Последний рай - Милослав Стингл

– Ты меня не боишься?

– Хочешь всегда жить в моей хижине?

И наконец, самый важный:

– Ты когда-нибудь болела?

Так как все ответы удовлетворили Гогена, то сватовство на этом закончилось, и согласно местным обычаям он стал мужем Техааманы.

Гоген отвез свою тринадцатилетнюю вахине в Матаиеа и прожил с ней до того дня, когда ему вновь пришлось покинуть Таити. Техаамана была самой лучшей подругой, какую только художник мог пожелать. Она молчала, когда надо было молчать, говорила, когда он хотел ее слушать. И глубже, чем все остальные таитянские друзья, раскрыла перед ним духовный мир полинезийцев.

Вахине принесла ему покой и открыла те удивительные радости, которые видели в жизни эти люди, не знающие ложного стыда и притворства. Вместе купались они каждое утро в речке, которая протекала прямо у порога их бамбуковой хижины. И любили друг друга. Боже, как любили! Наслаждение физической близостью, упоение и сладостную усталость, которые художник наконец-то испытал в полной мере, описал он в своей знаменитой книге «Ноа Ноа».

С Техааманой Гоген жил до 1893 года. Последней картиной, нарисованной им здесь, был реалистический портрет его таитянской вахине – «Мерахи метуа но Техаамана». Эта картина заинтересовала меня еще и потому, что жена Гогена изображена на фоне своеобразных обоев, испещренных знаками ронго-ронго – письменности острова Пасхи. Но где Гоген увидел на Таити эти знаки? И почему они его так заинтересовали?

В течение двух плодотворных лет, прожитых рядом с Техааманой, Гоген написал более пятидесяти картин. И большинство относится к самым известным произведениям художника. В местном музее висит репродукция знаменитой «Вахине но те тиаре», картины: «Нафеа фаа ипоипо», портрет таитянки и «Иа ора на Мариа», на которой Гоген перенес в таитянскую среду традиционную святую Марию.

Во время пребывания в Матаиеа Гоген создал немало пейзажей и глиптотек, среди них: «Таитянки на пляже», «Грезы», «Там, вдали марае», а также картину, которую художник ценил выше всех своих произведений, написанных в Матаиеа, – «Манао тупапау» («Дух мертвых бодрствует»), находящуюся сейчас в частном собрании в Нью-Йорке.

Вдохновила на эту картину Гогена тоже Техаамана. Художник, вернувшийся среди ночи из Папеэте, нашел свою вахине дрожащей от ужаса перед духом мертвых – тупапау. Нагая лежала она на кровати в неосвещенной хижине, замирая от страха, так как была убеждена в том, что к ней вошел дух мертвого человека. На этой картине, как и на большинстве других, написанных в Матаиеа, на первом плане изображена Техаамана. Эта молодая таитянка дала художнику все, о чем он мог только мечтать: душевный покой, саму себя, удивительную любовь и, наконец, сына Эмиля.

Так как меня интересовала жизнь Гогена только в Полинезии, то я прохожу, не останавливаясь, залы, повествующие о его творчестве после возвращения в Европу, которая так и не поняла великого художника. Мне хочется в своих воспоминаниях вернуться в Пунаауиа, которую я посетил во время поездки по западному побережью острова.

Хижина Гогена в Пунаауиа была во всем похожа на его жилище в Матаиеа. Не хватало в ней только Техааманы. Сразу же после возвращения на остров Коке отправился в Матаиеа, чтобы найти свою вахине, которой был стольким обязан. И нашел ее, но Техаамана уже была замужем. Конечно, она готова была без всяких колебаний разделить со своим бывшим мужем жаркие таитянские ночи. Но когда увидела его покрытое язвами тело, то в ужасе отшатнулась и навсегда покинула Гогена.

Коке пришлось искать новую таитянскую вахине. Ею стала Пауура (Пахура), которая жила здесь же, в деревне. Пауура была намного красивее Техааманы. Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на известную картину Гогена «Грудь с красными цветами» или на портрет Паууры, находящийся сейчас в Государственном музее изобразительных искусств в Москве. Этот портрет не без иронии назван «Те арии вахине» («Жена короля»), так как Пауура вовсе не происходила из знатного рода.

Она вообще была прекрасной натурщицей. Так же как и Техааману, он запечатлел ее на целом ряде картин, репродукции которых висят в музее Папеэте. Пауура обладала еще одним преимуществом – многочисленной родней, жившей рядом с хижиной Гогена, которая никогда не оставляла голодными ни Паууру, ни ее французского «супруга». На столе художника не переводились рыба и свежие плоды хлебного дерева.

Однако по сравнению с Техааманой Пауура обладала и многими недостатками. Она значительно уступала ей в живости ума, была ленива и неряшлива. Кроме того, за три года, прошедшие со времени приезда Гогена на Таити, он сильно постарел. Виной тому прежде всего была болезнь. Его сильно мучили также боли в сломанной щиколотке. Две открытые раны на ноге никак не хотели заживать. Многие таитяне совершенно необоснованно считали, что Гоген болен не только весьма распространенным здесь в то время сифилисом, но и проказой, которой полинезийцы боялись значительно больше и всегда старались держаться подальше от прокаженных.

Судьба готовила Гогену новые удары. В коротком, холодном, официальном письме жена известила его о внезапной смерти от воспаления легких самой любимой дочери Гогена – Алины. Были у художника неприятности и с местными кредиторами и со священником, которого шокировала статуя нагой женщины, выставленная Гогеном в саду. И все же, как только утихала боль в ноге, Гоген продолжал рисовать. Здесь, в Пунаауиа, он создал свое самое большое полотно – знаменитое «Откуда мы? Кто мы? Куда мы идем?»

Не щадя себя, Гоген пишет еще несколько картин, но когда на рождество 1898 года в Папеэте прибыл корабль, который должен был привезти ему несколько сот франков на лечение, а денег не оказалось, Гоген потерял всякую надежду. Он ушел в горы и принял там мышьяк.

Однако сильный организм художника справился с ядом. Через несколько дней Гоген возвращается в Папеэте. Он почти перестает писать и нанимается на работу в строительное и водное управление колониальной администрации Папеэте в качестве чертежника. Паууре город не понравился, и она на время покинула художника.

Когда корабль из Марселя привез наконец Гогену часть гонорара, причитавшегося ему за проданные в Париже картины, он вернулся в Пунаауиа и попробовал снова взяться за кисть. Второго ребенка Паууры – первый умер вскоре после родов – Гоген опять назвал Эмилем, так же как и мальчика, которого когда-то родила ему Техаамана.

Это радостное событие послужило толчком для создания двух тематически очень сходных картин, вероятно, последних работ Гогена, созданных на Таити. После этого художник занимался только литературным трудом. В Папеэте в то время издавался журнал «Осы», на страницах которого Гоген, отложивший палитру, вступил в бой с местными представителями власти. Позже он начал даже издавать свой собственный сатирический четырехполосный журнал «Улыбка».

Свою недолгую журналистскую и писательскую деятельность – в 1901 году во Франции была издана знаменитая книга Гогена «Ноа Ноа» – художник закончил, покинув в августе 1901 года Папеэте. Он отправился на Маркизские острова, о которых давно мечтал, полагая, что аборигены живут там так же, как и в доколониальные времена.

Вначале Гоген хотел попасть на остров Фатува. Но так и остался в деревне Атуона, на острове Хива-Оа, где впервые ступил на берег. На этот раз его карман не пустовал. Гоген выгодно продал в Пунаауиа хижину, земельный участок, где выращивал ваниль, и пальмовую рощу, насчитывающую более ста деревьев. Итак, впервые за последние десять лет Гоген заключил выгодную сделку и впервые не был стеснен в средствах. Поэтому в Атуоне он смог выбрать хороший участок земли. Дом Гогену на этот раз построил местный колдун и плотник Тиока, ставший потом лучшим другом Гогена на Маркизских островах.

Здесь, в деревне Атуона – французском административном центре архипелага, – уже чувствовалось влияние столь горячо ненавидимой Гогеном «цивилизации». Представители ее, главным образом служители католической церкви, особенно епископ Мартен, не были в восторге от нового переселенца. Мартену не нравился построенный Гогеном в Атуоне двухэтажный дом, который художник украсил деревянными барельефами с надписями. Одна из них, например, внушала островитянам: «Любите и будете счастливы».

Любовь Гоген представлял себе несколько иначе, чем преподобный Мартен. Свое атуонское жилище Гоген называл «Веселый дом» или «Дом любви». К наслаждению Гоген призывал и паству духовного отца Маркизских островов.

Так же как и на Таити, на Маркизах Гоген приглашал к себе полинезийских девушек. Их было немало, но, к сожалению, ни одна не годилась для роли новой вахине. Все они казались художнику слишком старыми. Дело было в том, что монахини организовали в деревне школу; обязав всех местных девушек в возрасте до пятнадцати лет посещать ее.