Ведьмак - Василий Сахаров

Великий князь, невысокий русоволосый мужчина в белоснежном мундире, вышел на середину зала, и за его спиной выстроились свитские: адъютанты, порученцы, секретари и прочие высокородные господа общим числом двенадцать человек. А помимо них появилась съемочная бригада с телекамерами.

Музыка смолкла и Гордей, окинув нас взглядом, гаркнул:

– Здравствуйте, воины!

– Здравия желаем, господин командующий! – довольно дружно отозвался строй.

Удовлетворенно кивнув, великий князь начал вступительную речь. Мол, коварный враг напал на Отчизну, и словенский народ, как один человек, выступил на защиту родины, святынь и царя. А поскольку мы находимся на передовой и держим наиболее тяжелый участок, то все внимание приковано к нам. И сегодня он проводит награждение наиболее героических личностей.

Гордей говорил долго, четверть часа, и я даже немного устал. Но все имеет свое начало и свой конец. Великий князь окончил речь и приступил к награждению. Его адъютант взял список и стал вызывать тех, кто удостоен чести быть награжденным. Первым назвали Тенгиева, а вторым меня.

Процедура стандартная. Подошел. Представился. Адъютант объявляет о подвиге. Великий князь вручает награду. «Служу царю и Отечеству!» Отход.

Я не оплошал и спустя минуту, с новеньким орденом Симаргла на груди, вернулся в строй. Думал, что на этом все. Сейчас всех наградят, небольшой фуршет – и я отпрошусь у Тенгиева, который получил орден Белого Защитника первой степени. После чего выйду в город. Но у начальства на меня были собственные планы. Поэтому, когда великий князь удалился, и награжденных воинов пригласили в банкетный зал, майор потянул меня за собой, и мы оказались под прицелом телекамеры.

Вот в чем заключался сюрприз. На каждой войне есть герои, особенно на той, которая освещается средствами массовой информации, и отцы-командиры выбрали на роль идеального воина меня. Что тут сказать? Мне хотелось выругаться, поскольку я не собирался светить свою физиономию перед миллионами людей. Однако все происходило слишком быстро. Сдать назад не получилось и пришлось смириться.

Руководил съемочной бригадой весьма популярный в Словенском царстве тележурналист Миха Борисов. Он человек серьезный, путешественник, искатель приключений и несколько лет служил в гвардии. Рисковый человек и профессионал. Я видел его репортажи с переднего края и мог с уверенностью сказать, что он не трус. Дать интервью такому человеку – честь для большинства словенцев, и, понимая, что меня прижали к стенке, я решил выжать из этой ситуации все, что возможно.

С Борисовым общались час. Его интересовали приключения, выход из окружения и оборона Лобатовска, а также мое отношение к войне. В общем, ничего лишнего, и все получилось просто отлично. После чего Миха оставил мне свою визитную карточку и поблагодарил за интервью, а я обратился к Тенгиеву:

– Командир, мог бы предупредить.

Майор широко улыбнулся и развел руками:

– Хотел тебе сюрприз сделать.

– Ну-ну…

В тот день больше ничего интересного не произошло. Мы обмыли ордена – здесь такой обычай тоже в ходу, а потом я выбрался в город, забрал у Серова посылку и отправился в казарму. Добрался в расположение уже в сумерках и вызвал к себе Корнея, чтобы он отчитался о тренировке с личным составом группы. Но вместо него прибежал посыльный, который сообщил, что объявлена тревога и майор Тенгиев приказал построить отряд на плацу. Понятно, что это не просто так, ибо майор уставщину не любил. Намечалось что-то серьезное, и я оказался прав. Противник вновь проломил оборону Белоградской бригады и стремительно приближался к городским окраинам. Ромеев следовало остановить, а мы оказались ближе всех. Так что вперед! Отдых отменялся и намечалось очередное сражение.

16

Все делалось быстро, но без лишней суеты. Отряд выдвинулся из расположения и в десяти километрах от места прорыва перекрыл трассу на Белоград. Однако ромеи на рожон не полезли. Они понимали, что их встретит заслон, и вступать в бой не собирались. Вражеская бронегруппа имела иную цель и, сбросив диверсионные группы, которые растворились в лесах, ромеи захватили пленных и отступили. Классическая разведка боем и заброска рейдеров.

Целью вражеских спецназовцев являлись стратегические промышленные объекты и тылы словенской армии. Это даже новобранцу понятно. Следовательно, необходимо перехватить диверсантов, пока они не сделали какую-нибудь пакость. Это тоже ясно. И после полуночи, когда обстановка прояснилась, нам поступил новый приказ.

Одна из диверсионных групп, десять – двенадцать человек, пересекла трассу и двинулась к теплоэлектростанции в поселке Заречный, а другая была замечена вблизи позиций гаубичной артиллерии и вступила в перестрелку с охраной. Делалось это демонстративно и словенское командование решило, что эти группы отвлекают на себя внимание. А поскольку сил для прочесывания местности и прикрытия всех важных объектов не хватало, к поимке диверсантов привлекли вольные отряды. Наш в том числе, и ничего странного в этом не было. Но Тенгиев, к которому у командования особое отношение, смог договориться, что мы будем вести свободную охоту, и это здорово. Поймал кого-то или нет – без разницы. Главное – участие и свобода маневра. При таких раскладах можно вообще ничего не делать, вернуться на базу, и никто не попрекнет. Лично я так бы и поступил, ибо гоняться за ромейским спецназом интереса не было – темно, холодно, сыро и велика вероятность словить шальную пулю. Однако неугомонный Тенгиев отсиживаться в тепле не собирался, ибо он человек деятельный и подошел к порученному заданию всерьез.

Был собран военный совет, и на нем офицеры определили цели, по которым может ударить противник. В девяти километрах к северо-востоку – штаб 15-й пехотной дивизии. На западной окраине Белограда – два военных аэродрома, артиллерийские склады и три завода, которые производили боеприпасы и чинили словенскую бронетехнику. Южнее – железнодорожный мост, по которому в ближайшие дни к фронту пойдут бронепоезда. А помимо того возле реки – лагерь для военнопленных ромеев, и хотя таковых немного, не больше сотни человек, они есть. Все это достойные цели для диверсантов, и спецназовцы обязательно по ним ударят. Разумеется, если их не перехватить и не уничтожить.

Майор разделил отряд на две части. Половину бойцов он лично повел к железнодорожному мосту. А вторую половину под командованием Раймонда Кауса направил к лагерю военнопленных. Мне выпало ехать с Каусом, и я приказал своим бойцам грузиться.

Добирались с приключениями. Тыловики перепугались, и на дорогах суета. Везде им чудились вражеские спецназовцы, и они стреляли в любую подозрительную машину. Вот нам и не повезло. Хотя это как посмотреть. Ведь все остались живы и это уже хорошо. На одном блокпосту нашему грузовику разнесли лобовое стекло и пули чудом не задели водителя, а на другом ошалевший солдатик подорвал противопехотную мину. Я думал, что нас накроет осколками и без жертв не обойтись. Но пронесло. Не знаю, кто делал закладку мины, но спасибо ему, дураку. Он ее так установил, что все осколки ушли в чистое поле, а нас лишь слегка присыпало гравием.

В конце концов все разрешилось, и, вспоминая недобрым словом тыловых вояк, мы добрались до лагеря военнопленных. Нас двадцать шесть человек, три группы, и охранников, которыми командовал пожилой капитан-пограничник, еще пятнадцать. Чтобы отбить наскок ромейских спецназовцев, если они рискнут освободить соотечественников, этого достаточно. Можно устроить пересменку, часть бойцов держать в окопах и в районе казармы, а остальные пусть отдыхают. Но майор Каус решил иначе. Он приказал мне спрятать группу в ближайшей роще, которая находилась между лагерем и лесом, оборудовать там позиции и затаиться, а остальных воинов распределил по огневым точкам. Спорить с командирами в отряде не принято – мы хоть и вольные стрелки, но дисциплина жесткая, поэтому все разбежались по местам.

Через час я уже сидел в неглубоком окопе под корневищами старого дуба и готовился к бою. Честно говоря, мне казалось, что спецназ к нам не сунется и мы зря мерзнем. Но я не сам по себе. На меня смотрели бойцы, для которых я пример. По этой причине приходилось все делать на совесть, отрыть окоп и замаскировать его, а затем проверить личный состав и осмотреть поставленные перед нашими позициями растяжки и противопехотные мины.

Вооружился я хорошо. У меня ручной пулемет, а рядом автомат и РПГ. Плюс к этому есть кинжал, пистолет и четыре гранаты. Можно повоевать. И бойцы группы вооружены не хуже. Чего-чего, а стволов у нас хватало, и подходы к лагерю военнопленных мы перекрыли так, что если кто сунется, то обязательно пойдет по открытому полю и окажется у нас на прицеле. А поскольку роща, где затаилась моя группа, немного в стороне от основной чащобы, у противника не будет времени на проведение дополнительной разведки.