увести арестованного!

— Я рад, что тебе позволили меня навестить, — вымученно улыбнулся Роджер. — Налить?

Сам он к вину и не притронулся. Ни одна из бутылок не откупорена.

Джерри просто сидел, не шевелясь. Всё это время — до самого прихода друга. Никаких бумаг он тоже не писал — неоткрытые чернила валяются в стороне.

— Я - третий сын, — грустно объяснил Роджер, заметив взгляд Сержа. — Тем, что у меня есть, распорядится отец. А писать мне некому.

— Джерри, — прошептал Кридель ему в самое ухо, — мы сбежим по дороге. Волка в лагере нет — он ждет на плацу. Офицеры — там же. Тебя поведут всего трое или четверо. Я зарядил пистолеты. Будь готов кинуться в лес. Здесь рядом — граница. Переплывем Танн, и мы — в Квирине!

А если не выйдет — погибнут вместе. Но жить, бросив друга на произвол судьбы, Серж не сможет!

Он впервые порадовался, что его родители — приемные. Позор ложится лишь на родных. А значит — Серж решит за себя сам. Ни на кого не оглядываясь.

Ставшая чужой палатка, ненужное вино. Смерть как коршун точит когти. Караулит на пороге. Но возьмет она или двоих, или не одного.

— Спасибо! — сжал другу руку Роджер. — Но ты не должен рисковать из-за… Поверь, я заслужил смерть!

— Что?! Да ты… — Кридель чуть не задохнулся. — Ты же хотел как лучше!

— Да нет, в этом я не раскаиваюсь. Но… ты не всё обо мне знаешь, Серж. Я давно хотел рассказать…

— Ты — мой друг. И не хотел сжигать эвитанских женщин и детей. Это — всё, что я хочу знать. И я тебя спасу!

— Нет!

— Да!

Роджера охраняет лишь трое. Но — против одного корнета. Беглецам просто должно не повезти…

Только прихоть судьбы распорядилась иначе.

В тот страшный день Серж впервые в жизни выстрелил в спину. Своему. Пусть и словеонскому дикарю, по дороге к месту казни оскорблявшему насмешками Роджера!

Следующему корнет Кридель разрядил пистолет прямо в ошеломленное лицо. Он успел обернуться, этот второй. И даже дернуться за оружием. А дотянуться — уже нет.

Дотянулся Роджер — застрелить третьего, кинувшегося бежать. Нельзя стать изменником наполовину. Предательство необходимо довести до конца — иначе зачем было начинать? Но как же это страшно!

Беглецы успели уйти. И переплыть Танн — прежде чем их хватились. И даже выкрикнуть квиринскому караулу, схватившему беглецов по ту сторону реки:

— Мы сдаемся!

Роджера Серж больше не видел. И ничего о нём не слышал.

Его самого привезли в Сантэю. И определили именно в эту тюрьму. Почему-то. В одну камеру с беглыми мятежниками — участниками восстания Арно Ильдани…

Криделя здесь никто не осуждал — ни один человек. Его без оговорок приняли в «свои». Вот только сам он чувствовал себя чужим.

Не то чтобы Серж не уважал покойного принца Ильдани. Наоборот — тот был одним из самых достойных и благородных людей Эвитана. Но восставать уже после его смерти? Чтобы посадить на престол его сына Грегори? Еще неизвестно, что за человека.

Сыну принца Ильдани на момент мятежа было восемнадцать — как сейчас Сержу! Правитель из него вышел бы аховый. Всё это вполне логично объяснял дядя Ив… папа. И сомневаться оснований не было. До Квирины.

Но теперь Серж среди людей, поголовно верящих, что их дело — правое. Юного Грегори многие знали лично. А даже кто нет — считают, что любой принц любого возраста лучше, чем недоумок Карл Третий с его Регентским Советом. А нынешние эвитанские маршалы — сволочи. Что Эрик Ормхеймский, что Всеслав Словеонско-Старградский.

Есть еще, правда, Мишель Лойварэ. Но его к власти не допустят. А про Брайана Аллена и говорить смешно. Каков он маршал — никто не знает, но генералом был не особо талантливым. Зато — родственник Ги Герингэ.

На Всеслава юный Кридель уже насмотрелся. К Его Величеству Карлу и Регентам большой любви не испытывал. Так, может, не так уж прав осторожный дядя Ив? Вот только безумно жаль тетю Жанетту… маму!

Каково-то им узнать, что Серж — дезертир? Да еще и стрелявший в спину своим? Каково лишиться единственного сына?

В детстве мама называла его своим светом в окошке. Вечно повторяла, что не сможет без него жить. Как Серж мог забыть об этом? Как посмел?

По ночам нестерпимо хочется реветь — когда вспоминается дом. Родное поместье, лица близких, все несказанные слова…

Тетя и дядя… Когда-то, много лет назад, едва научившись говорить, Серж называл их мамой и папой. Он же тогда не знал…

Сержу было четырнадцать, когда они всё ему рассказали.

Он — незаконнорожденный сын сестры дяди Ива, умершей от родов. Бездетный дядя усыновил племянника. Но Ив Кридель Сержу не родной отец, а тетя Жанетта — не мать.

Тогда юноша постепенно перестал называть их родителями. Иногда всё равно проскальзывало — когда волновался. Но всё реже и реже. Сначала было трудно, потом — привык. Казалось, так будет правильнее. А им-то было каково?!

Глупец, что же он натворил?!

Если бы Серж сейчас мог… Простят ли мать и отец бестолкового сына — хоть когда-нибудь?! И увидит ли он их еще хоть раз в своей непутевой жизни? Хотя бы, чтоб попросить прощения…

— Серж, твоя очередь! — Конрад Эверрат дружески улыбнулся сверстнику. Бывший мятежник — бывшему дезертиру. — Честно — твоя. Мы все там уже были.