Трудная профессия: Смерть - Mirash

— Да, — сказала я правду. — Но тебе не нужно меня бояться. Я тебя обниму, и тебе больше не будет больно и страшно. Хорошо?

— Хорошо…

Я приподняла его и уложила к себе на колени, крепко прижала к себе, ощущая, как он доверчиво прижимается к моему плечу.

— Мне уже совсем не больно, — прошептал он.

Это ложь. Но он больше не боится, хотя кое-что его еще беспокоит.

— Не делай маме больно, пожалуйста…

— Я не стану. Спи спокойно, маленький.

По его бледным губам скользнула чуть заметная улыбка облегчения. Жизнь покинула тело, я опустила ребенка обратно на пол, прикрыла ему глаза и провела рукой по растрепанной головке.

— Ксюаремия, нам пора.

Я успела забыть про наставницу, а она была все это время рядом и внимательно следила за моими действиями. Но не вмешалась, чему я была рада. Я снова приняла свой истинный облик и перенеслась дальше.

Больница, отделение интенсивной терапии. Пожилая женщина без сознания, рядом с ней заплаканные сын с женой, двое внуков. Я дождалась, когда внуков выведут из палаты, а врач отведет для разговора сына и невестку умирающей, и выпила жизнь женщины. Автокатастрофа, перевернувшийся автобус, четверо погибших на месте. Через несколько часов еще одного я узнаю в больнице, прежде чем выпью его жизнь. Перестрелка, один погибший. Бандит, чья жизнь утекает так же неумолимо, как любая другая. Рыбак, угодивший под лед, — скорее всего, ты долго еще будешь числиться пропавшим без вести, пока весна не растопит лед и не отнимет у твоих близких надежду. Снова самоубийца, на этот раз ванна и вскрытые вены. Из квартиры снизу послышались веселые детские крики, и я решительно перекрыла краны, — ни к чему, что бы на головы малышам лилась кровавая вода.

— Отдохни. — Холодный голос наставницы звучит издалека, словно не касается меня. Я киваю, переношусь на кухню и делаю себе кофе. Только поднеся кружку ко рту и ударив ею о кость, осознаю, что не приняла человеческий вид. Позволяю плоти появиться и жадно пью горячий кофе. Ловлю на себе взгляд и понимаю, что наставница уже какое-то время наблюдает за мной. Превращаюсь обратно, чувствую, что пока никуда не должна спешить, но продолжаю оставаться в таком облике. Наставница тоже пьет кофе, сидя напротив. Целый час мы никуда не уходим, затем следует новая череда умираний.

Поздним вечером судьба снова приводит нас в грязную квартиру, в которой мы были в начале этих суток. Женщина лежит, уткнувшись лицом в ноги своего погибшего сына; она перерезала себе вены, а после воткнула нож в живот, но она все еще в сознании. В дверь громко стучат, я отчетливо слышу разговоры соседей:

— Что там случилось, чего она так кричала?

— Она же наркоманка, у нее ломка, наверное.

— Кошмар какой-то! Полицию вызвали?

— Да, уже едут. Может, хоть ребенка заберут, наконец…

Я снова смотрю на окровавленное тело у своих ног. В такие моменты во мне просыпается Джуремия, мне хочется разорвать эту дрянь на части.

«Не делай маме больно, пожалуйста…».

…Я не сделаю больно твоей маме, я обещала тебе… Я наклоняюсь к ней и вижу в ее глазах страдание, непередаваемый ужас от осознания своей вины. Даже я не хотела бы оказаться на твоем месте…

Гнев несколько отступает, я быстро выпиваю ее жизнь.

Наконец дежурство заканчивается. В своей комнате я снимаю балахон, принимаю человеческий облик и ложусь на кровать. Безумно хочется выпить, хотя бы немного. Но я продолжаю без движения и сна лежать до самого утра, сжав в кулаках одеяло и глядя сухими глазами в потолок.

Первого февраля ранним утром я пришла в институт и постучалась в лабораторию.

— Так рано? — впустил меня Некруев. — Ну что же, заходи. Куртку только сними, нечего здесь делать в верхней одежде.

Я послушно сняла куртку и повесила на указанный крючок. Затем достала деньги и протянула ему.

— Это сдача, остальное верну, как вы сказали, с зарплаты.

— Сдача? — удивился он, так как я вернула ему большую часть суммы. — Ладно, твое дело. Официальным оформлением займемся после обеда, а пока дай мне, пожалуйста, свои контакты.

Я написала на листке номер домашнего телефона и адрес.

— Ксения, мне ни к чему знать, где ты живешь, мне нужен номер твоего мобильного телефона и адрес электронной почты.

— У меня их нет.

— То есть?! А что с ними случилось?

— Их никогда не было.

— А как же ты в интернете сидишь без почты? Регистрируешься на сайтах?

— Я не пользуюсь интернетом.

— Интересно.

— Вы не возьмете меня на работу?..

— Ну отчего же? Почту тебе заведем, без телефона обойдемся. Неудобно, но что поделать. Давай покажу, что тебе для начала нужно делать.

Он подвел меня к столу, на котором лежала внушительная стопка папок с бумагами.

Здесь данные, которые необходимо внести в базу, по блокам. Работать будешь на этом компьютере.

— Я не умею.

— Совсем?

— Немного помню, чему учили на занятиях по информатике.

— Ничего, научишься.

— А если что-то сломаю?

— Этот компьютер старый и уже списан, так что ничего страшного. Данные с него тоже все продублированы.

Мне стало немного легче.

— Хорошо, садись и включай компьютер…

Несколько следующих часов Некруев терпеливо учил меня переводить данные в цифровой вид. Все же уроки информатики оказались не окончательно забытыми, с программой я освоилась быстро, хотя скорость и качество печати были весьма низкими, что грозило затянуть выполнение задачи на длительный срок. В какой-то момент Виктор Андреевич оставил меня работать самостоятельно, периодически подходя и проверяя, как идут дела. Днем мы сходили в отдел кадров, я написала заявление об устройстве на работу на неполный рабочий день. Ожидая в коридоре задержавшегося Некруева, я услышала, как кадровичка сказала ему:

— Вить, зачем тебе это надо? Девица совсем конченая, какой с нее толк?

— Нин, хочу попробовать, что я теряю? На такую зарплату все одно никто идти не хочет. Последний претендент был настолько непроходимо туп, что с ним невозможно было работать. Пришлось уволить под благовидным предлогом, пока все мне окончательно не разнес. А Мягкова с мозгами, глядишь и справится.

— Да толку от этих мозгов, она же алкоголичка.

— Вроде, сейчас держится. Учиться даже пытается. Правда, пока без выдающихся успехов.

— Тетка ей хвост накрутила, вот она тебе держится и пытается. Только надолго ли ее хватит? Ладно, Витя. Зря ты это затеял, но дело твое, конечно.

Некруев вышел из кабинета.

— Готово, ты официально принята на работу. — Он внимательно на меня посмотрел. — Все в порядке?