Алгебра любви - Мария Чепурина

Это ж мой сосед по парте!

«Сегодня в ДК Ленинского района открылась выставка работ местного художника Никиты Рыбкина. В свои пятнадцать лет Никита еще учится в школе, но он уже является лауреатом нескольких конкурсов. По мнению его учителя, Юрия Алексеева, у Никиты есть все шансы, чтобы несколько лет спустя выйти на международный уровень. «Думаю, персональная выставка в моем возрасте – это очень круто, – говорит сам юный гений. – Я сделаю все, чтобы она была не последней».

Мой сосед – художник! Вот это да! Под боком гений, а я тут скучаю!

Я быстро оделась и побежала в ДК.

Похоже, у бесплатной газеты было не так уж много читателей. Или статья про юного гения не произвела впечатления ни на кого, кроме меня. В общем, хотя вход на выставку и был бесплатным, в зале, где висели картины Никиты, я оказалась единственным посетителем.

Не могу сказать, действительно Никитины картины были гениальными или газетчики все же преувеличили – все-таки я не искусствовед. Очевидно одно: эти картины было очень интересно рассматривать. С развешанных по стенам полотен на меня смотрели странные существа в декорациях столь же странного, но очень красивого, любопытного мира. Я даже поймала себя на том, что хотела бы оказаться внутри картины и погулять там, выглянуть за границы прямоугольника… Стоп! Но разве не было у меня такого шанса? Ведь Никита постоянно на уроках рисовал. Теперь я припоминаю, что видела на полях его тетради что-то очень похожее! Мне казалось, это ерунда… Я даже и подумать не могла, что каляки-маляки моего соседа представляют собой какую-то ценность! Кажется, я его иначе как «соседом» про себя и не называла! Для меня это было существо, случайно оказавшееся рядом. Получается, не будь этой бесплатной газеты и этой выставки…

Неожиданно все факты в моей голове выстроились в систему, и я взглянула на мир совершенно иначе, чем раньше. Я всю жизнь сетовала на то, что одноклассники не ценят и не замечают меня. Так продолжалось до тех пор, пока я не выиграла поездку в Пятигорск и пока по классу не разошелся слух о моем романе с Костей. Только благодаря этой внешней оценке и этим внешним событиям девчонки удостоили меня вниманием. Это внимание продолжалось ровно до тех пор, пока они думали, что Соболевский в меня влюблен. Другими словами, у них не было своего мнения! Они просто верили вымышленной оценке Кости – своего авторитета! А что теперь? Я считала своего соседа пустым местом, пока не узнала, что специалисты по искусству высоко его оценивают! Я узнала чужое мнение из газеты и сразу же приняла его на веру! Но почему я сама не могла оценить Никитины художества – ведь нравятся же они мне теперь? Может, слишком была занята собой? Может, слишком носилась с собственным одиночеством? Жалела себя, грустила, что не замечают… а между тем сама вела себя точно так же, как остальные!

– Лена? – послышалось сзади, и я обернулась.

Это, разумеется, был Никита. Он смотрел на меня чуть смущенно, чуть удивленно и улыбался, однако глаза его были грустными. Надо же, почему только я раньше не замечала, какие они голубые, эти глаза, и сколько в них интересного?! Никитино лицо в обрамлении разлохмаченных русых волос было необычайно открытым и дружелюбным. Оно как будто светилось! У меня вдруг появилось ощущение, будто бы мы не просто соседи по парте (теперь уже бывшие), а родные люди, которые знают друг друга давным-давно и привыкли все делить пополам. А потом… мне захотелось обнять Рыбкина! Никогда и ни с кем раньше я не испытывала такого сильного и неожиданного желания! Но поддаваться ему, разумеется, было нельзя. Неприлично.

– Классно, что ты пришла! Я и не ожидал, что из класса заглянет кто-нибудь, – сказал Рыбкин. – Честно сказать, я вообще думал, пусто тут будет… Хотя тут и есть пусто. Только с утра бабка с дедкой какие-то приходили – и все.

– Может, придут еще. Я всем скажу, чтобы приходили!

– Спасибо…

– А я теперь не из класса… Я, знаешь, в лицей поступила.

– В седьмой? – встрепенулся бывший сосед. – Это круто! Я думаю, там тебе самое место с твоим умом! А я, знаешь, тоже из школы ушел. В художественный колледж поступать буду.

– Поступишь, конечно! В сто сорок второй тебе, наверное, не хватало творческого развития, да?

– Типа того, – сказал Рыбкин. – И друзей тоже не хватало. И понимания.

– В каком смысле?

– Будто ты не знаешь! Есть я, нет – плевать всем было! Заболею – не позвонит никто. Как будто невидимка!

– Со мной было то же самое!

– Да, но ведь ты-то стала звездой. Хотя и на время. Тебя оценили в конце концов.

– Да никто меня не оценил! – махнула рукой я. – Покрутились какое-то время вокруг, пока думали, что я с Костей. И все забыли.

– А ты что, записку не находила? – спросил вдруг Никита.

– Какую записку? – машинально произнесла я, уже понимая, о чем идет речь.

Рыбкин покраснел. Я вроде тоже. Каждый из нас читал мысли второго.

Через минуту неловкого молчания Никита наконец решился заговорить:

– Ну, в общем… это… раз уж тут все ясно… и раз мы все равно уже не будем вместе учиться… а может быть, никогда и не встретимся… Короче, это я тебе писал. Такое дело.

– А я и не подумала на тебя… Честно говоря, я вообще ничего не смогла придумать. Крутила записку, вертела… Но там же ни подписи, ничего!

– Я думал, ты по почерку узнаешь и ответишь. Думал, раз мы сидим столько времени вместе, мой почерк ты знаешь. А ты, получается, даже в мою тетрадь ни разу не заглядывала! Ну, конечно… Кто я такой, чтобы обращать на меня внимание? Хотя, если честно, я тоже не замечал тебя, пока вся эта ерунда не произошла…

– А теперь?

– А что теперь?

– Жалеешь о записке? – чуть не заикаясь от волнения, спросила я. В этих словах был зашифрован другой вопрос: «Любишь ли ты меня все еще?» Ведь я уже знала, что чувства Никиты важны для меня!

– Ну, ты не ответила… Я и решил, что не нужен. Не люблю никому навязываться. Насильно мил не будешь, как говорится… Но, знаешь, мне очень приятно, что ты пришла! Не понимаю ребят, которые отвернулись от тебя, когда узнали, что вы с Соболевским не вместе. По-моему, из нашего бывшего класса ты самая классная!

– А по-моему, ты!

С этими словами я сделала шаг навстречу Никите и наконец поддалась своему желанию – обняла его.

– Ты вкусно пахнешь, – сказал он, когда мы разъединились.

– А ты приятный на ощупь!

Мы рассмеялись и, не сговариваясь, обнялись еще раз.

Странные существа в фантастических декорациях были единственными свидетелями начала нашей любви.