Cлавенские древности, или приключения славенских князей. - Михаил Попов

Некогда будучи на оной, и гоняя довольное время зверей, разбились мы все по разным местам; иной гонял из нас Вепря, тот Барса, а мне попался Олень, какого ни я, и никто другой ют роду не видывал. Рога у него были золотые, ноги железные, на шее блистало жемчужное ожерелье, в ушах бриллиантовые серьги, а станом столь был пригож, что не всякий бы художник мог верно положить на картину его красоту. Такой удивительный Олень всякого бы зрителя склонил к вниманию, а я такое почувствовал желание к овладению им, что поскакал за ним в туже минуту, и положил не прежде возвратиться, пока его не поймаю, или не застрелю. Мне весьма хотелось похвастаться перед Левсилом сею добычею, какой не случалось ему никогда и видеть.

В сих мыслях проскакав за ним довольное время по долинам, горам и лесам, пригнал его напоследок к весьма крутой и каменистой горе, в коей находилось множество пещер. В одну из оных вбежал гонимый мной олень: а я надеясь способнее его в оной поймать, оставил мою лошадь, и вошел за ним в пещеру. Она разделялась на другие многие вертепы, в коих блуждая несколько времени, увидел я наконец в недалеком от меня расстоянии свет и блистание металлов и камней. Побуждаясь любопытством пошел я туда, откуда зрение мое они поражали: чем ближе я к ним подходил, тем более они увеличивались; и напоследок, по приближении моем туда, представилась моим глазам великолепная зала, украшенная серебром, золотом и драгоценными каменьями. Освещена она была многими хрустальными паникадилами, от которых сияние разливалось повсюду. Напротив дверей стоял престол из чистого золота, усыпанного бриллиантами: на нем сидела девица в белой и с розами смешанной одежде. Красота её столь была велика, что затмевала все украшения находившаяся в пещер. Руки и ноги её скованы были алмазными цепями, кои прикреплены были к престолу.

Сие удивительное зрелище столько меня поразило, продолжал Рус, что я пришед в изумление, и некоторый род боязни, не мог ни одного выговорить слова, и только что смотрел на окованную красавицу. Она первая прервала молчание: ты удивляешься Рус, говорила она мне, сему чудному позорищу; но еще более удивишься, когда узнаешь мою историю. Я Царская дочь: в несчастное сие состояние приведена я Карачумом: он меня похитил от моего родителя, и заключил в свой сераль, желая иметь меня своею любовницею. Все богатства света отдавал он в мою власть: все хотел покорить моей воле; но ничем невозможно снискать склонности моей к себе. Угрозы его также нимало не подействовали надо мною, ибо способом некоторого моего знания в Кабалистике, умела я отвращать все его насильства. Сие столько его огорчило, что заключив меня в вертепе, оковал сими волшебными цепями, коих ничто пресечь не может, кроме волшебного Левсилова меча; и никто другой кроме тебя. Первому причиною заклятие Карачуново, а другому мое соизволение, продолжала она закрасневшись. Ты вина сей моей неволи, жестокой! для тебя я презрила Критского Царя, для тебя возгнушалась Карачуном, и ввержена в сии оковы. Вспомни Лакедемон, и в нем несчастную Царевну Гориаду, на которую зрение твое навлекло на тебя от ревнивого моего жениха несколько ударов, и принудило тебя оставить Грецию. Я самая та Гориада прельщенная тобою: я за тебя поссорилась с Критским Царем; и будучи потом похищена Карачуном, отвергла его предложение, и осуждена за то в вечную неволю. Терзаясь любовью к тебе всякий час, послала я искать к тебе сего оленя, сотворенного моим искусством, который завел тебя в сию пещеру. Теперь желание мое исполнилось: я вижу тебя; а о любви твоей ко мне стану судить по твоему ответу. Но знай наперед: ежели ты из оков моих меня освободишь, то Карачун тебе мстить не будет; он мне клялся в этом, заключая меня в цепи, Князем Духом, и всеми Богами. Сверх того будешь ты обладать вечно мною, ежели только любовь моя тебе приятна; будешь царствовать со мною на престоле, и поведешь спокойную и приятную жизнь в моих объятиях. По сих словах она умолкла, ожидая моего ответа.

А я, будучи поражен прелестями её и словами, пришел в пущее недоумение, и не знал что говорить. Сердце мое наполнилось снова к ней любовью, которую почувствовал я в Лакедемоне: а удовольствие, слыша её к себе любовь, и лестные её обещания помутили все мои мысли. В восторге моем бросился я предо нею на колени, и…

Часть II

Предуведомление

При издании второй части Славенских Древностей, за нужное я счел изъясниться пред моими читателями, в рассуждении титула сей книги, которое некоторыми почтено совсем ей несвойственным. Но я и при всем этом оставил бы всякого говорить о сем по его, благорассуждению, ежели б не присовокуплено было нечто к ущербу моего чистосердечия, с какими положено от меня сие название. И вот что в оправдание мое представляю.

Намерение мое, услужить обществу посильным трудом, было мне побуждением сочинить сию сказку, или так называемый роман. Первыми лицами поставил я в ней Славенских Князей, между коими Светлосан занимает первое место;я ее украсил некоторыми нашими Древностями, которые могли войти в расположение сего сочинения, и к описанию коих прибавил я несколько вымыслов, дабы приятнее их представить взорам читателя.

 Вот что склонило меня наименовать сие творение Славенскими Древностями; а что б читателям не подать о нем, при первом на него взгляде, двусмысленного воображения, то я присовокупил: или Приключения Славенских Князей, что ясно означает роман, а не историю о наших; Древностях, как некоторые мнили, найти: